Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно же, глупо надеяться, что смогу поглощать для своего перестроенного тела эту звездную материю так же легко, как землю или песок! Нужно постараться обойтись своими ресурсами…

Уже повеселев, я снова зажмурился, сосредоточился, быстро и привычно представил, как мое тело меняется, но сам я такой же красавец, только уже красавец птеродактиль, мускулистое тело, могучие крылья, спина в плотной чешуе, ничем не просечь, а кожа на брюхе выдержит удар стального болта из арбалета…

Некоторое время напрягался, уже отказываясь поверить, что и в птеродактиля перекинуться тоже не получится. Маркус упорно блокирует такие попытки, в нем свой мир, чужие законы не принимает…

Из зала доносится приглушенный гул голосов, вскоре я уловил звук приближающихся шагов. Повернулся, в мою сторону идет, слепо выставив руки, Альбрехт.

— Если вы ко мне, герцог, — сказал я церемонно, — то чуть правее. Хотя для вас привычно левее, сэр Альбрехт. Что-то хотели сказать, ваша светлость?

Он сказал тихонько:

— Простите, ваше величество, но вроде бы не время уединяться для возвышенных молитв и беседы с Господом. Думаю, сейчас ему более угодны быстрые и решительные.

— Вы абсолютно правы, — ответил я, тщательно убирая из голоса горечь. — Возвращаемся к лордам, начинаем вторую часть операции.

— Мы уже начали, — ответил он, я ощутил в его сдержанном голосе упрек. — Спешно пропитываем рубашки горючими смесями… Даже первые. Вы очень мудро велели всем надеть как минимум по второй рубашке!.. Как же ругались те, кто надел пять, а потом пришлось бежать! Хорошо хоть не по солнцепеку…

На обратном пути в этой тьме я разглядел в ближайшем к нашему алькове несколько человек на коленях, все склонили головы, с ними священник.

Прислушавшись, я услышал, как все шепотом повторяют за священником слова молитвы.

Стараясь не наступать на ноги, я подошел ближе и остановился за спинами. Несколько мужчин сидят рядом с молящимися, разговаривают грубо, перемежая речь бранными словами.

Я спросил одного тихонько:

— Сколько вы здесь?

Он повернул голову, хотя и понятно, что не увидит, но рефлекс заставляет поворачиваться к тому, с кем разговариваешь. Губы искривились в злой усмешке.

— Благородный? Теперь и ты хлебнешь горя.

— Рад? — спросил я. — Зря. Это не по-христиански.

Я ухватил его за ворот, поднял и с силой ударил затылком о стену. Хрустнула кость, тело в моих руках обмякло. Я отшвырнул в сторону его друзей, повернулся к группе молящихся.

Альбрехт услышал шум борьбы, я видел, как его рука сама по себе прыгнула к тому месту, где ладонь должна привычно ухватить рукоять меча.

— Ваше величество? — спросил он тревожно.

— Все улажено, — заверил я. — Я же христианин и напомнил, что везде должны оставаться людьми и вести себя достойно. Так, преподобный отец?

Священник вздрогнул, ощутил по голосу, что обращаются к нему, виновато улыбнулся.

— Жестоко, благородный сэр, нужно бы чуть больше смирения… Но если вы кого-то из них наказали, в целом да, поступок почти правильный. Зло нужно пресекать как можно раньше.

— Давно вы здесь? — спросил я.

— Второй день, — ответил он. — Но есть такие, что уже третий.

— Чем кормят? — спросил я.

Он покачал головой.

— Ничем.

Я пробормотал:

— Тогда зачем… Или обратный путь займет не пять тысяч лет…

Со стороны нашего алькова подошел Норберт, ориентируясь на мой голос, всмотрелся в темноту невидящими глазами.

— А обратно, — досказал он, — пять часов. Только так можно объяснить, ваше величество.

Священник вздрогнул и посмотрел на меня в священном испуге.

— Вы король? Король Ричард?.. Тогда все пропало!

— Напротив, — сказал я быстро. — Никакой паники, преподобный. Господь все учел и рассчитал точно тютелька в тютельку, как у лилипутов. Я здесь, что вот! И отнюдь. Другие трюмы есть?

Он покачал головой.

— Никто не знает. Люди в панике, я утешаю словом Господним, как могу.

Я еще раз окинул взглядом помещение, вряд ли здесь больше полутысячи человек, а для такой махины, как Маркус, это песчинка. Хотя вдруг он в остальной части литой?

Холод пробежал по телу, я помотал головой.

— Никакой паники! Мы справимся. Козлоногие появляются часто?

Он покачал головой.

— Ни разу. Как забросили нас, так и…

— Хорошо, — сказал я, — это зело весьма, преподобный. Даже обло в нашем благородном случае. Крепитесь и положитесь на Господа. Вы, наверное, не знаете, но он сверху видит все! И воздаст. Весьма воздаст.

В алькове поместилось не больше полутора сотен, остальные расположились на полу за его пределами. Кто сидит, кто лег, держатся друг к другу весьма тесно, как никогда не позволили бы себе даже за праздничным столом.

Я осторожно пробрался в самую середину алькова, сосредоточился.

Все вздрогнули от вспышки слабого света на полу.

— Козлоногие, — сказал я успокаивающе, — сюда не заглядывают. Так что все в порядке.

Свет странно и зловеще подсвечивает лица снизу, все смотрятся сурово и торжественно.

— Ваше величество? — спросил Норберт.

— Начинаем, — велел я. — Готовим факелы и ждем сигнала. Жаль, не вижу вентиляционной системы… я имею в виду легкие этого корабля. Если бы их испортить, тогда всем придется покинуть Маркус. Или как-то сунуть палку в какие-то важные колеса, чтобы все сдохло хотя бы на время. Или что-то еще испортить…

Они слушали с недоумением, наконец Тамплиер мрачно поинтересовался:

— А если просто напасть?

— Не сработает, — ответил я. — Хотя выбора у нас вообще-то нет.

— Почему?

— Это только крохотный отсек, — пояснил я. — Комнатка!.. Кто из вас знает, сколько филигонов прибыло?.. Сколько их еще на корабле?

Сэр Кенговейн проворчал с достоинством:

— Но сколько будем прятаться?.. Это неблагородно…

— Сколько понадобится, — прошипел я.

— Нам нужно убивать…

Я сказал зло:

— Сэр Кенговейн, не заставляйте меня жалеть, что взял вас. Здесь только те, кто поклялся выполнять все мои команды.

— Я выполняю, — ответил он шепотом, — однако…

— Никаких однако, — оборвал я. — Ждите.

Козлоногие, загнав народ в трюм, совершенно не обращают внимания на пленных, что значит, по прибытии нами займутся другие, специализация — это уже уровень развития, но он есть и у волков, и у термитов.

Чем общество древнее, тем выше специализация. Люди создали общество недавно, потому у нас не так заметно, а вот в обществе муравьев, что старше людей на сотню миллионов лет, различия уже такие, что рабочего от солдата отличишь даже по виду, хотя и там можно переходить от одной профессии к другой, а вот у термитов, что старше самих муравьев на сотни миллионов лет, вообще каждый делает только свое и чужой работой не интересуется…