Илья Крымов - Драконов бастард

— Слушай, а раньше ты этой штукой пользовался?

— Один раз.

— А может, ты просто неправильно ее крутишь?

— Исключено.

— Ну мало ли…

— Вот ты мог бы забыть, как надо точить топор? Очищать доспехи от крови, чтобы не завоняли? Торговаться с нанимателем?

— Ну нет! Я же этим живу! Я же… А!

— Вот-вот. Волшебники очень тщательно подходят к работе с артефактами. Они — треть нашего могущества.

— Треть? А остальные две трети?

Тобиус сонно зевнул, не поднимая головы.

— Собственная сила и магические союзники.

— Вот как? Союзники? А это кто?

— Это… это… это вроде тебя.

— Э? — не понял Томех. — Наемники, что ли?

— И наемники тоже. Все существа, духи, нечисть любых пород, которых мы можем призвать, с которыми можем заключить договор или, на худой конец, поработить, — они треть нашей силы. В трудную минуту именно они могут помочь кулаками, мечами или заклинаниями.

— Во как! А ты? У тебя они есть?

— Три.

— Фрр-р-р! — возмущенно донеслось из-под стола. — Фрр-р-ря!

— Вот чей бы шакалот выл, а твой бы пасть прикрыл! Ты только и делаешь, что дрыхнешь! Какой ты, к ахогам, союзник?

— Фрр-ря!

— Ну ладно! Ладно! Пусть будет четыре!

— Фрр-р! Фрр!

— Ох… устал я от него.

Томех Бэлза заглянул под стол, где Лаухальганда грыз баранью ляжку.

— Что это вообще такое?

— Не знаю. Я нашел его в самом пыльном и заброшенном углу библиотеки Академии. Ни в одной книге ничего подобного нет, лучшие бестиологи давно махнули рукой узнать, что он такое, и… Я устал. Надо переправиться через Седое море, надо отдать им свитки и вернуться домой. Джассар говорил, что истинный путь мага — это путь. Мы постоянно должны идти на поиски знаний, но видит Господь, я так устал куда-то идти!

— А я вот люблю идти. — Томех отставил опустевшую кружку. — Мои предки поколениями сидели сиднем на своей земле. Дед, прадед, прапрадед. Рождались, жили и помирали на одном месте. На церковном погосте можно было всех до седьмого колена пересчитать. А я с отрочества знал, что мне там не быть. Нет, где угодно, только не там! Лучше пусть вороны сожрут, коли голову сложу на поле боя. Поэтому когда шехверцы шли мимо, я сразу все решил. Мать за рубаху цеплялась, умоляла не ходить с душегубами. У нас, знаешь, все по подвалам прятались, как только душегубы появились, шехверцев в Диморисе любят не больше ахогов злобных. Но я тоже пошел. И вот куда я добрался. Многие у меня дома даже не слышали об Оре. А я ее видел. Пусть меня пару раз едва не убили, бросили в тюрьму и как следует поколотили, но я вот ничуть не жалею!

— Потому что ты дурак. И я дурак.

— Ага!.. Что-то домой потянуло!

Тобиус побрел прочь, думая о сне, но на выходе из пиршественного зала его настиг звук ревущего рога в холодной ночи. Волшебник замер и сжал кулаки. Он вернулся к столу и неспешно выложил на него магические перстни, жезл, оставил книгу заклинаний и посох. Затем подошел к стене, у которой на подставке лежали палица и круглый щит.

— Может, передумаешь, мудрейший?

— Нет. Я жду здесь именно ее. И как только все долги будут уплачены, я смогу просто уйти прочь. Вернуться в Вестеррайх, отделаться от управителей Академии и податься в Хог-Вуд. Домой. К семье. Как только все долги будут уплачены.

Он распахнул двери чертога и вышел под удары холодного орийского ветра, который кружил в небе мириады снежинок. Под повторяющийся рев рога сквозь ворота Карденвига въезжала кавалькада всадниц. Над ними, насаженные на пики и копья, виднелись отрубленные головы, уже сильно подмерзшие, со слипшимися от крови длинными волосами-сосульками. Поход на усмирение взбунтовавшейся правительницы одного из северо-восточных уделов закончился удачно.

Дружинницы соскакивали с усталых оленей, громко переговариваясь, возмущаясь: почему никто не выходит встречать их? Первой бредущего по двору Тобиуса заметила Бринхилд. Громадная воительница без промедления обнажила меч и бросилась на него, но по мановению брови волшебника оружие вырвалось из крепких рук орийки и прильнуло лезвием к ее горлу.

— Не надо, — тихо раздалось позади.

— Она бросила меня в камеру.

— Она моя жена.

— Которая много раз обижала тебя, и вообще…

— Она моя жена.

— Тогда разбирайся с ней сам, ахог подери!

Тобиус отвел меч, и Бринхилд безрассудно ринулась к нему, намереваясь задушить голыми руками, но Йормен вырос на ее пути, и они сцепились в схватке. Будто два обозленных медведя, муж с женой стояли друг против друга, вкладывая в противостояние всю силу, пробуя разные борцовские ухватки, пока мужчина с великим трудом не завел руки своей женщины за спину и не взвалил ее на плечи, чтобы унести прочь.

Дружинницы стояли с обнаженным оружием, направив копья в сторону Тобиуса и подняв щиты. Им нужен был только приказ. Серый магистр нашел среди них Йофрид.

— Ты и я, один на один, без магии. Если победишь, я уйду. Проиграешь — я обрушу Карденвиг в пропасть, вместе со всеми, кто не успеет уйти. Если откажешься, я испепелю всех твоих воительниц и тебя вместе с ними. Это весь выбор, который у тебя есть.

Йофрид перекинула из-за спины иссеченный сине-красный щит и легко вытянула из ножен длинный меч, позволила дружиннице снять их со своего пояса, чтобы не мешали. Как только она достаточно приблизилась, Тобиус зажег кольцо огня, которое заставило всех отпрянуть.

Без каких-либо слов маг и конани сошлись в рукопашной — он, чьи возможности выходили за пределы человеческих, и она, способная гнуть руками подковы и ломать шеи матерым волкам, решили помериться силами. Удары сыпались градом с обеих сторон, вскоре щит конани не выдержал очередного падения булавы и сломался, отбив ей руку. Йофрид сбросила обломки, Тобиус отшвырнул свой щит и продолжил биться одной рукой. Орийка будто забыла, что острие ее клинка остро заточено по южной традиции и им можно колоть, вместо этого она наступала с тяжелыми рубящими атаками, которые могли бы разрубить всадника вместе с лошадью пополам. Кровь поколений воинов кипела в ней, наполняя тело силой, а голову кипящей яростью. Но и маг не поддавался, он был проворен, вынослив и полон холодной решимости отомстить за свои страдания и унижения.

Наконец Йофрид пропустила удар, не успела уклониться, и булава врезалась ей в ребра с правой стороны, выбивая из конани весь дух. Вскрикнув, она выронила клинок, упала в истоптанный снег и тихо застонала. Каждая попытка хоть немного вздохнуть причиняла ей оглушительную боль, ребра были раздроблены, осколки повредили легкое, которое быстро заполнялось кровью. Тобиус присел рядом с поверженным противником и наклонился к самому уху Йофрид.

— Я пришел с миром, я избавил вас от чудовища, я не хотел никаких наград, а лишь стремился обратно домой. Но ты схватила меня и швырнула в ледяное чистилище, морила голодом и холодом. Чувство невыносимой несправедливости душило меня все это время. За что ты так со мной поступила? Что я тебе сделал?