Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

- Пока ни в коем случае не заставляйте свое тело двигаться. Действовать нужно от обратного: сосредоточьтесь на тех ощущениях, которые только связаны с движениями. Вспоминайте. Это может показаться сложным, но сконцентрируйтесь как следует. Вспоминайте, как бросали камни в речку, а потом ее вода холодила руку, как обожгли пальцы, как вздрагивали от испуга, как поранили ногу об острый камень. Выуживайте из памяти самые яркие впечатления, даже если они будут не самыми приятными. Вспоминайте, как неслись сломя голову и приложились лбом о низкую притолоку.

Казалось бы, чего проще? Вроде бы, нет ничего сложного в том, чтобы вспомнить ощущения, которые переживал, а иные - размеренный шаг или бег, поворот кисти или сгибание руки - не единожды. Однако это и в самом деле представляло для путников проблему. Не так-то просто выполнить.

Седовласый колдун монотонно читал ряд заклинаний, изредка поглядывая в паривший перед ним фолиант из далеких дочеловеческих эпох. Участия других ему не требовалось. Чернокнижники выглядели забывшими прежние обиды, склоки разных дней и по разным темам. Безмятежность царила среди них, некое удовольствие от всего проделанного, поскольку ритуал подходил к завершению. Следовало лишь дослушать последнее из заклятий, дождаться нужного времени и спуститься вниз, чтобы ритуальным кинжалом по очереди перерезать всем жертвам глотки или проткнуть их сердца - не суть важно.

- Они похожи на цыплят, - ухмыльнулся Николаус-воин, подмигнув колдуну Виллему. - На тех, что кухарка изловила во дворе и притащила на кухню в плетеной корзине. Сидят они там и глупо пялятся, как тетка точит нож, которым и отмахнет их дурные цыплячьи головы. Не находите?

Изуродованный инквизицией Виллем ничего не ответил, поскольку пропустил мимо ушей и неприятные слова, и нарочито развязный тон фон Граусбурга. Он напряженно смотрел на желоб с лежавшими там путниками, и ему мерещилось, как тончайшие сизые нити магии, тянувшиеся от колдуньи к каждой из жертв, стали натыкаться на невидимую преграду, разрушаться и отскакивать поблескивающими бисеринками, терявшимися меж камней пола.

Не заметив отсутствия реакции на сказанное, Николаус ткнул в худого писаря в латаной-перелатаной одежонке и снова засмеялся:

- А вон тот напоминает мне какого-нибудь воришку-неудачника, которому вот-вот отрубят голову, но он нисколько не переживает по этому поводу, поскольку смирился со столь незавидной участью, рад ей и испытывает облегчение от того, что палач избавит его от пыток, длившихся до этого не один месяц.

Вряд ли Николаус хотел задеть и обидеть колдуна Виллема, указав на писаря, то есть его же копию из иного мира. А если и хотел, то цели своей не достиг, потому что все внимание колдуна было приковано к Эльзе, резко изменившейся в лице. Она ощущала, как истекавшая от нее магическая сила таинственным образом терялась где-то, однако не видела, где исчезала и почему.

- А писарь?! - подхватил Пауль-колдун, - Он вообще выглядит как этакий воплощенный абсурд.

- Сам ты воплощенный абсурд! - внезапно раздался снизу не совсем уверенный голос писаря, поднимавшегося на ноги. - Иди сюда и скажи мне это в лицо.

Чародею фон Граусбургу личного приглашения не требовалось. Он выхватил из ножен клинок и сделал выпад в сторону писаря, несмотря на то, что их разделяло весьма приличное расстояние, после чего расхохотался и стал спускаться.

- Он очнулся! - закричала колдунья, и в следующую секунду ее загородил горбун, будто путники с оружием в руках уже были готовы наброситься на чернокнижников.

И одновременно с этим стены подземелья затряслись, каменная кладка, производившая впечатление очень древней, но несокрушимой, пошла трещинами, и в ее основании блоки местами повыскакивали. Со стен и свода посыпался песок, пыльные облака выметнулись из глубоких щелей в полу, зависли, разрастаясь. Будто бы из этих облаков вырвались ястребоголовые нергалы, которые принялись безостановочно и очень шумно кружить под потолком, издавая пронзительный клекот.

Седовласый князь вытаращил глаза, словно был застигнут врасплох наступившим завершением начатого им ритуала. Все же он быстро взял себя в руки и крикнул, обращаясь к колдунам:

- Время пришло! Убейте их всех!

Выхватив шпагу, он спрыгнул в желоб и кинулся на писаря.

- Вот и все, - произнес Виллем одними губами, с ужасом наблюдая за вооруженными колдунами, приближавшимися к нему с двух сторон.

Внутри у него что-то оборвалось, горячая волна прокатилась в животе, рванула через грудную клетку к горлу. Его друзья все еще лежали, не в силах подняться. Глаза писаря были прикованы к шпаге седовласого колдуна, удивительно красивой и, как ему показалось, очень острой.

Перешагивая через покорно лежавшие тела, князь надвигался на жертву и уже приготовился выпотрошить ее одним резким взмахом шпаги, как вдруг всплеснул руками и повалился. В падении он развернулся, чтобы быть готовым поскорее и удобнее вскочить, и крайне удивился. Оказалось, что упал он от крепкого хвата за лодыжку. Это пришедший в чувства Хорст Келлер, через которого князь безразлично переступил, ухватил его за ногу и дернул на себя.

Виллем взглядом и короткой улыбкой поприветствовал поднимавшегося мельника и тут же отпрыгнул в сторону, уступая дорогу разящему клинку Николауса-воина.

Хорст не позволил седовласому подняться, навалился на него, фиксируя руку с оружием и протягивая свои толстые крепкие пальцы к горлу колдуна. В этот миг его расширенные от напряжения глаза встретились с темными и полными ненависти глазами князя. Все поле зрения мельника заняли прыгающие вспышки света, а когда они прошли, Хорст непроизвольно отпрянул от противника, потому что и не человек это был вовсе, а клубок копошившихся змей. Впрочем, одна из холодных скользких тварей, которую мельник сжимал у самой головы, крепко держала в пасти шпагу.

С каждым кругом нергалы спускались чуточку ниже, и вот уже колдун Пауль, стоял, вжав голову в худые плечи, трясясь от страха. Он прекрасно понимал, что должен как можно скорее отправиться вниз и убить тех, кто еще не пришел в себя, но не мог пересилить свой страх.

- Что-то не так, мой дорогой князь? - спокойно, без намека на издевательство поинтересовался Виллем-колдун у седовласого, которого мельник и не думал отпускать.

- Какого черта вы там стоите? - сопел князь. - Быстро помогите мне. Живо!

Перетрусившему колдуну Паулю показалось, что в спину ему несется стая нергалов с громким шелестом крыльев. Согнувшись и сжавшись в комок, он прыгнул вниз, боясь оказаться в желобе между тел путников, которые могли подняться в любой момент. Он не рассчитал высоты и больно ударился о каменные плиты. Ноги подкосились. Он устоял, хотя и повалил жаровню, которая скатилась в желоб. Ее подставка упала точно между юным фон Граусбургом и Михаэлем Бреверном. Они только-только обрели возможность двигаться, и оба, как по команде, посмотрели на подставку жаровни, рассыпавшуюся на прутья.