Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

Боудеррия, уже с мечами в обеих руках и часто дыша, нагнетая в себе скорость и быстроту реакции, изготовилась к короткой страшной схватке.

Пришелец каким-то чудом рывком оказался перед нами. Я вскинул меч, однако мимо мелькнуло черное плотное тело. Раздалось свирепое гарчание, Адский Пес сбил врага с ног и ухватил за горло, прижав всем телом к земле.

Я соскочил, быстро ударил пришельца рукоятью меча по голове. Стрелы торчат из огромных глазниц, а стальные острия, пробив череп, высунулись из затылка на две ладони, однако тот все еще барахтается, хотя полностью ослепленный и с пробитым насквозь черепом.

— Держи, — велел я. — Боуди… прижми меч у его глотки! Режь, если чуть шелохнется…

Она вскрикнула потрясенно:

— Что за демон? Откуда такая живучесть?

Я торопливо связал раненого ремнем, туго скрутил руки и ноги. Бобик все еще держит противника за горло, а я привязал на длинном аркане к седлу и вставил ногу в стремя.

— Всем спасибо! И тебе, Боудеррия тоже. Возвращаемся. Быстро! Быстро, я сказал!

Тело пленного подпрыгивало на камнях, ударялось о деревья, а когда мы пронеслись почти напрямик через болото, резко срезая углы, за нашей добычей поднимались тяжелые волны грязи, словно я тащил подводную лодку.

Часовые было шагнули навстречу, но я почти не сбавил ход, и они отпрыгнули, а за мной пронеслось на аркане дергающееся тело. Не успел я остановить ар-богастра, как десятки копий почти уперлись острыми наконечниками в пленника.

Среди набежавших воинов и просто зевак мелькнуло лицо одного из магов, и почти сразу вперед протолкался Карл-Антон.

— Вовремя, — крикнул я. — Берите это… существо. Все меры принять и строго блюсти!.. Упущение — смерти подобно!

Карл-Антон с как из-под земли появившимися алхимиками ухватили тело чужака. Воины окружили, держа оружие наготове, то ли против пленника, то ли против магов.

— Вы вовремя, — повторил я, тяжело дыша. — Это мы запоздали. Привяжите как можно надежнее!.. Ремни, веревки, цепи… все, что есть. Эта тварь еще живая, кто бы подумал…

— К столбу? — спросил Карл-Антон.

— Нет, — ответил я. — Лучше на столе. Распластанным. На спине.

— Ваше величество?

— Так лучше, — сказал я твердо. — Допрос будет третьей степени… Карл-Антон, что с ним?

Маг повернулся ко мне, лицо крайне огорченное, развел руками.

— Он не просто потерял сознание, ваше величество. Он умер…

Поколебавшись, он подал магам знак опустить тело чужака на землю. Мы окружили труп, наконец-то рассматривая вблизи. Я присел на корточки, вглядываясь в странное белое лицо с широкими и глубокими глазницами, откуда все еще торчат стрелы. Рост примерно как у человека, голова массивная, сильно наклонена к груди, шеи почти нет, руки длинные, пятипалые, между пальцами тонкая кожистая перепонка…

Глаза без век, словно в их мире начисто отсутствуют пыльные бури и даже сухой воздух. Возможно, все миллионы лет жили среди болот, но не таких, как у нас, когда сперва все затягивает ряской, потом мхом, а затем начинают укореняться кусты и деревца. Там точно болота — это сплошная грязь с редкими островками мокрой земли, только так объясняю отсутствие век…

Грудь широка, живот впалый, ноги почти как у человека, но… вот в чем странность, которую не рассмотрел в ночи, — копыта!.. Вместо обычной стопы, как ожидается… крепкое раздвоенное копыто. С рудиментарными пальцами, можно даже понять, что большой палец постепенно принимал на себя основную нагрузку при беге, стал шире, массивнее и тверже, а остальные за ненадобностью постепенно все укорачивались.

После паузы сэр Рокгаллер величественно уточнил:

— Не умер, а издох! У него же копыта.

— Да, — согласился Альбрехт, — издох. Хотя, может быть, пал?.. Как лошадь?

Норберт сказал недовольно:

— Какое пал, если был убит его величеством?.. Если не убит, то уничтожен!

Один из магов сказал в недоумении:

— Издох, но еще теплый… И сердце бьется. Правда, все тише.

— Да уж, — пробормотал я. — Четыре стрелы!.. Одна в сердце, другая в печени, уже хватило бы. А еще голову навылет… Как будто у него мозг с горошину.

— Или в другом месте, — сказал Карл-Антон. Увидев, как я сразу напрягся, пояснил с некоторым удивлением: — Говорят же, некоторые задницей думают.

— Ах да, — сказал я, — вы ахнете, но это вполне, да, вполне.

— У простолюдинов?

— Короли этим тоже грешат, — сообщил я. — Особенно потомственные. Так что, сердце еще бьется?

— Трепыхается, — ответил Карл-Антон задумчиво. — Пытается биться. Или старается восстановиться… У некоторых организмов восстанавливаемость очень даже… У ящерицы отрастает хвост, у кузнечиков лапки…

Со всех сторон подошли лорды, вперед протолкался Альбрехт, окинул тело чужака быстрым цепким взглядом.

— Ладно вам, — сказал он, — про кузнечиков. Я знаю одного такого шустрого кузнечика, всем кузнечикам кузнечик!.. А что насчет мозгов?

Карл-Антон пожал плечами.

— Трудно сказать. Будь это человек, его убила бы первая же стрела. Но он, как говорит его величество, напал уже с двумя стрелами. В сердце и в печени…

— И с одной в мозгах навылет, — сказал я. — Даже с двумя. Хотя это, возможно, уже рефлекс.

Он сказал задумчиво:

— Когда курам головы рубят, они еще долго по двору без голов бегают…

— А таракан без головы живет десять суток, — сообщил я, — и умирает от голода. Но это как бы не совсем таракан. У меня все время чувство, что он даже лучше нас.

Карл-Антон посмотрел на меня внимательно.

— Правда? Странно, но мне тоже так кажется. Посмотрите, у него все лучше.

Сэр Рокгаллер спросил с негодованием:

— Чем у нас? Которых создал сам Господь?

Я пробормотал:

— Не умаляйте величия Господа. Он создал все, даже этих тварей. Нам осталось понять, как их уничтожить, и мы исполним волю Господа.

— Если уничтожать, — пробормотал сэр Рокгаллер озадаченно, — то зачем он их создавал?

— Неисповедимы пути Господа, — ответил я благочестиво. — Способен ли младенец понять ваши поступки, когда лезете под юбки маркитанткам? Там и мы младенцы перед величием и мудростью Господа.

Сэр Рокгаллер буркнул с неудовольствием:

— У вас и сравнения, ваше величество!

— Господь не обидчив, — пояснил я. — Как мы не в обиде на младенцев. Что у него с ногами? Вы замечаете, что это как бы копыта?

Карл-Антон подтвердил с готовностью:

— Как не заметить!

— Но копыта только у травоядных, — пробормотал я. — А травоядные не могут быть хищниками. Хотя…

Холод прокатился по спине и проник глубоко в тело, превращаясь в нечто ужасное, чему я еще не подыскал название, но инстинкт сообразил раньше меня и уже затряс меня всего на клеточном уровне.

Да, у этих тварей ноги намного лучше, чем у нас, людей, приспособлены для бега. Вижу по костям, суставам, а главное, что сразу заметили все, у него практически копыта!