Аркадий Застырец - Кровь и свет Галагара

— О, не тревожься, Властелин Галагара! Войско Восточного Края несет свою службу в предгорьях Ло и в Бурой Чащобе. Оно многочисленно, превосходно обучено и вооружено. А здесь, в Лифасте, какая нужда мне в искусных ратниках? От кого им меня защищать? От моих подданных, питающих ко мне неизменные чувства любви и уважения? Или от моего гарема? — Тут он снова расхохотался, как дитя. — И то правда! Об этом стоит всерьез подумать! Мои красавицы слишком часто отвлекают меня от важных дел!

Ур Фта смущенно улыбнулся и покачал головой. Меж тем, покинув сверкающую галерею, они вошли в просторный зал, озаренный мягким светом, проникающим через овальные окна, расположенные под самым сводом. Здесь их встретила радостными возгласами целая толпа богато и разнообразно одетых жителей Восточного Края. Собравшиеся с поклонами расступились, открывая дорогу Ур Фте и его сияющему спутнику к возвышению, где стояли два прозрачных ослона, вырезанных с неподражаемым мастерством из какого-то чудесного камня. При этом один из них был установлен чуть выше другого.

Ур Фта повернулся к Астлаху, словно что-то внезапно припомнив, и молвил:

— Скажи, Добротворный Астлах, отчего ты назвал меня Властелином Галагара? В который раз я слышу это незаслуженное величание и не перестаю удивляться…

Астлах указал на прозрачный ослон, стоявший повыше, и торжественно произнес:

— Вот твое место. И не тщись от меня скрывать свои заслуги, они мне хорошо известны. Я назвал и впредь буду называть тебя Властелином Галагара, потому что такова справедливая воля, оставленная нам по смерти Великим Су Аном.

Как только они оба расположились на возвышении в том порядке, на коем настоял Астлах, ему поднесли прекрасный резной ларец с откинутой крышкой.

Властелин Восточного Края извлек из него белоснежный свиток и, развернув, передал Ур Фте. Немедленно в огромном зале воцарилась такая тишина, что, как говорится, можно было расслышать шаги облаков и скрип восходящего солнца.

Едва сдерживая рыдания, Ур Фта дважды прочел багряные строки листвы, скрепленные снизу печатью Су Ана, и, уронив свиток, тут же подхваченный кем-то, негромко сказал:

— Да будет по слову благородного дварта, принявшего смерть ради нас!

В тот же лум под сводами зала взорвался восторженный хор голосов. Но Астлах усмирил его, выпростав руку, и торжественно объявил:

— С делами покончено на сегодня! Время порадовать гостя достойными забавами и пиром!

Ур Фта и оглянуться не успел, как очутился во главе огромного стола, уставленного неслыханными яствами, а когда он поднял глаза, то увидал перед собою громадный пиршественный зал, уставленный еще, пожалуй, тремя дюжинами накрытых столов, каждый длиною не менее пары уктасов.

Повсюду раздавались приветственные возгласы, шутки, смех и звон прозрачных чаш.

А в следующий афус к нему на плечо легла нежная ручка в кружевах невесомых браслетов и тончайших колечек с радужным многоцветьем каменьев искусной огранки. Ур Фта обернулся. Прямо перед ним возникло обрамленное сиянием бесчисленных золотистых косиц прелестное личико. И очаровательно беспечный голосок, звенящий, словно дюжина серебряных бубенцов, со смехом произнес:

— Что любит больше всего Властелин Галагара? Какое блюдо ему поднести — послаще или посолонее?

— Прочь, негодница! — свирепо прорычал Астлах, восседавший рядом с Ур Фтой, по правые руки. Включившись в игру, виновница поддельного гнева одного и неподдельного смущения другого испуганно вскрикнула, но тут же опять рассыпала серебряные бубенцы, залившись смехом, и упорхнула к противоположному концу стола.

— Что, какова? — лукаво подмигнув, справился Астлах и протянул Ур Фте большую чашу с густым ароматным напитком, белоснежным, как лепестки бирциды. — Это младшая моя, дитя удивительной страсти. А ведь чем сильнее чувства, тем очаровательней их живые плоды! Запомни имя, оно ей под стать — Мешвилла. А то, может, сразу же сговоримся? Породниться с тобой — для меня честь и радость!

Ур Фта совсем потерялся, не зная, что и ответить. Но славный Астлах воскликнул, будто бы прочитал его мысли:

— Нет! Возьми ее просто в наложницы. Бурхада царицы слишком тяжела для этого хрупкого создания, существа, избалованного всеобщей любовью и негой.

— Я согласен! — решительно вымолвил Ур Фта, понимая, что отказ его будет обидным для гостеприимного царя.

— Вот и славно! Я пришлю ее к тебе вместе с посольством и подобающими дарами.

— Как называется этот чудесный напиток? — спросил Ур Фта, чувствуя, как сладостная истома разливается по всему телу.

Астлах добродушно расхохотался:

— Этого меридского слова ты не знаешь — и неудивительно, ведь к западу от хребта Ло его просто не к чему приложить! Питье, услаждающее тебя сегодня, и девицу, что станет услаждать тебя в скором времени, здесь называют одним именем — Мешвилла!

— Мешвилла… — рассеянно повторил Ур Фта и с трудом приподнял отяжелевшие веки.

Властелин Восточного Края что-то еще говорил о дорогах, коими в ближайшие зимы следует соединить Восток и Запад Галагара, прорубив непролазные чащи предгорий и перекинув через неприступные горы Ло рукотворные перевалы; сетовал на то, что кораблестроение в Мере находится в самом зачатке, и спрашивал, нельзя ли ему заполучить с полдюжины крианских корабельщиков, по слухам изрядно понаторевших в своем ремесле.

Но Ур Фта понимал лишь через два слова третье и едва ворочал языком, пытаясь вразумительно отвечать своему собеседнику. Наконец, он вовсе перестал собою владеть и несомненно повалился бы прямо на руки предупредительных придворных, если бы не взрыв света в глазах, в долю лума вернувший ему бодрость и ясное разумение.

Однако, открыв глаза, он не увидел ни шумного пира, ни баловницы Мешвиллы, ни добродушного Астлаха. Пред ним простирался луг во множестве проталин, уже пестреющих пробившимися ростками новой травы; из-под ног убегала дорога с осевшим по краям и поддающимся теплу снегом, а неподалеку сверкали в лучах повеселевшего солнца стены и башни Айзура. И Ур Фта догадался, что от усталости и под действием чудесного напитка разжал пальцы левой нижней руки и выпустил второй альдитурд.

Зато теперь он почувствовал прилив сил и бодрости и зашагал по дороге в город, беззаботно размахивая всеми четырьмя руками. Ему еще только предстояло узнать о последнем подвиге славного Витязя Посоха и о том, что именно он, согласно праву и долгу, взойдет на тсаарнский престол, и о том, что славная Вац Ниуль успела вытащить из страшной Долины Кронгов не только живого, но и мертвого, а Нодаль, узнав о том, что ее стараниями тело Ал Грона Большеносого хранится высоко в Галузских горах, прикажет перевезти его в Сарфо, устроит пышные похороны и собственноручно столкнет в воду останки героя в атановом клузе; и о том, что почтенный Нирст Фо не зря отправился на Черные Копи, что и ему удастся похоронить своего сына по обычаю; и о том, что Трацар, прежде чем благополучно опуститься по Синему Винту на землю Лардалла в объятья своей Алчиры, оставил в Айзуре несколько чудесных подарков для Властелина Галагара, ничем не уступающих путевым альдитурдам.