Анна Дил - Забытыми тропами

- Лис! - во все горло завопил маг. - Птица готова! Иди, диктуй послание!

Но ученики рано радовались скорому освобождению. Маг, коварно хранивший на лице безмятежно-невинное выражение, вручил писчие принадлежности Вотию и велел:

- Пиши все, что скажет капитан. И смотри, чтоб без ошибок! Я после проверю.

Ученик заметно скис.

- Так, может, пусть лучше Маржанка напишет? - робко заикнулся он. - У нее и почерк красивше…

Маржана украдкой состроила братцу страшную рожу.

- Красивее, - машинально поправил колдун. - Давай-давай, не отлынивай. Зря я, что ли, тебя по письму гонял? Показывай теперь, чему научился!

Вотий тяжко вздохнул, поскреб макушку и уселся, тоскливо буравя взглядом чистый лист бумаги.

Капитан, заложив руки за спину, важно расхаживал по палубе и диктовал письмо в морское управление - сиднарские мореходы были обязаны сообщать на берег о встречах с карранами с указанием места и времени происшествия. Конечно, если оставались в живых.

- "Возлюб… кхм… Многоуважаемая распорядительница морской канцелярии!" Восклицательный знак поставь. И с новой строки пиши далее: "Спешу доложить Вам, что Ваш люб… э-э-э… покорный слуга, совершая очередное хождение по волнам Западного моря, третьего дня встретился на просторах водной глади со стаей карранов". Место оставь, точное время и координаты я потом сам запишу, по судовому журналу. "Моллюски были настроены весьма решительно… - маг сдавленно хрюкнул. Лис с неудовольствием покосился на него, но продолжил, как ни в чем не бывало: - …и лишь стараниями нанятых мною магов нам удалось уйти без потерь. Покидая корабль, стая направлялась к востоку со скоростью, вдвое превышающую обычную. Засим ставлю точку. Навечно Ва… да что же это… С глубоким уважением и пожеланиями процветания, капитан "Бешеного кальмара", Ытыриэль Эри а ль". Роспись я поставлю. Число - внизу - сегодняшнее.

- Это которое? - нахмурился Вотий, поднимая голову от письма.

Маг промолчал, углубившись в подсчеты. Счет дням скитальцы давно потеряли.

- Пятнадцатое число месяца сжатня, год тысяча пятьсот тридцать седьмой от воцарения светозарной королевской фамилии, - отчеканил Ытыриэль.

Айна, сидевшая неподалеку и до этого не проявлявшая интереса к посланию, подняла голову.

- Какое сжатня? - внезапно охрипшим голосом переспросила она.

Лис повторил.

- А что такое? - участливо поинтересовался маг, глядя на растерянное лицо графини.

Та задумчиво посмотрела на мага, перевела взгляд на равнодушное море и, уже когда Дар и не надеялся услышать ответ, тихо проронила:

- Сегодня отцу придется весь день выслушивать соболезнования и принимать скорбящих гостей, а вечером в фамильном имении де ла Набирэй будут поминать безвременно почившую старшую дочь. Сегодня мне исполнилось двадцать лет.

- Так у тебя сегодня день рождения? - Лис блеснул зубами в улыбке. - Да еще совершеннолетие! И ты молчала?!

- Я… Я забыла. Для меня этот день уже не важен.

Лис осуждающе покачал головой.

- День рождения полагается праздновать!

- Зачем?! Я не хочу! Мне и без него неплохо!

- Хочешь ты того или нет, не столь уж важно, - назидательно изрек капитан, на мгновение став похожим на Дара в пылу педагогического рвения. - У троллей есть примета: если праздник сам напоминает о себе, его нужно как следует отметить, иначе неприятностей не оберешься. Вы, сухопутные, придаете слишком мало значения приметам, за что и расплачиваетесь, но моряки - народ суеверный. Подруга ветра ведь не захочет, чтобы "Бешеный кальмар" налетел на мель и пошел ко дну по ее вине?

Лис выжидательно смотрел на Айну, и та запоздало поняла, что вопрос обращен к ней.

- Как вы меня назвали?

- Подруга ветра, - с готовностью пояснил Ытыриэль. - Сегодня это ты. Друзьями ветра моряки издревле называют празднующих день рождения. Считается, что в этот день, единственный в году, разумные существа становятся любимчиками морских ветров. Ветер ведь всегда юн, у него каждый день - день рождения, а значит, каждый день - праздник…

Графиня нахмурилась, осмысливая услышанное. Есть ли в мире другой народ, столь же романтичный, как моряки? Что ж, если ветер и впрямь так любит праздники и дни рождения в особенности - значит, понять друг друга им не суждено. Какая уж тут подруга…

День своего рождения Айна никогда не любила. Возможно, для тех, кому посчастливилось родиться в незнатной семье, это и был веселый праздник. Но граф де ла Набирэй свято чтил традиции, и любой мало-мальски значимый день календаря для его домочадцев неизменно оборачивался пыткой.

Пятнадцатого сжатня каждого года виновницу торжества обыкновенно поднимали на рассвете, втискивали в жесткий неудобный корсет, по случаю праздника еще более узкий, чем обычно, укутывали кружевной пеной, которую лишь по недомыслию называли платьем и в которой страшно было сделать шаг - проклятые оборки так и лезли под ноги. Одетую, причесанную и напомаженную графиню усаживали в Малой приемной, где она должна была принять вассалов, с благосклонной улыбкой выслушать их заверения в вечной преданности, с выражением неземного блаженства на лице принять одинаково пресные пожелания здоровья и всяческого счастья и одарить каждого заранее заготовленным подарком из графских кладовых.

В детстве Ромиайна искренне считала, что верные подданные слетаются, словно мухи на мед, исключительно из-за графских даров. Повзрослев, она поняла, что упомянутые дары особой ценности не представляют и выбираются графской экономкой по принципу "валялось там чего-то", но неприятный осадок все равно остался.

Эти утомительные церемонии не были нужны ни подданным графа де ла Набирэй, ни его дочери, но традиции заставляли первых по любой погоде тащиться в графский замок, кланяться и заискивать, а вторую - выслушивать пустые слова и любезно улыбаться, мысленно посылая все и всех к демонам.

А вечером наступало время праздничного бала, на который неспешно и величественно стекались равные по положению гости. Графине вменялось в обязанности дать каждому почувствовать себя дорогим и желанным гостем, а также подарить по танцу - кавалерам и по комплименту - дамам. Самой сложной задачей было не похвалить двух дам одинаковыми фразами - аристократки могли усомниться в собственной неотразимости и заподозрить хозяйку приема во лжи и лицемерии (к слову, их подозрения были бы вполне обоснованны), а это порицалось правилами приличия, будь они неладны.

В свой день рождения, несмотря на толпы весьма навязчивых собеседников, Ромиайна чувствовала себя как никогда одинокой и несчастной, и ей стоило немалых усилий сдержаться и заглушить в себе желание забиться в укромный уголок, подальше от придирчивых взглядов и пустых разговоров.