Григорий Павленко - Север

— Он скучает, — неожиданно для себя самого прошептал Эрхен. — Он просто скучает.

Вдруг у него за спиной тихо скрипнула дверь, и на пороге показался Гильдар.

Верховный инквизитор мало чего боялся на этом свете. Такие вещи можно было пересчитать по пальцам одной руки, да ещё и лишние бы остались. Одной из таких вещей являлись покои принца Эрхена.

Комната была вполне обычной и даже через чур скромной, учитывая статус того, кто жил здесь. На полу не было ковра — только голый камень. Стены, как и пол, обходились без всяких украшений, никаких гобеленов, рисунков или святых символов. Только лишь по одному факелу, на каждой из стен. Здесь даже не было мебели. Ни стола, ни стульев, ни кровати… Только один большой камин, огороженный прутьями из чёрного железа и две мраморные статуи, стоящие по обе стороны от камина. Одна из статуй изображала самого принца Эрхена, а вторая его отца — Императора.

Именно эти статуи пугали Гильдара до дрожи в коленях. Вглядываясь в их каменные лица, он чувствовал, как те смотрят на него. Изучают. Проникают взглядами под всю его ложь и скрытность, добираясь до самой сути. До пустоты, сокрытой в сердце инквизитора.

— Принц, — негромко позвал Гильдар Эрхена, стоящего на коленях возле огня. Тот, судя по всему молился, и слова инквизитора отвлекли его. Эрхен не любил, когда его отвлекают от молитв Богам Огня.

Поднявшись на ноги, он бросил последний взгляд в сторону камина, а затем, развернувшись в сторону Гильдара, сказал:

— Я надеюсь, что ты пришел, чтобы доложить мне о том, что вы обнаружили беглецов.

— Нет, господин, — ответил Гильдар, сглотнув. — Велена действительно бежала, и мои информаторы подтверждают, что была она вместе с лордом Балором, но большего я сказать не могу. Поиски ведутся, господин. Все ворота закрыты со вчерашнего дня, а стража…

— Сомневаюсь, что они ещё в Соладаре, — негромко сказал Эрхен, возвращаясь взглядом к огню.

Гильдар сейчас как никогда явно чувствовал на себе холодные взгляды статуй. Инквизитору на миг показалось, будто они повернули голову в его сторону и сейчас смотрят на него с отвращением.

— Я пришёл, чтобы известить вас о происшествии в казематах, — сказал он, собравшись с силами.

Казематы. Созданные ещё при правлении того, кого принято звать Узурпатором, тюрьмы, раскинувшиеся в широких подвалах Императорского дворца, в нынешнее время оставались относительно пустыми. Преступники, которых в былые времена помещали бы в камеры этой тюрьмы, сейчас, в большинстве своём, умерщвлялись стараниями красных жрецов и инквизиции, а те несколько десятков, всё ещё влачащих жалкое существование в казематах, никогда не могли создать никаких прецедентов. Жалкие, сломленные, лишённые надежды люди, жизнь которых сохранялась лишь из-за политической необходимости. Но было среди них одно исключение. Северянин.

— Рорик Чёрный, — словно читая мысли Эрхена сказал Гильдар. — Каким-то образом ему удалось выбраться из камеры. Это было единственным донесением, полученным нами. Все отряды спускавшиеся в тюрьмы, не возвращались. Предполагаю, что они либо мертвы, либо в плену.

— Сколько людей потеряно? — осведомился Эрхен, даже не взглянув на инквизитора. — Насколько я понимаю, ты не удосужился выставить дополнительную охрану у его камеры?

— Двадцать семь, господин, — сказал Гильдар, обливаясь холодным потом. — Я… я хотел сказать, что никто не ожидал подобного. Когда северянина поместили в камеру, он был в двух шагах от могилы. Он истекал кровью и…

— Боги не слышат оправданий и жалоб, Гильдар. Ты подвёл их. Подвёл меня.

— Господин, я…

— Ты поймаешь северянина. Любой ценой. Если эта задача окажется тебе не по силам… — Эрхен наконец оторвал взгляд от пламени и посмотрел на Гильдара, — то я пойму, что вера твоя недостаточно крепка, чтобы служить мне.

Побледневший, трясущийся от страха инквизитор поклонился и спешно покинул покои Эрхена, стремясь исполнить его поручение. Конечно, против северянина у него мало шансов, но Рорик Чёрный станет отличной проверкой для детища Балора, названного инквизицией. Смогут ли они противостоять этим хвалёным "волкам"? Хороший вопрос.

А пока Гильдар будет занят поисками ответа на него, Эрхен займётся другим, не менее важным делом. Достав из складок своего балахона небольшой свиток, Эрхен развернул его и бегло пробежался глазами по написанному.

Указ, повествующий о начале войны в вероломными северянами, осмелившимися подослать одного из убийц прямо во дворец. Неслыханная дерзость, разом решающая все вопросы с поисками повода для грядущей компании. Северяне оказались настолько глупы, что сами навлекли на себя гнев Катарской Империи. Тем лучше. Достаточно будет провести лишь эту короткую, победоносную и сокрушительную войну, чтобы весь мир принял Огненных Богов и стал частью их великой армии. Прекрасная перспектива. Просто прекрасная. Но на этом указе не хватало одной лишь незначительной мелочи — подписи умалишённого Императора.

Эрхену потребовалось не более пятнадцати минут, чтобы дойти от своих покоев до тронного зала, где сейчас находился его отец. Двое ангатаров, не говоря ни слова, распахнули перед Эрхеном массивные, украшенные золотом и серебром двери. Император восседал на золочёном троне, стоявшем в самом центре зала, на небольшом возвышении, где каждый мог видеть правителя и восхищаться его величию.

Но от этого самого величия осталось немного. Под дорогими одеждами и прекрасными украшениями скрывался жалкий, гниющий заживо старик. Склонив голову на бок, Император предавался либо сну, либо забытью, а с губ его тянулась ниточка слюны.

— Отвратительно, — прошептал Эрхен, поднимаясь к трону. Он тронул отца за плечо, но тот не проснулся. Эрхену пришлось встряхнуть Императора, и только после этого тот открыл глаза, мутным взглядом посмотрев на сына.

— Эрхен? — еле слышно прошептал он.

— Да, отец.

Справа и слева от Императора стояли ещё двое ангатаров, так, что высказать всё, что он думал об этом жалком человечишке, Эрхен не мог. Ему приходилось играть отведённую роль, не отступая от неё ни на шаг.

— Я видел сон… — прошептал Император, отводя взгляд, — он был так реален…

— Мне нужно, чтобы ты подписал этот указ, — сказал Эрхен, протягивая отцу свиток и перо.

— Со мной говорил… Человек… — Император, трясущимися руками взял свиток и развернул его, а затем, даже не читая, поставил свою подпись. — Он спрашивал меня кто я такой.

— Прекрасно, — Эрхен взял указ из рук отца и направился обратно, к выходу из тронного зала.

— Он спрашивал, кто я такой… а я не мог ответить… я не помнил… — шептал Император, но Эрхен не слышал его слов. — У него было моё лицо… Он спрашивал кто я такой…