Gedzerath - Рождение легиона

– «Асссатхххниииисссссь» – едва слышно выдохнула я. Тишина нарушалась лишь тихим стуком капель, но сил повернуть голову для того, чтобы узнать, что это, у меня уже не оставалось. Еще недавно я, периодически, с криком вскидывала голову, лихорадочно принимаясь шарить по своему животу в страхе, что побои и лишения все-таки спровоцировали преждевременные роды, но вскоре, апатия поборола даже этот инстинкт, и я лишь крепче стискивала задние ноги для того, чтобы… Уже и не знаю, зачем – «Я… Нхе… Стхамсаааа…».

«Да ты уже сдалась, просто признай это!» – не отставал голос, настойчиво звеня то в левом, то в правом ухе и кажется, даже облетая всю мою голову, мерзко звеня под раскалывающимся от боли сводом черепа – «Ты просто упрямишься, строишь из себя жертву! Ах-ах-ах, как же так, бедная, жеребая кобылка терпит такие лишения! А то, что повинна в них она сама – это мы забыли? То, что все это случилось лишь по ее вине – это мы пропускаем мимо ушей, как ничего не значащий факт? Будь ты и вправду простой кобылой – это можно было бы понять, но ты! Ты, новоиспеченный Легат Легиона – почему ты так долго и старательно строила из себя простую деревенскую дурочку? Что, в этом тоже кто-то виноват? Кто-то заставлял тебя строить из себя туристку? Кто-то приказал тебе отправляться в дорогу, никого не предупредив, словно путешествующую к родственникам селянку, хотя персоны твоего ранга должны передвигаться по стране лишь с эскортом и по заранее утвержденному маршруту? В этом тоже кто-то виноват, кроме тебя?».

– «Я мохуууу… Кута… Хощуууу…».

– «Нет! Не можешь!» – вновь рявкнуло у меня в голове, вызывая спазм боли, сотрясший все мое тело, бросившееся к стене. Холод ее немного унимал боль, остужая избитое тело и гудящую от побоев голову, но сегодня явно был не мой день – «Персоны твоего ранга передвигаются по стране в сопровождении, ведь они никогда не бывают одни! Никогда! Когда они спят, едят, моются, путешествуют – они несут с собой часть своей родины, своего государства! Принцесса не может пошевелить и бровью, тщательно не обдумав сперва этот шаг, ведь вместе с ней хмурится и улыбается вся ее страна, все горы, леса, реки, моря, города и населяющие их пони. Кобыла может быть тупой или беременной, но генерал, принцесса или Легат таковыми быть не могут! Никогда! И уж подавно они не имеют права вести себя так, словно они обычные туристы, игнорируя враждебные силы, явно старающиеся заполучить их в свои лапы, определив в комфортабельную камеру с видом на океан! Или ты не помнишь, как мы попали в этот райский уголок, уже по самый потолок забрызганный нашей кровью?!».

Застонав, я прижалась щекой к стене, с тихим подвыванием ощущая, как дорожки из слез вновь начинают терзать мои распухшие щеки. Я пыталась забыть, изгнать из памяти тот день или этот голос, раз за разом заставлявший вспоминать меня мой провал – и мой позор.

Но увы, забыть его я никак не могла.

– «А ты и вправду ученица…» – голос подкравшейся Сои вывел меня из задумчивости.

– «Да. Официально мой титул звучит как «Первая Ученица принцессы Луны Эквестрийской» – сухо откликнулась я, не горя желанием продолжать этот разговор. Я уже давно не получала заданий от Госпожи, и если и попадала к ней в покои, то лишь для совместных посиделок на кровати, наблюдений за ночным небом или обсуждений имен для будущего жеребенка. От последнего я уворачивалась всеми силами – я решила, что не могу дать имя тому, чья метка, возможно, определит всю его дальнейшую судьбу, и решила понадеяться на наитие, на то слово, которое первое придет мне на ум при виде малыша. Возможно, это была последняя попытка дистанцироваться от предстоящих родов, пугавших не только меня, но даже Духа, а может, еще какие-нибудь психологические заморочки – я не знала, и лихорадочно старалась занять себя чем-нибудь, проводя все время в полетах, а потом и в разъездах по стране. Мейнхеттенский лагерь, силами Черри, был почти готов, и мне приходилось все чаще призывать к порядку Хая, уж слишком бурно повадившегося протестовать против столь длительной отлучки подруги. Кажется, он уже начал что-то подозревать, но это был тот секрет, который подруга едва ли не на пузе умоляла меня сохранять как можно дольше, раз за разом приводя в пример меня же саму, поэтому пока моему заместителю ничего не светило. Пусть помучается, попотеет от страха потерять одну из своих кобыл. Тем радостнее будет новость, которую она собиралась вскоре ему сообщить – «И не спрашивай меня, как правильно это произносить – я и сама не знаю, когда нужно говорить «принцесса», а когда – «Принцесса». Я же не придворная какая-нибудь, у них спроси!».

– «Ну, чего ты опять начинаешь?» – надула губки альбиноска, растворяясь в свете угасающего солнца. Розовое на розовом – похоже, она действительно, красила свою шкурку, но теперь, без должного ухода, ее шерсть становилась все более белой, подчеркивая казавшуюся такой нежной, розовую кожу – «Я просто хотела спросить у тебя – какая она? Думаешь, это для всех в порядке вещей – общаться с Богиней?».

– «Она… Она другая. Не такая как все, и даже не такая, как ее сестра – Солнечная Богиня. Она древняя, мудрая, сильная, она…» – я едва не захлебнулась в эпитетах, обрушенных на Луну и наверняка, не раз заставила ее икнуть в этот момент, но быстро остановилась, сообразив, что уже начинаю нести откровенную чушь – «Прости, я просто не могу подобрать нужных слов. Ну, ты понимаешь, беременность делает нас такими дурами… Зато могу попробовать изобразить. Лицедейка из меня та еще, но…».

– «Давай! Вот смотри, я вхожу в тронный зал, а там, на кресле, сидит она !» – радостно закивала головой Соя, похоже, припоминая подробности того самого приема, где я едва не оконфузилась с послами цервидов. Интересно, и почему я пропустила столь многочисленную делегацию из Сталлионграда, и самое главное – почему мне не было сообщено о ее прибытии? Над этим стоило бы подумать, но в тот момент, я решила не ломать над этим голову, сосредоточившись на пантомиме – «Я вот так вот кланяюсь, и…».

– « Что ж, приятно видеть НАМ тебя, милая подданная. Не бойся, подойди к НАМ»– сосредоточившись, я прикрыла глаза, и мягко, плавно двинулась вперед, копируя повадки своей подруги, учительницы и Госпожи, которые она исподволь, но так настырно, вбивала в свою непутевую подопечную. Без долгой практики вышло, на мой взгляд, не очень, но окружающие нас пони почему-то замерли, словно по команде, вздрогнув от стука упавшей на стол из чьих-то копыт логарифмической линейки. Мои движения стали мягкими и в чем-то, даже величественными, насколько они могли такими быть, учитывая мое совсем не героическое пузо, когда я медленно, не торопясь, развернулась к оторопевшей Бриз, от неожиданности, присевшей на задние ноги. Слегка подавшись вперед, я оперлась на передние ноги, отставив задние, и немного развела крылья, увы, не способные похвастаться столь изысканным принингом, как у Принцессы Ночи, копируя повадки Госпожи. Склонив голову на бок, я приподняла бровь, холодно рассматривая непроизвольно сжавшуюся в комок пегаску – «О, зрим МЫ, что вид НАШ, столь непривычный прочим пони, спустя все десять сотен лет, все так же наводит робость и почтительность на НАШИХ верных подданных? Что ж, думается НАМ, что знание этикета и готовность склонить свою выю пред НАШИМ величием лишь украшает представителей столь юного поколения. Ты можешь подняться, пейзанка. Ответствуй же, чего ты алкаешь, припадая к НАШИМ копытам?».