Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб

А уж магия… Объяснить, насколько черезжопна моя магия, не могу даже я, со всем моим словарным запасом и набором метафор. Точнее, могу…

…но цензурно не получится.

— Заходи, — пригласил Гуахаро, стоя перед дверью своего кабинета.

Я, будучи поглощённым измерением всей… глубины моей жизни, послушно зашёл. Дверь закрылась, защёлкнулась, в ушах появилась странная тишина. Словно комнату отрезали от всех звуков, всех энергопотоков, всего-всего, что могло нести хоть что-то… Даже дождь за окном, что бился о преграду так упорно, не рождал никаких звуков.

На диванчике развалился Ашер, будучи до неприличия довольным. Есть два типа радости: когда тебе хорошо, и когда другому плохо. Вот у Смерти была вторая.

Гуахаро вошёл в кабинет не церемонясь, сквозь стену.

— Ну, что думаешь? — резко спросил он, бросив взгляд на Ашера.

Я задумался: а не будут ли меня сейчас убивать?.. Вполне вероятно, но на комнату явно наложено какое-то запирающее заклятие, которое мне просто так не преодолеть. Не «просто так»… лучше не пытаться, а то точно убьюсь. Даже если убивать меня не собирались. Вместо этого я уселся на диванчик и опёрся о спинку. Костлявый ужас Фани места почти не занимал, было даже удобно… Но слегка холодновато.

— Я думаю, что ты вполне ожидаемо попал, — с улыбкой сообщил Ашер, пододвинувшись, чтоб мне было удобнее. — Причём виноват в этом ты сам.

— Он ещё не наш. Я могу его отпустить.

— В том-то и вся фишка. От тебя уже ничего не зависит.

Смерть улыбался так счастливо, а Гуахаро сопел почти злобно… А я чуть ногти не сгрыз от любопытства.

— Да что происходит-то? — взвился я.

— Понимаешь, — начал Ашер почти задумчиво. Мне захотелось его придушить, но я не знал, повлияет ли это на его способность говорить. — Существует некая сила… накопленная за очень, очень долгое время. Эту силу сумели освободить. Она ударила в освободителя, стала его частью, изменила его… Но силы слишком много, даже дав освободителю почти всемогущество, она потратила немного… И ударила в родных освободителя, наделяя могуществом и их. И теперь все, кто связан кровными либо ученическими узами с освободителем, получает эту силу. Но её уже осталось немного, один-два человека, почти конец. И настала очередь Гуахаро передавать силу.

— Мне? — не поверил я.

— Тебе.

— А сбежать можно?..

— Если захочешь. У тебя получится.

Я задумался. Покачал головой.

— Вот видишь, Хар? Всё уже решено. Без тебя.

— Ладно, — кивнул я. Вчера меня хотели сделать императором, сегодня — богом… Делов-то! — А почему Гуахаро злится?

— Дело в том, что сила сама по себе — бесформенна, безличностна и безинициативна, а значит, она хорошо принимает черты личности того, в кого попадает. Она не создаёт новые силы, а увеличивает имеющиеся. Первой была девушка, специально созданная, чтобы защищать порядок. Она стала его частью, его владычицей и его же… рабой. Знаешь, кто это?..

Ну, раз спрашивает, то я могу знать. А я знаю только одно божество порядка — Владычицу Ледяных Чертогов.

— Лийина? — предположил я.

— Верно, — кивнул Ашер. — От неё силы ударили в нас с братом. Он был целителем, я — некромантом. А стали Жизнью и Смертью.

— Ага… — покивал я. Не, ну вообще всё логично, если, конечно, предположить существование таких подарочков судьбы.

— У моей сестры есть трое детей, две дочери и сын. Их сила коснулась больше всего, возможно, потому что у них не было сформированной личности на тот момент. Старший, сын, оказался совсем не похож на человека, у него нет даже физического тела. Он имеет огромную власть над пространствами и материями, но почти не имеет собственной воли. Он стал стихией… Лишь изредка он может общаться с нами, но он не видит в этом смысла.

— Вторая дочь, — вмешался Хар, — физическим телом обладает. Но дар её — Знание. Она знает всё. Почти всё. И тоже не имеет смысла в существовании. Она абсолютно равнодушна и инертна… Она бы давно уже умерла, если бы знала как. А этого она не знает — никто не знает, как убить того, кого коснулась сила.

— Третья дочь, — подхватил Ашер. — Одновременно самая человечная и самая бесчеловечная из всех. Её даром и её проклятьем стали чувства. Эмоции и чувства — это та энергия, что движет нами, заставляя подниматься в небо или опускаться на дно. Она единственная из нас, кто в полной мере обладает собственной волей… Но в тоже время, она единственная, кто полностью понимает живых и смертных существ… и понимает, что никогда не будет с ними. Только — над ними.

— Но есть ещё линия… — тяжело сказал Гуахаро. Он всё ещё стоял ко мне спиной. — Сила не возникла из ниоткуда, она накапливалась в одном существе, неспособном ни умереть, ни воспользоваться силой, ни отпустить её самостоятельно. Я стал его учеником, и на меня тоже пала тень его сущности… Я… я всегда мечтал всё контролировать. Сила наделила меня знанием… но не пустыми глупыми фактами, а связями. Связями между прошлым, настоящим и будущим; причиной и следствием. Всеми причинами и всеми следствиями. И я… я могу управлять этими связями, выстраивая цепочку «случайностей» так, чтобы это привело к определённому результату.

— Ты — судьба, — сделал вывод я.

— Верно.

— И ты всё подстроил?.. — прищурился я. Спина у Хара была не особо выразительной.

— А вот тут и кроется причина того, почему он так расстроен, — хмыкнул Ашер. — Он ничего не подстраивал. Точнее, пытался, но ничего не вышло.

— В смысле?.. — вот тут я запутался. Когда это был полумиф, полузадачка для магических сил — это одно. Но когда это касается тебя самого…

— Дело в том, что в мире порядка всегда остаётся место для хаоса, — продолжал Смерть. — Всегда есть дефект, ассиметрия, изъян… Вся материя, что ты видишь, и та, что ты не видишь, родилась из ма-а-а-аленького неравенства. В самой сути мира порядка заложена возможность случайности, чего-то почти невероятного, но изменяющего привычное положение вещей. Сама жизнь возникла в результате случайности — деревья, трава, звери, человек — всё, породившее их, когда-то считалось ошибкой.

— И-и-и?..

— Знаешь, как ты вызвал грозу? — негромко спросил Хар. — Ах да, откуда… Ты не обращался к стихиям воды и ветра, как это делают нормальные маги. Ты просто заставил уже существующие заклинания климат-контроля сбойнуть. Вероятность ошибки была мала, ничтожна, почти неисчислима… но ты сделал её реальной.

— Ага. — Я попытался уложить свою крутость в голове. Не вышло. Пришлось растягивать вдоль спинного мозга. — А почему утром не жахнуло?..

— Потому что только вечером, при смене ветров, она вообще могла проявиться. Также это ответ на вопрос почему так сильно — в почти идеальной системе подходящая ошибка одна, и она вызывала только такой вот… грохот.