Саманта Хант - Изобретая все на свете

— Добрый вечер, — говорят они Луизе.

Луиза пялится на них так, будто они не из плоти и крови, а из слов — странные создания, вместе с ней участвующие в радиоспектакле. У Луизы со лба капает пот. Она для полной уверенности еще раз нажимает и без того светящуюся кнопку «вниз», и тут секунды начинают пролетать мимо, оставляя после себя зияющие дыры — каждое мгновенье такое тяжелое, что держит на руках целую вселенную. Луиза ждет, раскачиваясь на наружном ранте туфелек. Каждая пролетающая секунда — жуткая боль: тик-так, тик-так, тик-так — нож, от которого трудно дышать. С каждой секундой она чувствует, что мужчина на лестнице все ближе. Луиза прислушивается, ожидая стука распахнувшейся двери, и следит за движением двух лифтов по световому табло. Один спускается с тридцать седьмого этажа, другой остановился под ними на тридцать втором. Луиза принимается жевать губу, зачем-то теребит ткань форменного платья. Дверь с лестницы распахивается в тот же миг — Бам! — когда прибывает лифт. Пара заходит внутрь, а Луиза слушает приближающиеся торопливые шаги.

— Куда? — спрашивает лифтер.

— К бальному залу, пожалуйста, — отвечает муж.

— Отвези меня к тоннелю, — хрипло шепчет Луиза, и двери лязгают, отсекая звук бегущих шагов — локомотива, надвигающегося по коридору: чух-чух!

Луиза пытается выровнять дыхание. Числа на табло скачут: 33, 32, 31, 30, 29, 28, 27, 26, 25, 24, 23, 22, 21, 20 — и вот, наконец, кабина доставляет их в вестибюль. Лифт останавливается.

— Доброго вечера, — повторяют супруги, выходя, и улыбаются Луизе, словно делят с ней тайную шутку.

— Доброго вечера, — кричит им вслед лифтер, прежде бросив на Луизу довольно кислый взгляд.

— Вообще-то тебе полагается пользоваться служебным лифтом, — сообщает он, отворачиваясь к кнопкам управления. Он не прикасается к ним. — Мне не положено тебя катать. То есть, я не обязан. — Он не закрывает дверей лифта, выказывая намерение просто торчать здесь и ждать клиента с чаевыми, чтобы доставить его на жилой этаж. Лифтер, еще почти мальчишка, вытаскивает из-за пазухи сборник логических головоломок, берет огрызок карандаша и принимается размышлять. Бенджамин, Уильям, Чарлз, Луис и Эндрю — владельцы автомобилей. У одного машина коричневая, у одного зеленая, у одного черная, у одного белая, и у одного — темно-синяя. Раскрасьте машину каждого, соблюдая следующие условия…

Луиза готова завопить. Она потрясена. Хоть и не сразу, она понимает, что никуда он ее не повезет. Углубившись в логические рассуждения, он и не смотрит на Луизу, когда она осторожно выглядывает в дверь, осматривает вестибюль, прежде чем выйти из лифта. Сердце опять пускается вскачь.

— Ты… — начинает она, но, не сумев подобрать достойного оскорбления, закрывает рот и оставляет его в лифте. Она сворачивает налево и снова пускается бегом в направлении главной лестницы.

Корни отеля «Нью-Йоркер» уходят глубоко под Манхэттен. Эти пять подземных этажей всегда казались Луизе чудесными, таинственными и даже пугающими. Парикмахерская, салон красоты, кухни, банковские хранилища, и, пожалуй, самое чудесное — отсюда, чуть ли не с самого низа, отель протягивает руку, щупальце, исчезающее в недрах Пенсильванского вокзала. По нему она собирается сбежать, вынести папку и встретиться с Артуром и мистером Теслой в Брайант-парке.

Луиза пробирается вниз, минуя парковку и площадку банка. Салоны уже закрылись на ночь, и свет в них не горит. Сквозь стеклянные двери она видит темные парикмахерские кресла — пустые, ожидающие завтрашнего дня. Она прислушивается, но ничего не слышит, только временами наверху что-то скрипит и гудит — это стонет отель. Она совсем одна. Даже диктор и звуковые эффекты у нее в голове умолкли. В глубину подвала сигнал не проходит. Она совсем одна.

Несколько искусно расположенных потолочных светильников освещают вход в тоннель, дыру, которая вдруг пугает Луизу. Войти страшно. Она заглядывает в глубину подземного перехода. Там довольно сумрачно, но все-таки она входит. Облицовка из терракотовой плитки украшена рисунками майя. Ревущие драконы, летящие совы — древние чудовища рычат и летают на плитках. Свет как будто все тусклее, Луиза уже не видит, что там впереди. Тоннель резко поворачивает налево. За углом темно, и никак не узнаешь, что за ним скрывается.

Она замирает, одна под шумом Восьмой авеню. Ее трясет от страха перед тем, что ждет впереди. Она делает шаг, за ним другой. Каблучки звенят и отзываются эхом, отражаясь от холодных плиток на полу и на потолке. Она жмется к стене, втягивает голову в плечи, ведет пальцем по плиткам ради ощущения надежности.

— Я сделаю, — сказала когда-то ее мать, а может быть, и не говорила. Может быть, это придумал Уолтер. Придумал сказку, чтобы утешить Луизу. Ни он, ни она не понимали, что это значит, а теперь это и не важно. Швы разошлись, и обратно их уже не стянуть. Все же это единственные слова, оставшиеся от нее Луизе, и она, когда чего-то боится, окружает себя ими, как силовым полем.

— Я сделаю, — шепчет она. — Я сделаю.

С каждым повторением в словах все больше смысла.

В тоннеле Луиза видит не дальше двадцати футов перед собой. Коричневый свет растворен в тумане, будто собирается неторопливая, но ужасная гроза. Каждый шаг требует частицы веры, что на том конце ее ждет спасение, и с каждым шагом эта вера иссякает. Воздух густой, Луиза ощущает легкую слабость, будто эта кислородная каша с трудом проникает к ней в легкие. Поток воздуха меняет картину неизвестности впереди. Медленный сквозняк наполняет тоннель металлическим запахом грязи и камня, ужаса. Каменный ветер.

Что это за тоннель? Тоннель, по которому можно пройти из мира слов в место, для которого слов не существует? Луиза в ужасе. Перед лицом неизвестности, поджидающей ее в конце тоннеля, правительственный агент кажется почти не страшным. На самом деле ей даже хочется, чтобы он подоспел и поймал ее. Она не в силах сделать больше ни шагу, и уже готова повернуть назад, сдаться. Она останавливается, всматриваясь в темноту, вытянув вперед шею. Она роняет голову, чувствуя себя маленькой и потерявшей веру.

Тоннель ждет. Она заставляет себя сделать еще один шажок.

— Лу?

Это ей не показалось. Она слышит свое имя из темного конца. Она перестает дышать.

— Да, — едва шепчет она. — Папа, — говорит она. — Что? — спрашивает она его, и ее голос теряется в темноте. — Что? — спрашивает она чуть громче, хотя сама не знает, что значит это «что»?

Луиза прижимается к плиткам. Она надеется запихнуть сердце обратно в грудную клетку. Она закрывает глаза и сползает по стене, скорчившись на полу, не смея сделать больше ни шагу к повороту тоннеля. Ей хочется остаться в этом мире. Она хочет остаться с Артуром. Луиза прячет голову в пещеру между своих колен, стараясь сделаться как можно меньше. Она так крепко зажмуривает глаза, что в темноте появляются бирюзовые и пурпурные пятна.