Валерий Михайлов - Путешествие за край Земли

Маша решила благоразумно не отвечать.

Начать решили с зала, посвященного любви плотской. Кроме строительных лесов и запаха краски в зале были представлены: плакат: «ИЗВРАЩЕНЕЦ — человек, отвергающий сексуальные фантазии»; Картины современного художника, на которой в примитивной форме был изображен улыбающийся мужской орган с крылышками; и серия картин художника Загулина, объединенных одной темой: «Камасутра в „Запорожце“». Картины говорили о глубоких познаниях темы и были очень даже ничего.

В зал патриотической любви (так официально назывался зал любви к Родине) Маша зайти не решилась. Оттуда, из-под двери сочилась свежая кровь, и пахло чем-то неприятным.

Зал любви к ближнему наполовину был декорирован под отделение милиции. В другой половине валялись поломанные игрушки, строительный инструмент и использованные презервативы.

— Какая гадость! — вырвалось у Маши.

— Не говори, — поддержал ее гид.

Зал любви к Богу находился в подвале. Он был похож на пыточный каземат. Там была представлена богатая коллекция орудий дознания, всевозможные власяницы, бичи для самобичевания, панорама сожжения грешника и несколько дебиловидных ангелочков из папье-маше, густо посыпанных сахаром.

Зал нетрадиционной любви был посвящен множеству форм любви к царям, президентам и прочим представителям власти.

— Какая все-таки гадость, эта ваша любовь, — с чувствами сказала Маша, когда просмотр был окончен.

— Это не наша любовь. Это ваша любовь. Мы только храним и отражаем. Как зеркало.

— А как же романтика, чувства, прекрасное…

— Обычно за этими словами скрывается помесь порнографии и инфантилизма, а мы заведение приличное. Здесь музей, а не…

Ужин прошел в молчании. Маша демонстративно изучала плакат, на котором теперь значилось: «Таково наше отношение к лошадям, коровам и овцам, а также к официантам, таксистам, швейцарам, полицейским и всем, кого мы „используем“.

Абрахам Гарольд Маслоу. Мотивация и личность».

Ночью Маше снились кошмары: какие-то старики в белом пытались вознести ее на небо при помощи динамита и наступательных гранат. Утром она проснулась разбитой.

— Дура! — почему-то сказала она сама себе.

— Я, кажется, в тебе ошибся, — сказал за завтраком смотритель, — по-моему, ты еще не готова.

— Ты думаешь таким образом…

— Заткнись, — перебил ее смотритель, — я думал, ты не настолько набита всяким дерьмом. Пожалуй, стоит выдать тебе билет и вернуть на поезд.

— Так это ты! — поняла вдруг Маша.

— Я, — спокойно ответил смотритель.

— Убийца!

— Забыла добавить вор и насильник.

— Что тебе нужно?!

— В данном случае нужно тебе.

В душе Маши вдруг словно лопнул какой-то нарыв, и она заплакала навзрыд. Смотритель не стал ей мешать.

А на стене висел плакат: «Хочешь расслабиться — прими слабительное».

— Дело в том, — продолжил он, когда Маша немного успокоилась, — что блядство, — он так и сказал блядство. Не блуд, не распутство, а именно блядство, — это аналог воздержания.

— Гонишь? — неуверенно спросила Маша.

— Ничуть. Любовь — это не только генитальный, но и душевный процесс, а душевная часть у тебя… Отсюда и проблема. Твоя девственность — это девственность души, и начинать надо оттуда.

— Но как?

— Никак.

— Обрадовал.

— Гуляй, живи, осматривайся. Здесь все будет подсказкой.

— Следующая ваша, — сказал контролер, обращаясь к Севастополеву, когда за Машей закрылись двери.

Севастополев грустно вздохнул.

— Я лишь слежу за тем, чтобы каждый выходил на своей остановке, — зачем-то добавил контролер.

— Я понимаю.

— Вот и хорошо.

Поезд остановился примерно через десять минут.

— Прощайте, друзья!

— Еще увидимся, — нарочито бодро ответил Мстислав. Остальных пассажиров в этот момент можно было бы сравнить с застывшими трехмерными фотографиями, если бы такие существовали в природе.

Калитка громко закрылась за спиной Севастополева. Впереди был большой деревенский дом. Перед домом просторный двор. Посреди двора внушительных размеров стол. На столе самовар. Настоящий русский самовар. За столом сидел мужик в длинной русской рубашке. Кроме рубашки на нем ничего не было. Мужик был совершенно лысым, но с густой черной бородой, спускающейся на грудь.

— Пришел, наконец, — пробурчал мужик, — самовар, поди, уж и выкипел.

— Так я… — начал было оправдываться Севастополев, но замолчал.

— Иди к столу. Садись. Прошка!

Из дома выбежал мальчишка лет десяти не больше в такой же, как у мужика рубахе, но только без бороды. Зато у него были густые русые волосы. В руках мальчик бережно нес толстую пачку бумаги и старинный чернильный прибор.

— Начнем с чаю, — решил мужик, посмотрев сначала на самовар потом на письменные принадлежности.

— Маруська! — звонко закричал Прохор.

— Иду, — послышался женский крик.

Маруська, настоящая русская красавица с косой до пояса и солидными окороками принялась суетиться вокруг стола. К чаю появились блины, пироги, кулебяки и прочая снедь.

— Ты ешь, не стесняйся, — приговаривал мужик, — впереди работы много.

— Готов? — придирчиво спросил мужик, когда Севастополев разложил на столе письменные принадлежности.

— Готов, — ответил тот.

— Тогда пиши.

— Пишу.

«ДУХОВНОЕ НАСЛЕДИЕ ДУХОВНЫХ ПОТОМКОВ НАШИХ ДУХОВНЫХ ПРЕДКОВ.

Всю свою сознательную жизнь, я, Лазарь Моисеевич, истинный великороссийский великоросс посвятил изучению истинной природы человека и человечества как такового. И сегодня пришло время поведать об этом людям.

Дело в том, что духовный потенциал, который столько лет накапливался нашими предками, растрынькан нынешним поколением почти подчистую. И это произошло на фоне резкого увеличения человеческого потенциала. Другими словами, дитя из года в год становится все глупее, а спички в руках все опасней. И если такому дитю не надавать по соплям… Но педагогике мы посвятим следующую книгу.

Спасение заключается исключительно в росте духовности, причем не только собственной, но и духовности родственников, соседей и прочей швали. Каждый из нас ответственен за судьбы людей и вселенной в целом.

Я — исследователь. И эта книга — результат или плод моих исследований. Вся моя жизнь — это выход на новое понимание мира. С детства я ощущал огромный потенциал, заложенный во мне Богом, но интуитивно старался предпочитать путь развития и понимания. Мой путь проходил через знакомство со всеми магиями, колдовством, целительством и знахарством. Все это я освоил в совершенстве.

Для меня всегда было очевидно, что гены не могут быть источником информации, так как человек — это сложный, в первую очередь, биоэнергетический организм, и информация должна быть спрятана среди энергетических структур.