Gedzerath - Рождение легиона

– «Надеюсь, Лонгхорн. Очень на это надеюсь» – я заговорила громче, чтобы мой голос доносился до всех пони этой «половинчатой» кентурии – «Мы там, куда нас забросит приказ и судьба. Ваши дома под защитой стражи. Мой дом – под защитой стражи. А этот лес – под нашей ногой. И мы будем выполнять свой долг перед нашими принцессами, несмотря ни на что. И запомните – горе тому, кто думает иначе! Это ясно?».

– «Да… Примипил!» – ответил мне нестройный хор голосов. Увидев мой колючий взгляд, подкрепленный намекающим покашливанием нового опциона, пятьдесят своевольных пони поежились, и повторили – «Будет сделано, примипил!».

На этот раз – гораздо слаженнее и дружнее.

– «Я слежу за вами!» – недобро усмехнулась я, исчезая в темноте леса и бредя вдоль промокших кустов в сторону большой поляны, на которой раскинулся лагерь ушедшего в поход Легиона. Увы, мне пришлось познакомиться гораздо теснее с мокрыми листьями и колючими ветками, когда тяжелый шелест крыльев над моей головой заставил меня рыбкой броситься в кусты, избегая взгляда возвращавшегося Буши Тэйла. Несмотря на моросивший дождь, пегасы, все, как один, при любой возможности старались подняться в воздух, и тяжело хлопая крыльями, лететь над землей, не снисходя до ползанья по раскисшей от непогоды и сотен копыт грязи или мокрой траве. Что ж, это было для меня крайне удобно, ведь затеряться в толпе земнопони мне было гораздо легче, а такой вот непонятный для меня снобизм летающей братии лишь облегчал мою задачу, ведь все, кто могли меня опознать, так или иначе, были именно пегасами, не слишком интересующимися, что именно там ползает по грешной земле. Поэтому, проводив глазами удаляющуюся фигуру бравого кентуриона, уже подцепившего какую-то кобылу из Первой, я вздохнула и, выбравшись из помятого куста, потрусила в сторону ближайшего костра – завтра нам предстоял очень нелегкий день, ведь именно нашу, десятую, контубернию Четвертой кентурии, собирались услать на разведку.

Разведка близилась к концу, и вскоре нам предстояло поворачивать обратно, к пробирающимся по лесным тропам кентуриям. В этом направлении лес был пуст, и за два долгих дня мы не заметили ни единого следа пребывания тут птицекошек, по словам местных дровосеков и смолокуров уже год как чувствующих себя полноправными хозяевами этих приграничных земель. Вынужденные сбиваться в большие артели, они, как могли, прятались от шныряющих вокруг банд грифонов, но каждый сезон, каждую осень и зиму были вынуждены платить им тяжелый оброк, иногда и кровью.

– «Наконец-то! Наконец-то наши молитвы были услышаны!» – наотмашь рубя воздух обрамленным длинными волосами копытом, горячился сумрачный жеребец, живший в огромной, обнаруженной нами землянке. Выкопанная у края лесной тропы, в основании невысокого, покрытого низкими елочками холма, она состояла из десятка небольших, укрепленных досками «комнат», и вмещала в себя до трех десятков пони, отправляющихся сюда каждую осень, и до самой весны «лесовавших» в тайге – «Сколько уже можно терпеть-то? Я, считай, с измальства в этих лесах, с отцом и дедом тут лес валил, смолу курил, ягоды и грибы промышлял, а нынче что? Два года уже, как зашныряли тут эти клювокрылые, и чем дальше – тем становиться лишь хуже!».

– «Чего они от вас хотят?» – поинтересовалась я, шмыгая носом вместе с рыжим, как апельсин, жеребенком. Сидя на спине застенчиво глядевшей на нас матери, он крепко держался копытцами за ее шею и, слюнявя попавший в рот локон нечесаной материнской гривы, с интересом разглядывал закованных в железо гостей пронзительно-голубыми глазами – «Неужто дерева или смолы?».

– «Бывает, что и дерева. Но чаще – оброк платить заставляют, битами. Пытались мы с ними поговорить, да куда там! «Все, кончилась ваша воля. Теперь это наша земля!» – и хохочут, как гуси гогочут. Пытались мы было пожаловаться, да Богиня – она далеко, а Гвардия… Ну, повязали кого-то, так остальные еще злее стали! Вон, целое зимовье уволокли неведомо куда, когда те отказались платить!».

– «И много их прилетает?» – нахмурившись, поинтересовалась я. Кажется, все мои мысли о том, какой грифоны хороший народ, навеянные недавним шашлычным пиром, начинали улетучиваться, уступая место злобе и холодному прагматизму, подогреваемым откуда-то изнутри.

– «Да штук по пять, по десять. Все в толстых куртках, с длинными ножами, а злые… Чуть что не так – когтями по спине ка-ак вытянут – поневоле побежишь делать то, что скажут» – мрачно признался лесовик. Высланный вперед, на жилое, он вместе с семьей готовил землянку к прибытию остальной артели, осторожно пробиравшейся к ним по лесам. На его спине красовалось несколько белесых шрамов, хорошо различимых под бурой шерстью – «Но теперь-то вы за них всерьез приметесь, правда?».

– «Серьезнее некуда» – кивнув, я повернулась было, чтобы присоединиться к своему десятку, но вдруг остановилась и внимательно поглядела на дровосека – «И вот еще что, дружище. Думаю, они прилетят снова, раз или два, и будут дознаваться, кто тут шарит по «их» лесам. Тайну хранить не нужно, понапрасну собой и семьей не рискуй, но скажи, что приходили эти… Из Гвардии. Их-то, думаю, они уже видели».

– «Скажу, раз ты так велишь» – отвел глаза северный пони, а затем, вновь уткнул в меня мрачный взгляд – «Так мы узнаем, ежели вы этих унгонов приструните?».

– «Ох и узнаете» – не менее мрачно скривилась я в ответ – «Ох и узнаете…».

– «Хммм, что-то шумновато они идут!» – неодобрительно фыркнула я, выныривая из зарослей папоротника и спускаясь по склону оврага, на дне которого, петляя меж кустов и поваленных деревьев, двигалась колонна легионеров. Перемазанные, в побуревших от грязи плащах, они тащили на себе пузатые седельные сумки с палатками, личным имуществом и запасами еды, а так же притороченные к плечам щиты, копья и пилумы, топорщившиеся над спинами пони, словно плавники экзотических рыб – «Мы, конечно, тоже не ниндзя, но…».

– «Заткнись, Глэйз!» – рявкнула бодро рысившая впереди Солт Кейн, с шумом и треском спускавшаяся по грязному склону – «Вот уже который месяц, как тебя просто не заткнуть! Что, нашла себе кого-нибудь, раз рот до сих пор не закрывается?».

– «Разведка с востока? Докладывайте, декан!» – раздавшийся неподалеку голос Хая заставил меня стушеваться и прикрывая голову капюшоном плаща, смешаться с построившимися за спиной декана членами контубернии. Мирное время прошло, и теперь каждая кентурия, каждая контуберния считалась боевой, независимо от того, какой номер был вышит на большом, квадратном знамени каждой из них. Разбившись на несколько колонн, мы пробирались лесными тропами, стремясь попасть на очередную встречу с поджидавшими нас грифонами горных кланов, перенесших, по моему совету, свой лагерь в Дарккроушаттен. Я старалась, как могла, пытаясь описать во всех подробностях свой путь до замка внимательно слушавшим меня кентурионам, и теперь, глядя со стороны на сосредоточенно топавший вперед Легион, я понимала, что не смогла бы управиться с этим лучше, чем мой подчиненный, ставший мне надежным другом.