Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

Солнце опустилось за горизонт, только облака грозно багровеют в темнеющем небе, когда показались скачущие к селу легкие всадники Норберта, а за ними на тяжелых конях рыцари в одеждах простолюдинов.

— Успеваем, — сказал я с облегчением. — Ну, теперь уже все очень скоро. Так или не так.

На околице конный отряд перешел на шаг. Я нетерпеливо махнул рукой, направляя в село, разведчики провели к домам, где лучше всего прикидываться несчастными крестьянами.

В седлах остались только вооруженные и в доспехах, быстро собрали коней с опустевшими седлами. Мои отборные двести человек молча начали расходиться по дворам и пустым домам.

Я в нетерпении оглянулся на тех, кто должен вернуть коней в лагерь, что-то медленные, как черепахи, не вздумали бы дожидаться филигонов, чтобы вступить в бой, наконец собрали всех оставленных коней и удалились с ними на рысях в сторону лагеря.

Я огляделся, возле меня остались Тамплиер, Сигизмунд и Альбрехт. Хорошо хоть Норберт и Боудеррия, которым наверняка хотелось бы остаться тоже, пошли к своим людям, эти считают себя свободными птицами.

— Ладно, — сказал я, — присмотрю за вами. Если кому нужно вытереть носик, плачьте громче. Граф, вам тоже нечего делать?

Альбрехт ответил бодро:

— Как лорд-канцлер, я должен присматривать не за отдельными отрядами, а за всем государством! А вы как-то обронили, что государство — это вы.

— Обронил и обронил, — ответил я сварливо, — пусть лежит, нечего такое поднимать. А раз уж подняли, то могли бы отдать незаметно, не при свидетелях, которых теперь придется казнить.

Сигизмунд в изумлении широко раскрыл невинные глаза, Тамплиер поморщился и грубо ткнул его кулаком в бок.

— Не обращай внимания.

Сигизмунд пролепетал:

— Почему?.. Это же его величество…

— У его величества нет своего шута, — сказал Тамплиер безжалостно, — вот его величество его иногда подменяет. Два в одном! Экономный.

Я сказал Альбрехту со вздохом:

— Видел таких эстетов?.. Я вот нет. Ладно, пойдемте в дом.

В доме темень, что для меня не темень, но они чертыхались, натыкаясь на мебель, Альбрехт ворчал, как можно жить в такой тесноте, что за король в этой стране, почему не проведет реформы и не обеспечит всех жильем, это же так просто, просто надо велеть казнить всех, у кого дома меньше, чем из пяти комнат…

— Тихо, — сказал я строго, — напоминаю для забывчивых, все должны изображать страх. На самом деле страх будет, обещаю! Но важно не строить из себя героев, для этого время придет, гарантирую. Отольются кошке наши мышкины слезки. Это благородная воинская хитрость, поняли? Не от трусости, а от высокой доблести, чести и геройства.

Альбрехт покосился на серьезные лица паладинов.

— Ваше величество, — заверил он, — я им это же самое столько раз говорил… Именно им, понимая их высокие особенности. Они все запомнили назубок. Если и эти орлы не смогут, то никто в отряде не сумеет! Я лично отсеивал отважных и гордых. Помните, были герои, что предпочитали красиво умереть в бою, чем идти через вонючее болото по колено в грязной воде?

Я прислушался: вроде бы приближается дробный стук копыт.

— Всем лечь, — велел я. — Это ничего, что все в одежде, ночи здесь холодные.

Тамплиер лег на лавке, но, приподнявшись на локте, смотрел в окно, лицо оставалось каменным, но в голосе я уловил сильнейшее волнение:

— Как же их много…

Я старался представить всю звездную мощь этих существ, и сердце мое превращалось в обледенелый камень, а внутренности охватывало холодом, словно глотнул жидкого гелия.

— Страшно, — повторял я, — нам очень страшно… Помните, нам все очень страшно…

Альбрехт пробормотал тихо:

— Ваше величество, вы меня запугали больше, чем филигоны… Уже руки трясутся, а в животе вообще не знаю что творится.

Дверь с треском распахнулась. В комнату влетели сразу двое, я услышал ультрачастотный рев, по телу прокатилась холодная волна. Филигон оказался прямо передо мной, я увидел острые когти, нацеленные мне прямо в глаза, отшатнулся, отступил, но он надвигался, и я не заметил, как и выбежал из дома.

На улице уже сгоняют в кучу пойманных, я с облегчением увидел Норберта, Боудеррию, Кенговейна и ряд благородных рыцарей, что согласились оставить оружие и доспехи, а взамен напялить лохмотья простолюдинов лишь после того, как увидели в них меня.

Остальные держатся еще лучше, все изображают страх, хотя плача не слышно, никто не взялся его имитировать, опасаясь насмешек потом, когда все кончится… если кончится в нашу пользу.

Я шепнул Альбрехту:

— Передай всем, нужно продержаться!.. Совсем немного. Пусть терпят. Пусть терпят все! Мы испуганы, поняли?..

В сторонке сэр Кенговейн произнес тихо:

— Ваше величество, все и так… Даже мне признаться не стыдно, все холодеет, будто целый день лед глотал.

Нас гнали, как стадо коров, когда нужно уйти от настигающего неприятеля, но, думаю, филигоны просто не понимают, что мы не в состоянии передвигаться с такой же скоростью, как и они.

Люди задыхались, хрипели, я еще до начала операции велел самым крепким в беге распределиться так, чтобы помогали ослабевшим, и все-таки двое отстали, их добили так быстро, что спасти бы не успели.

Наконец чудовищная стена из металла начала приближаться, нас гнали прямо на нее. Я бежал в переднем ряду, уже ощутил, как ударюсь о твердое, но стена исчезла с такой скоростью, что даже не увидел, куда делась.

Впереди совершенно темный широкий коридор, % прокричал:

— На мой голос, на мой голос!.. Не отставать, ш отставать!

По коридору пробежали где-то ярдов двадцать-со-рок. Следующую стену я ощутил раньше, чем увидел затем и она исчезла, навстречу пахнуло нечистым воз духом множества немытых тел, мужского пота, женски: притираний, давно не стиранной одежды.

За спиной стена возникла тут же снова. Я вбежа. в помещение, крикнул:

— Всем спокойно!.. Здесь тоже темно, но мы этоп ожидали!.. Всем спокойно!

Вокруг тьма, как в черноте космоса внегалактиче ского пространства, даже звезд нет, но глаза привыкл за пару секунд, помещение исполинское, народу крестьянского и городского типа достаточно много, все кучкуются под стенами, середина сравнительно свободна.

За нашими спинами стена на миг исчезла и тут же возникла так же моментально и беззвучно, как и пропадала. Я всмотрелся, вроде бы наши все здесь, филигоны загнали и последних, закрыли только за ними.

Сидящие в трюме повернули головы, кое-кто даже вскочил, я видел на их лицах страх и надежду.

— Все хорошо, — заговорил я громко, — все спокойно! Прибыло пополнение. Никакой паники. Никто вас не обидит. Всем оставаться на местах!

Мои лорды и рыцари медленно двинулись на мой голос, все выставили перед собой руки и неуверенно шарят перед собой.