Павел Буркин - Сила Мира

— Курс между судами! Полный вперед! — командует Баттиньоль.

Скрипит такелаж, тихо плещут весла, меняя курс, «Ялиана» решительно идет наперерез черным громадам. Правда, у обоих вражеских судов самые мощные орудия на носу и на корме, если они догадаются выстрелить первыми… Тут уж ничего не поделаешь, а Лейя обещает отклонить ядра так, чтобы они упали в море.

Шаббаат Синари чешет покрытую черными волосами грудь и приступает к любимому развлечению. Крупные золотые монеты с тихим звоном ложатся между грудями дебелой девицы, покорно лежащей на ложе. Красавица ежится от прикосновения холодного металла, но терпит — в королевстве Атаргов столь богатым людям позволено все. Когда сверкающая кучка монет поднимается выше соблазнительной груди, девица резко вскакивает, на пол каюты с тихим звоном обрушивается золотой дождь. Палач Лиангхара издает нечто, напоминающее хрюканье, отхлебнывает столетней выдержки вино и, достав еще кошель, начинает снова.

Воевать надо с комфортом, считает Синари. Это дураки вроде Бонара-старшего или его покойного отродья пусть спят на жестких нарах, едят сухари и солонину, запивая водой, даже не мечтают о девицах на борту. Он, Палач Шаббаат, уже не мальчишка, и если развлечения не мешают делать дело, нельзя ими пренебрегать. А они не мешают: ну, что есть у эрхавенцев плавучего? Несколько канонерских лодок с двумя малыми пушками, штук тридцать галер, три или четыре брига. Остальное Элрик забрал с собой, после скоропостижной смерти Бонара-старшего флот застрял в Таваллене. Если б эрхавенцы хоть что-то могли, они бы не допустили блокады с моря…

Девица тем временем, раскрасневшись от вина, лезет мягкими теплыми руками в штаны адмирала. Полные, ярко накрашенные, теплые и душистые губы дарят знойный и влажный поцелуй. Адмирал еще раз хрюкает, на сей раз протяжно. При известной игре воображения это может сойти за страстный стон. Конечно, любовь тут и не ночевала. Девица честно отрабатывает деньги, если к блудливой кошке из Черного города применимо это слово. Хотя… Многие богатые дамы не брезгуют получать от кавалеров золото и украшения, а потом говорить, что дорожат своей честью «и потом, все равно я люблю других». Уж лучше такие, как нынешняя игрушка, которая не берет ничего сверх положенного, зато честно отрабатывает денежки. Даже если клиент ей ненавистен, кого беспокоят чувства шлюхи? Вот и пусть старается, иначе ее вышвырнут обратно в грязь Черного города Марлинны, да еще хорошенько попотчуют плетью.

Девица все прекрасно понимает, и старается, как может, позволив адмиралу делать со своим телом все, что угодно. Может, и скопит на симпатичный домик на окраине Белого города, ибо докажет свою избранность. Тогда и сам Синари станет таким же, как Зосима, которому девчонки уж сорок лет, как не нужны. А пока пусть выполняет все прихоти…

Ловкие, несмотря на выпитое, пальцы красавицы уже успели сладить с поясным ремнем и медленно, но верно стягивают штаны. Адмирал уже собирается привычно на нее взгромоздиться, но его отвлекает грохот и треск в море. Как раз там, где идет построенная на собственные деньги в дар Храму двухпалубная галера. Схватив трость, адмирал подбегает к крохотному окошку каюты. Ему, конечно, далеко до покойного Бонара (и младшего сына оного) в искусстве вождения кораблей, но одного взгляда хватает, чтобы понять, что случилось непоправимое. Двенадцать тысяч, потраченных на «Кормчего» отправляются в подарок Лаэю… Доволен, Пеннобородый?

— Господин Палач, — дыша вином, пищит девица. — Я готова исполнить все, что вы скажете…

Вместо ответа Синари со всей силы бьет ее тростью по лицу. Из разбитых губ брызгает кровь. Ее лицо искажает ярость, она едва сдерживается, чтобы не броситься на него с кулаками. Но вовремя вспоминает о домике в Белом городе, и заодно — о том, что с Палачом Лиангхара шутки плохи. Она только скорчилась, прикрывая руками голову, на полу. Адмиральская любовница по опыту знает, что если хозяин в ярости, избежать побоев не удастся. Лучше получить их сразу, пока он не разъярился еще больше.

Но ударов не последовало. Адмирал, как был без штанов, выскакивает на палубу и не своим голосом орет:

— Флот вернулся!!!

Словно издеваясь, пламя на пылающем галеоне вспыхивает особенно ярко, позволив во всех подробностях рассмотреть флаг Эрхавена и корму удаляющегося судна, не такого, кстати, и большого. Неужели весь переполох поднялся из-за него? Впрочем, от Бонара можно ожидать всего.

Но все Бонары мертвы — агент из Таваллена еще вчера донес о смерти Элрика! Или… Неужели в Эрхавене нашелся кто-то равный покойному?!

Забыв, что на подобный случай есть десяток адъютантов, готовых немедленно отнести приказ, Синари бросается к каюте, где спят храмовые маги — его подчиненные. Сегодня много причин для недовольства: они прошляпили нападение эрхавенского корыта, да, возможно, и не одного. И вообще, последнюю неделю у них какие-то уж очень благостные физиономии. Как бы не решили, что на Зосиму или Ксандефа работать выгоднее…

Подбежав к двери, адмирал барабанит в нее кулаками. Сейчас он не помнит даже о том, что забыл надеть штаны. И когда ему открывают, даже невозмутимые и бесстрастные лица жрецов трогает тут же подавленная усмешка.

Адмирал в бешенстве. Будь перед ним простые матросы или даже военачальники, они бы уже корчились на пыточном станке в трюме. Но со жрецами Владыки нельзя говорить как с простыми людьми. Разумнее будет «ничего не заметить». А злость можно сорвать на девке — ей так и не доведется купить домик в Белом городе…

— Вы проспали нападение! — взяв себя в руки, произносит Шаббаат.

— Но мы знаем, какими силами враг напал, — отвечает, словно не замечая позорной наготы Палача, подчиненный. — Лишь одна галера. На ней — пятьдесят пять матросов, кроме капитана, восемь орудий, и бывшая жрица Амриты, способная отклонить ядра. Палач Лиангхара, смотрите, что он вытворяет! — произносит жрец и показывает туда, где пушки гремят с особенной яростью. Синари машинально поворачивается и как открыл рот, так и забывает закрыть. Как раз в этот момент юркая галера вклинивается между двумя судами и обрушивает на их борта ливень раскаленных ядер.

Стреляют и орудия атакованных кораблей. Вот только большинство ядер совершенно безобидно для галеры пролетают над ней и бьют в борт судна напротив, усугубляя причиненные эрхавенскими ядрами разрушения. Некоторые пролетают над самой палубой, просто чудом ничего не задевая, но заметного, по крайней мере с такого расстояния, ущерба не причиняют. Зато на проклятой галере орудия не посылают зря ни ядра. Самые удачливые или же умелые вгоняют ядра в пушечные порты, разбивая орудия, калеча и убивая канониров, а одно ядро попадает в бочонок с порохом. Взрывом выворачивает кусок бортовой обшивки размером с дверной проем. Пылающие обломки и отчаянно кричащий матрос, на котором горят волосы и одежда, падают в воду…