Павел Буркин - Сила Мира

Утро застает колоссальный флот вдали от берега — только горы смутно белеют на горизонте, да и то лишь старческая дальнозоркость позволяет отличить их от облаков. Волосы шевелит соленый и теплый морской ветер, лицо ласкает весеннее солнце, а в бездонной синеве эрхавенского неба с резкими криками носятся снежно-белые чайки. Элрик касается все еще сильной, мозолистой рукой с синими жгутами вен ствола орудия главного калибра и чувствует, что проснулся от долгого и мерзкого сна. Вокруг снова сверкающая морская гладь, бездонное синее небо, под ногами — чуть покачивающаяся палуба линкора, а рука лежит на нагретой солнцем, будто живой, пушечной меди. «А что еще нужно человеку для счастья?» — непременно спросил бы Раймон… если бы смог встать с погребального костра, и поднять со дна морского свою ненаглядную «Бекинну». И был бы тысячу раз прав, в отличие от старого дурака, решившего женить парня на мерзавке из Марлинны…

Впрочем, даже это сейчас не имеет значения. Старику нестерпимо хочется совершить какое-нибудь недопустимое для политика его ранга ребячество — скажем, взять и просто так пальнуть из пушки… Увидев проходящего мимо молоденького матроса (таким был бы Базиль, если б не случившеесяна Архивной улице) Бонар-старший лукаво подмигивает и спрашивает:

— Ну что, дружище, повоюем?

— Да, господин Бонар, — неуверенно отзывается парнишка, лихорадочно поправляя ножны с небольшим мечом на поясе.

— Повоюем! — весело и убежденно говорит Элрик. — Как полвека назад, и даже веселее: все, кто уходит, вернутся… А темесцы с Джустиниани пусть хоть лопнут от злости!

Море спокойное — для Четвертого месяца просто неприлично. Ночами еще дает о себе знать зимний холод, но днем припекает почти по-летнему. Огромная флотилия, растянувшись миль, наверное, на двадцать, на всех парусах идет к Таваллену, каждый день Элрик отмечает на штабной карте пройденный путь. Постепенно Таваллен становится ближе, а с ним — и проблемы, которые, кроме него, решать некому.

Самое «простое» — «проскочить» через воды, контролируемые флотом Темесского союза. Эрхавенцам совсем не нужно большое сражение в нейтральных водах, а на море не спрячешься в лесах и ущельях. Не так уж и сложно провести через эти воды один корабль (что частенко и проделывают пираты). Небольшую флотилию — посложнее, но тоже ничего особенного. А вот армаду почти в двести вымпелов…

Элрик не льстит себя надеждой прорваться к Таваллену, если путь преградит весь союзный флот (почти вдвое больший, да и темесские корабли, надо отдать должное, лучше: больше и несут на борту больше пушек). Конечно, преимущество не слишком велико и, по опыту прежних битв, не очень сказывается в настоящем бою. Но если у противника будет столько кораблей…

Пока расчет на быстроту, главное преимущество эрхавенцев, оправдывается. Помогли и слухи, которые распускались по всему Семиградью эрхавенской разведкой. Джустиниани до последнего момента был уверен в том, что эрхавенцы собираются мстить за устроенную в Эрхавене прошлым летом бойню: разгромить флот Атаргов и атаковать приморские города. От своих агентов Элрик хорошо знает, какие жаркие споры идут в темесском магистрате: посылать или не посылать флот на помощь Атаргам. К сожалению похоже, возобладала точка зрения адмирала Джустиниани: «дружба дружбой, а денежки врозь», выражавшаяся на этот раз в том, чтобы предоставить союзников на море собственной судьбе и, дождавшись, пока эрхавенский флот уйдет подальше, ударить по Эрхавену. Когда они поймут, что к чему, Джустиниани станет не до Эрхавена. Вражеский флот уже не успевает перехватить эрхавенцев в темесских водах. Быстроходные разведывательные бригантины, отправленные в сторону Темесы, исправно сообщают об этом Бонару-старшему.

Правда, что могут, темесцы делают: уже не первый день вокруг эрхавенского флота днем и ночью крутятся темесские бригантины. В бой не вступают: подойдут на предельную дистанцию пушечного огня, сделают пару-тройку выстрелов — и сразу назад, на безопасное расстояние. Эрхавенцы, конечно, отвечают, но их ядра, даже если попадают во вражеские корабли, достают на излете и особенного вреда причинить не могут. Только раз над темесским кораблем поднялась чертая струйка дыма. Поднялась и тут же исчезла: темесцы погасили пожар быстро и ловко. Тем не менее, канонир в тот же вечер получил из рук адмирала увесистый мешочек с серебром. С такого расстояния попасть в верткую бригантину, да еще еле заметную на фоне сверкающего моря — надо уметь.

Всерьез помешать эрхавенскому флоту темесцы пока не могут — эрхавенцев спасает быстрота. Никем не задерживаемые, корабли на всех парусах идут к Таваллену. Ветер попутный, флот покрывает по сто пятьдесят миль в сутки. На закате восьмого дня впереди показывается огромный город, наполовину скрытый скалистым островом. Это и есть Таваллен.

Элрик улыбается. Кое-кто не верил, что до этого города, кажущегося голубоватым в предрассветной дымке, можно добраться без большого сражения. Маловеры посрамлены, трезвый расчет и грамотная работа разведки победили. Вот он, Таваллен. Только протяни руку…

Впрочем, так теперь думают и матросы, и капитаны кораблей, и командующие боевыми группами и эскадрами. Успех опьяняет, но нет ничего опаснее этого опьянения. Сначала надо узнать, что в городе. А заодно провести совет.

Ночь выдалась ясная — и, как всегда в Четвертом месяце, холодная. Воздух обрел прозрачность и хрупкость горного хрусталя. Кажется, одно неосторожное движение, громкий звук — и все вокруг рассыплется мельчайшими осколками. Только море чуть заметно волнуется, точно вздыхает о несбыточном, да едва слышно свистел в снастях юго-восточный ветер, ласково шевелящий волосы.

Взглянув на особенно крупные, пронзительно-яркие звезды, какие бывают только весной и осенью, Тетрик улыбается. Последний раз он выходил в море еще мальчишкой, когда был жив отец. Но то — миль на десять от берега, не больше, и на утлой рыбачьей шаланде, которой волны играли, как щепкой. Там было не до красот природы: наловить бы рыбы на пропитание и на продажу, да еще вовремя заметить эрхавенские сторожевики и, если заметили — бросать все и уходить. За нелегальный лов рыбы, полагалась конфискация шаланды и всего улова, а для самих преступников — публичная порка и тюрьма. Опыт никогда отца не подводил: на памяти Тетрика они не разу не попались. Но то была трудная и небезопасная работа. Здесь же…

Все вокруг — и огромный военный корабль, на который их поместил Элрик, и начищенные, сверкающие медью пушки, и сияющее под весенним солнцем бескрайнее море и бездонное небо — кажутся Тетрику сказочным сном. Там, вдали, еще будут сражения и опасности, наверняка — горечь разлук и потерь — но сейчас, по юности и из-за незаметной магии весенней ночи, все кажется далеким и неважным. Ныне же есть только море и пьянящее чувство могущества, рожденное зрелищем огромного, растянувшегося на необозримом пространстве флота. Тетрик чувствует себя частицей этой необоримой силы, и кто может дерзнуть встать на его пути?