Анна Дил - Забытыми тропами

- Сами боги одобрили обучение Вотия и Маржаны у меня, и у меня нет причин не доверять их выбору. Или, вы полагаете, вам виднее?

- Боги? Какие боги? Мы не знаем других богов, кроме Великой Хайяримы, - маленькие безмятежно голубые глазки по-прежнему смотрели спокойно и немного жалостливо. Как на душевнобольного. Маг почувствовал, что еще немного - и он взорвется.

Но маг должен уметь не только дать сдачи обидчику, когда надо, но и вовремя остановиться - на то он и маг, образованный человек с чувством собственного достоинства. Или не-человек. Колдун скрипнул зубами, поворачиваясь к ученику и одновременно накидывая полог тишины. Правилами дворцового этикета подобная вольность не запрещалась - во всяком случае, колдун о таком запрете не слышал. Жрец по-прежнему маячил бесплотной тенью где-то не границе видимости, но теперь, по крайней мере, он не мог слышать, о чем Дар беседует с учеником. Маг мысленно злорадно ухмыльнулся, краем глаза заметив, как перекосилось от досады лицо жреца. До чего же неприятные "дети" случаются у некоторых богинь…

Вотий страдал и пыхтел под гнетом гранитной плиты магической науки. Но, как бы он ни сетовал на излишнюю строгость Учителя, Маржане приходилось куда тяжелее. В тот же день, как она дала согласие на коронацию, с хани начали заниматься Высшие жрецы Хайяримы - лучшие из лучших, мудрейшие мужи и виднейшие ученые государства. Они обучали будущую правительницу всему, что, по их мнению, было просто необходимо знать истинной хани: этикету, истории Хайялина, древнему языку, геральдике и в числе множества прочих наук - обращению к памяти предков.

Маржане только казалось, что, стоит ей надеть корону, чужая память обрушится на нее, вся сразу, и хани сможет обращаться к опыту прадедов, когда ей только заблагорассудится.

На самом деле, чтобы подчинить себе память предков и вызволить из нее то, что нужно, а не то, что первым попадется, да еще не попасть под влияние чужих чувств и не зашибить кого-нибудь ненароком, хани, особенно на первых порах, требовалось проводить специальный ритуал. Его запись дошла из глубины веков в единственном экземпляре, в древнейшем манускрипте, чудом сохранившемся и не рассыпавшемся в прах только благодаря действию мощных защитных заклятий, ежедневно обновляемых лично Каруникой. Проводить обряд до коронации Маржане строго-настрого запретили, туманно пояснив, что это - "для блага божественной и окружающих", но тем не менее заставили ее намертво зазубрить последовательность действий.

Помимо чтения заклинания и вычерчивания пентаграммы обряд требовал от хайяри всякий раз жертвовать по семнадцать капель крови - ни больше, ни меньше. Кажется, совсем немного, но если проводить ритуал по двадцать раз на дню… Так будущая хани узнала, что к памяти предков можно обращаться отнюдь не по любому поводу, иначе велик риск в неуемном стремлении к знаниям не подрассчитать и скончаться от потери крови. Это обстоятельство ее насторожило и заставило задуматься: признаться, Маржана здорово рассчитывала на чужую память, полагаться на собственные управленческие способности ей не приходилось ввиду полного отсутствия оных. Но, как бы то ни было, отступать было уже поздно, да и некуда: жрецы учили правительницу не только вызову памяти, но и ее блокировке в случае надобности. Перед хайяри на горизонте вместе с короной замаячила соблазнительная перспектива навсегда избавиться от ощущения чужого, навязанного присутствия в своем теле - по крайней мере, тогда, когда вполне можно обойтись и без него, - чужих чувств, затмевающих ее чувства, чужой воли, подавляющей ее собственную… Пожалуй, ради этого стоило попробовать даже управлять государством.

Жрецы попытались было вразумить и правительницу на предмет неподобающих божественной близких знакомств с мало того, что иномирцами и иноверцами, - так еще и плебеями, не могущими похвастать родословной.

Озвучить свои мысли рискнул лишь один из них.

- Божественная, хани не пристало водиться с… - начал однажды он.

- Хани - я, и я одна решаю, что мне следует делать, а что - нет!

Голубые глаза сверкнули гневом, в голосе прорезалась сталь, которая немало озадачила и саму Маржану.

- О да, простите, божественная, - пролепетал побледневший жрец, согнувшись в три погибели и трясясь, аки осиновый лист на ветру.

Больше эту тему в разговоре с божественной подданные не затрагивали, от греха подальше.

Двое беседовали в комнате, от потолка до мраморных плит под ногами завешенной тяжелыми бархатными портьерами и старинными гобеленами. Разговор происходил телепатически, собеседники окружили себя надежными щитами, защищающими от шпионажа. Если бы кому-то пришло в голову подслушать, он не услышал бы ничего, кроме тихого позвякивания чайных чашек о блюдца и шелеста конфетных оберток.

- Зачем тебе вообще понадобилась эта коронация? - раздавался брюзгливый мужской голос в голове собеседницы. - Мы так славно правили при ее умалишенном дядюшке - а что нас ждет теперь? Я говорил, что не стоило засылать поисковые отряды так далеко вглубь Сиднара… Да и тогда все еще можно было исправить! Если бы ты позволила мне попытаться еще раз…

- Не будь дураком, - ответил ему глубокий женский голос. Его можно было бы назвать красивым, если бы не сквозившие в нем желчь и раздражение. - Мы это уже не раз обсуждали. Твои так называемые "попытки" гроша ломаного не стоят, еще одна - и мы могли остаться ни с чем. Подумать только, ты даже не смог разделить их! А теперь уже поздно… Хотя, если подумать, то, что произошло, к лучшему. Теперь мы убьем двух зайцев сразу: напомним Сиднару о себе и избавимся от новоявленной хани. Безо всякого риска. На войне так легко попасть под удар… Я стану регентом при малолетнем ханиме - Вотие, - а если через десяток лет мне не надоест править, уберем и его. Надеюсь, он исполнит предназначенное до этого срока. У семьи орр Эллайнен нет других наследников, и Хайяриме придется выбрать новую хани. Догадываешься, кто это может быть, - при моих-то талантах? Все просто, К а рир.

Постепенно разговор перешел на сбор налогов и наполняемость казны, и собеседники заговорили в полный голос. Увлеченные беседой, они не заметили, как у дальней стены слабо колыхнулась портьера и чуть слышно скрипнула, закрываясь, спрятанная за тяжелым бархатом дверь, и уж тем более не услышали легких шагов, быстро удаляющихся по коридору. Собеседники уловили лишь слабое изменение магического фона, после которого дверь вновь растворилась в каменной кладке, будто ее здесь и не было, но не придали этому значения (во дворце постоянно кто-то ворожит, разве уследишь за всеми?). Как выяснилось позже - зря.

Бывают случаи, когда враги предпочитают напасть внезапно. Вовсе не из-за своей исключительно подлой натуры - на войне нередко один отряд оказывается отрезанным от основной армии, - и что ему прикажете делать? Бросаться на врага с мечами наголо, дабы погибнуть геройской и при этом совершенно напрасной смертью? Чтобы продолжить сражение и при этом иметь хоть какое-то преимущество, лучший выход - позволить забыть о себе. И напомнить, когда никто этого не ждет.