Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

Всё было как обычно. На тележном колесе, подвешенном под потолком на ржавых цепях, тускло горели, оплывая, сальные свечи, за столами на лавках пили, играли в кости и что-то ели люди самого подозрительного и неприятного вида, им прислуживали непотребные девки, размалёванные, полупьяные, расхристанные. На Карла вроде бы никто не обратил внимания, но он намётанным глазом бывшего вора перехватил пару быстрых и внимательных взглядов со стороны субъектов, казавшихся вдребезги пьяными. «Ну что ж, пусть смотрят…»

Карл протолкался к стойке, кинул на прилавок монету и спросил:

— Отец Бернардус сегодня здесь?

— Где ж ему быть? Ясное дело, здесь, — кивнул трактирщик, забирая медяшку.

— Покажи мне его, я нездешний, а перетереть кое-что надо, — попросил Карл, кладя перед трактирщиком вторую монету.

Тот молча ткнул подбородком в сторону человека, сидящего в одиночестве за маленьким столиком в самом тёмном углу.

— Дай мне пару пива, — попросил Карл, и, дождавшись, когда трактирщик со стуком поставит перед ним две деревянные кружки с почерневшими краями, взял их и направился к монаху.

Карл отодвинул ногой табурет, сел и одну кружку поставил перед собой, а другую толкнул в сторону монаха.

— Выпьем, — предложил он.

— Ты кто такой? — тускло спросил монах, не притрагиваясь к угощению. — Чужого не пью.

— Считай, что это аванс, — усмехнулся Карл, — есть работёнка.

— Ты кто такой? — повторил монах.

Он был одет в штопанный-перештопанный кафтан, грязную рубаху и штаны, заправленные в сапоги. Тонзура на его голове уже почти заросла, но всё же характерное выражение лица монаха — смесь постного благочестия, хитрости и осторожности — выдавало его.

— А тебе не всё равно, кто я? — удивился Карл, — человек….

— Было бы всё равно, не спрашивал, — неприветливо ответил монах. — Ну? И не вздумай врать. Если доглядчик инквизиции, живым не уйдёшь. Завтра всплывёшь в Эльбе пузом кверху. А ты думал, у нас почему так трактир называется? — ухмыльнулся отец Бернардус.

— Да брось, нашёл кого пугать, — спокойно ответил Карл, потягивая пиво. — Ты про Живодёра слыхал?

— Ну….

— Не нукай, не лошадь. Я из его ганзы. [39] Ганза (нем. hanse) — группа, союз, в переносном смысле — шайка.

— Так ведь он….

— Правильно. Нет больше Живодёра. А я вот уцелел, потому что оказался поумнее его, ясно? Так будем о деле говорить? — и Карл достал монету, полученную у аптекаря.

— Ну, ты идиот… — с некоторым облегчением сообщил отец Бернардус, разглядев руну на монете. — Ещё чуть-чуть, я ребятам бы моргнул, и тебя — чик, и всё. Сразу не мог знак показать? Чего комедь-то ломал?

— А я на тебя посмотреть хотел, — усмехнулся Карл.

— Ну и как, насмотрелся? Я те не девка, неча на меня пялиться! Выкладывай, с чем пришёл!

— Не здесь. Дельце серьёзное и пахнет гульденами, — таинственно ответил Карл.

— Ладно, пёс с тобой, — вздохнул бывший монах, — пойдём ко мне, но смотри, ежели чего…

— Да не трусь, нужен ты мне… — сказал Карл, — сделаешь дело, получишь денежки, и свободен!

— Ганс! — крикнул отец Бернардус трактирщику, — я тут выйду, прогуляюсь до дому с одним, скоро вернусь.

Трактирщик кивнул, всё было ясно. Посылать за кабацкими головорезами было не нужно.

На улице к Карлу подошёл Вольфгер:

— Ну как, договорились?

— Это ещё кто?! — отпрянул монах, хватаясь за нож.

— Заказчик, — спокойно сказал Карл, — я у него в услужении. Ты что, думаешь, у меня полные карманы гульденов? Я — человек маленький.

Увидев, что рядом с Вольфгером стоит женщина явно из благородных, отец Бернардус немного успокоился.

— Ладно, пошли, — сказал он.

— Далеко идти? — поинтересовался осторожный Карл.

— Здесь всё близко, — с каким-то нехорошим, двойным смыслом ответил отец Бернардус. — Но мой дом малость на отшибе, боятся людишки-то, хе-хе. И правильно делают, между прочим. Ну, ладно, пошли.

Идти пришлось, и правда, недолго. Домишко отца Бернардуса стоял у самой реки, до Вольфгера отчётливо донеслось журчание текущей воды. Хозяин толкнул дверь, вошёл первым, высек огонь, зажёг пару свечей, обернулся и сказал:

— Заходите.

Вольфгер вошёл первым и настороженно огляделся. В комнате было на удивление чисто: дощатый, выскобленный добела пол, бревенчатые стены, стол, табуреты, сундук, накрытый какой-то тряпкой. В дальней стене комнаты была ещё одна закрытая дверь.

— Что, господин, думали, в хлеву живу? — ухмыльнулся отец Бернардус, — вижу, вижу, не слепой. Да только в монастыре, из которого я ноги сделал — чтоб его черти взяли! — к чистоплотности приучали самыми верными средствами — палками, да голодом. Вот я и привык жить по монастырскому уставу, бабы у меня нет, сам убираю! Хоть какая-то польза от толстопузой братии.

Вольфгер промолчал. Гости уселись на лавку у стены, отец Бернардус с грохотом пододвинул табурет, плюхнулся на него и спросил:

— Ну, чего надо?

— Аптекарь сказал, что ты чёрной магией балуешься, — сказал Вольфгер, — правда?

— Есть немного, — не моргнув глазом, согласился монах.

— Так, уже хорошо.

— Это вы, господин, говорите, что хорошо, — загоготал, неожиданно развеселившись, отец Бернардус, — а вот главный инквизитор Дрездена почему-то думает иначе, вишь ты, какое дело!

— Оставь, — поморщился Вольфгер, — ты же видишь, мы — люди сами по себе.

— Вижу, — согласился монах, — иначе и не стал бы с вами разговаривать, и плыли бы вы уже по Эльбе пузом кверху.

— Врата Миров открыть можешь? — напрямик спросил Вольфгер.

— Вон оно, выходит, чо… — опешил монах, — всякого от вас ждал, но такого… По мелочам, стал-быть, не размениваетесь…

— Так можешь?

— Смотря куда…

— В Эльфланд. Вот эта фройляйн — эльфийка, она случайно оказалась в нашем мире. Её нужно вернуть домой, но — безопасно для неё. Это условие непременное. Сможешь — плачу двадцать гульденов.

— Пятьдесят! — твёрдо сказал монах, — дело больно опасное…

— Хорошо, пусть будет пятьдесят, — кивнул Вольфгер, — так сможешь?

Отец Бернард долго молчал, что-то прикидывая в уме, потом сказал:

— Вы люди серьёзные, это сразу видать, шутить не любите, поэтому я вас за нос водить не стану, как дурачков богатых. Приходили давеча тут ко мне…. Ну, да ладно. В общем, Врата в страну эльфов я ещё ни разу не открывал, врать не буду, но как открыть — знаю, попробовать могу. Но дело это опасное, предупреждаю сразу. Весь риск на мне, но и деньги немалые, стоят того. Так что, берусь.

— Хорошо, — сказал Вольфгер, — когда?

— Если деньги при вас, прямо сейчас, чего тянуть-то? Время подходящее, скоро полночь.

Вольфгер сунул руку в кошель и отсчитал двадцать монет.

— Вот тебе аванс. Если всё получится, сразу получишь остальное. Слово.