Николай Ярославцев - Вождь из сумерек 3

Внизу два не ярких грязных пятна. Желтеют, как два глаза.

Уже один. Расползается по всей размытой кляксе. Наливается светом.

Что это? И где тогда Черный Кракен? И его смертоносные щупальца, о которых так пылко поведали ему в трактире. Мимо тучами проносятся косяки рыб. Даже хищники забыли про охоту. Сверкнет серебристым телом, прорежет косяк и исчезнет в толще воды.

Медленно подступает ужас. Поднимается вместе с косяками рыб и стаями хищников. Проплыл над головой, тяжело взмахивая плавниками, скат. Или манта? Все его представления об ихтиологии забытого детства замкнулись на чебаках и пескарях. Пропрыгал толчками гигантский кальмар. Где, в какой расщелине или пещере скрывался он любопытных глаз. А, может, нужен другой вопрос? Откуда берется та конопатая облезлая мелочь, которую выдают за кальмаров на прилавках магазинов?

Косяки рыб уже настолько плотные, что свет внизу еле различим.

Завис, чтобы пропустить поток. Право преимущественного проезда. Как говорится, чем черт не шутит. Лучше уступить дорожку. На разборки времени нет. Пока гаишников дождешься, пока протокол напишут…

Косяки поредели.

И сразу тело смял удар чудовищной силы. Тело скомкало, как газетный лист, в солдатском туалете и отбросило в сторону. А мозг взорвался от боли. Пальцы не произвольно разжались. Но вот чудо. Великое мастерство гномов и магия древнего заклинания. Рукояти мечей будто вросли в ладони. Торопясь, начал восстанавливать разрушенную защиту. Но мозг, вещь тонкая и обидчивая, вышел из повиновения и наотрез отказался подчиняться.

Новый удар не заставил долго ждать. Даже соскучиться не успел. Этого нового удара мозг уже не выдержал и отключился сразу, не встретив ни малейшего возражения с его стороны. И дальше уже не чувствовал ударов, который со скоростью пулеметных очередей сыпались один за другим. А тело медленно опускалось в морские глубины или проваливалось в небытие. И делало это с радостью и наглым, первобытным наслаждением. К тому же, судя по всему, надолго.

Хочется верить, что пока этот подлый гад валандается с ним, ребята успеют отпрыгнуть.

Нет, это не его мозг. Его мозг долго и основательно дробили и плющили кувалдами, а потом со всем прилежанием и тщательностью растирали по дну, как масло по куску батона. Его мозг сейчас не сможет даже ответить на вопрос, сколько будет дважды два – четыре….

Одно ясно. Великий Кракен и тот, что внизу близко не родня. Даже не седьмая вода на киселе. И не троюродный плетень двоюродному забору. А если и существуют родственные связи так, наверняка, только духовные. Или душевные. Простые и светлые. Чисто по жизни. И типа того. Зуб даю, если бы сам в нем остро не нуждался. Понимать надо, кому он без зубов нужен? Старый и противный. И к тому же без зуба. А Купава? Захочет ли она смотреть в его сторону. Если не найдет на месте проклятого зуба? Когда у самой от зубов во рту тесно.

Понимал, что несет несусветную околесицу. Спасительную околесицу, которая позволяет пока не сойти с ума.

Но если быть откровенно честным, коренным зубом можно было бы и пожертвовать для благого дела. Отсутствие коренного и Купава бы не заметила. Но передние! Шалишь. Базара нет. Без передних зубов еще хуже, чем с расстегнутыми брюками на утреннем построении перед солдатским строем. Весь командирский и вполне заслуженный авторитет кошке под хвост в интересное место. А приказ без переднего зуба? Это уже не приказ, а отвязное надругательство над строевым уставом в самой циничной форме.

До боли знакомое явление. В самом прямом смысле. И это уже без всякой натяжки. И без пошлого ерничества. А все от чистого сердца и открытой славянской души. Жаль, что все-таки добраться не довелось. Хозяин оказался на редкость строгий и заносчивый. Даже на порог не захотел пустить. А чтобы он сделал? Может, и всего то взглянуть хотел, как устроился. Одним глазом. И чаю бы не попросил, а не только чашки кофе. И засиживаться бы не стал. С приличиями знаком. Что плохого было бы от простого удовлетворения детского любопытства? И сразу же обратно. Не от простой поры по гостям шастать. И штаны просиживать Практически казенные.

Мысль ускользнула и исчезла где-то внизу, в непроницаемой мгле морских глубин. Хоть ногтями ее цепляй. Так, как назло накануне все ногти начисто срезал, чтобы не мешали. Вильнула хвостиком, забилась в рыбий косяк…. только ее и видели.

А перед глазами все закрутилось, завертелось и понеслось в направлении лешевой матери. Или ее ближайших родственников. Надо будет, если представится такая возможность, порасспросить у Войтика. Толян в этих родственниках полный ноль.

Раскручивается дьявольская центрифуга, аж в глазах темно. А, может, рукавом за смерч зацепился? Проблематично! Покрой волчовки прост и скромен. И никаких излишеств. Не только рукавов, карманов не предусмотрели модельеры. И правильно. Зацепят в драке за рукав или злополучный карман и как домой явишься? А что соседи скажут? Имидж – святое дело. А на Купаву и крохотной поправочки хватит. А при чем здесь поправочка? Что-то другое хотел сказать. Забыл.… Из ума вышибло. Паспорт не проштампован. И кто его на дне морском спросит?

Вот что значит Армия! Не зря при старом режиме школой жизни звали. Мол, терпи дурак, до армии. В армию пойдешь, враз мозги на мест вправят и человеком сделают. Вопрос, конечно, спорный. Но есть и крупица сермяжной правды. Человеком, может, и не сделает, но строем ходить научит.

К чему бы это?

Ах, да! Приучила, родимая, к тому, что всегда есть кто-то, кто выслушает, поймет, посочувствует. Перед которым и душу распахнуть не страшно, хоть наизнанку вывернись. Не продаст, не настучит. Говори, что хочешь, что на ум взбредет. Могила! А на партсобрании? Сиди с умным видом и поднимай во время руку, как водится уважаемых людей. Святое дело!

Зеленые глаза смеются. Уголки губ вздрагивают в тонкой усмешке. Порода! И дворцовое воспитание. С Бодреном похожи, как два ведра воды.

-Мудро. И всегда есть с кем поболтать.

Точно, глюки! Чердак насквозь выдуло.

Мало ему приятеля, который камнем на шее висит. Вечно ворчит, брюзжит и с советами лезет. Так еще и этот.… Ни тебе пожить, ни тебе умереть спокойно, ни тебе утонуть мирно. И даже на троих не сообразить. Не с кем.

Отвяжись, худая жизнь.

Закрутило так, что уже не в глазах, в башке черно. Все драгоценные по синему морю раскидало. Собирать замаешься. Да, и пусть их. И со всего маху. Другие найдутся. У нас этого добра хоть ложкой ешь, хоть лопатой черпай. Как в солдатской тумбочке оборзевшего деда.

Садануло спиной о, что-то твердое. Так что дыхание сперло. Перевернуло и еще раз. И со всего маху. Да так, что руки онемели.

И тоже без возражений с его стороны. Да и кому бы выслушивать эти его возражения?