Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

- Я сейчас же все исправлю.

У запястий и щиколоток жертв через каменные плиты стали пробиваться вполне материальные стальные стержни, однако стоило им изогнуться наподобие скоб, как они тут же окутались белой дымкой, напоминающей фату. Послышался тихий звук осыпающегося песка, и от стержней не осталось ни следа. Горбун напрягся, вытянул шею, у него на лбу вздулись и запульсировали вены. Он поднял руки, словно священник, благословляющий благодарную паству, и повторил магический прием, который должен был приковать путников. На этот раз материализовать металл не получилось. Не возникала даже иллюзия оков.

Сделав глаза круглыми, горбун рассеянно признался:

- У меня не осталось силы.

- Думаю, ничего страшного. Главное-то мы исполнили? - попытался успокоить самого себя Пауль-колдун и обратился за уточнениями к Виллему, откинувшему капюшон и не скрывавшему своего уродства ни от кого.

Колдун Виллем не успел ответить, седовласый Бреверн налетел на Эльзу с упреками в том, что это вследствие ее беспечности и легкомыслия остальным пришлось поделиться с ней своими силами. Скользнув по лицам колдунов взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, он закончил злобную тираду жестоким обвинением:

- Из-за бездумного хвастовства женщины нас всех может постичь неудача! Вы это понимаете?

- Все будет, как и задумано, - в крайнем смущении залепетала Эльза, открывшая для себя подлинный характер человека, к которому питала симпатию на грани с влюбленностью - чувством, прежде ей не знакомым.

- Госпожа Эльза, жертвы по-прежнему подчинены вашим чарам и находятся в оцепенении? У вас хватит сил удерживать их? - осторожно поинтересовался у Эльзы горбун.

Колдунья часто закивала. Горбун ласково взял ее за руку, пытаясь утешить, но Эльза не позволила.

- Еще раз посмеете заговорить с госпожой в таком тоне...

- И что? - равнодушно спросил Бреверн и отвернулся от горбуна, давая понять, что мнение кого бы то ни было его не волнуют.

Шипя змеем и брызжа слюной, горбун подскочил к седовласому, которого с полчаса назад именовал не иначе, как "мой господин".

- Только попробуйте - тогда узнаете!

Бреверн оттолкнул от себя недомерка, успев подумать, что нет опасности в ссоре с колдуном, серьезно исчерпавшим свои магические силы, однако в дальнейшем придется поосторожничать.

- Эй, прекратите! - гаркнул колдун Николаус, подхватив едва не распластавшегося горбуна. - Сейчас не подходящее время, мне кажется.

Его слова услышали, но мало кто обратил на них внимание.

- Такого поворота событий вы мне не обещали, когда уговаривали открыть тайну перекрестка миров и ритуала, - негромко проговорил Виллем-колдун, с нескрываемым злорадством глядя на седовласого.

- Не действуйте мне на нервы, - отмахнулся колдун.

- Скажите, только честно, свой талант внушения вы применяли и ко мне?

Бреверна аж передернуло. Он посмотрел по сторонам, удостоверяясь, что никем не будет услышан и сказал:

- Никакого ответа я вам не дам. Уясните себе лишь то, что Пауль в состоянии излечить вас, вернуть вам нормальный облик, а он у меня вот где, - седовласый колдун показал ладонь и сжал ее в кулак до хруста в костяшках, после чего глянул на колдуна Пауля, едва ли не трясшегося в приступе малодушия. - Займите свои места и прекратите пустую болтовню.

- Мне показалось, что вон тот, - шепотом проговорил Николаус-воин, жестом обращая внимание Эльзы на лежавшего внизу писаря, - пошевельнулся.

- Показалось, - холодно ответила колдунья. - Не более того.

Находившийся в каменном желобе Виллем судорожно силился преодолеть страх и вспомнить, от чего это оцепенение кажется ему знакомым. Он ворошил в памяти недавние и основательно подзабытые рассказы, прочитанное в книгах, пока не отыскал описанный каким-то старинным лекарем занимательный симптом, названный им сонным расслаблением. Иногда человек, только проснувшись, не может пошевелиться, при этом находясь в полном сознании. Пробудившийся начинает паниковать, задыхаться, исходить потом, его сердце бешено колотится. От этого состояние лишь ухудшается, и все может закончиться смертью.

Разобравшись с диагнозом, Виллем стал усиленно припоминать, что писал лекарь о том, как справиться с таким явлением. Прочитанное было таким далеким, и писарю с трудом удавалось восстанавливать картину в целом.

Учась в гимназии церковного ордена, Виллем помогал монахам, переписывавшим рецепты из множества медицинских трактатов и зарабатывавшим продажей этих рецептов. Теперь он вспомнил и комнату, в которой писал, и даже обстоятельства дня, предшествовавшие его полезному занятию, однако что-то действительно важное никак не шло на ум.

"Нужно восстановить дыхание", - подсказывала ему логика. - "Следует унять сердце".

Глава пятидесятая

Ему удалось подчинить тело: постепенно оно приходило в норму, вело себя все привычнее и привычнее. Это, конечно, отнюдь не произошло само по себе. Знание приходило медленно и тяжело, как прорастает через каменистую почву тонкий зеленый росток. Сначала к пальцам вернулась чувствительность, затем к рукам и ногам, потом по телу разлилась ломота. Вот только сильно ныла шея, словно затекла от долгого пребывания в неудобном положении.

Вскоре Виллем полностью восстановил контроль над организмом и принялся приводить в порядок суматошно кружившие в голове вереницы мыслей, осторожно осматриваясь. Зрение подтвердило догадки: колдуны находились рядом и могли пристально наблюдать.

Виллему было страшно. Страшно настолько сильно, что он гнал от себя, как обычно прогоняют злобного пса, всякую идею о сражении с чародеями, определенно стремившимися предать его мучениям и самой болезненной смерти. Страх был столь силен еще и потому, что писарь ощущал свое полное одиночество, хотя и видел практически всех своих новых друзей лежащими так близко.

Да, они находились рядом, однако обездвиженными не смогли бы прийти к нему на помощь в случае опасности. А такой случай, что-то подсказывало Виллему, обязательно наступит. Выходит, для начала он должен помочь всем. От этого зависела и его жизнь, и жизни остальных путников.

Боясь быть услышанным, но собрав волю в кулак и уняв страх, он тихонько позвал:

- Друзья, я знаю, вы меня слышите. Вы не можете шелохнуться, не можете сбросить оцепенение, как ни пытаетесь, и не понимаете, что происходит. Похоже, у меня получилось справиться с этим несчастьем. Вам нужно проделать следующее. Ваши тела считают, что вы спите, и не позволяют бодрствующему разуму взять верх. Представьте, что вы только очнулись от неприятного сна. Прежде всего восстановите дыхание, чтобы оно стало спокойным. Это очень важно.

Виллем прислушался к тому, как путники задышали, делая глубокий вдох и на время задерживая выдох. Они действительно услышали его и вняли первому совету. Писарь продолжил: