Джон Толкин - Дружество Кольца

Ноб пожелал всем спокойной ночи и ушел на свой пост у входной двери.

Сложили на полу котомки, придвинули к двери кресло и закрыли окно. Затворяя ставни, Фродо выглянул наружу и приметил ясное звездное небо. Прямо над пригорской Кручей сиял Серп [6] Хоббитское название Большой Медведицы. .

Он закрыл крепкие внутренние ставни и задернул занавески. Бродяжник подкинул в огонь поленьев и задул свечи.

Хоббиты улеглись на одеяла ногами к очагу, а их новый спутник устроился на придвинутом к двери кресле. Мерри все еще приставал к Фродо с расспросами.

— «Корова пляшет гопака», — хихикнул он напоследок, заворачиваясь в одеяло. — Ну ты, Фродо, и отчудил; жаль, я не видел. Но уж тутошние твою выходку сто лет не забудут.

— Это уж точно, — отозвался Бродяжник.

На том разговоры смолкли, и хоббиты один за другим погрузились в сон.

В ту пору, когда хоббиты в Пригорье укладывались спать, над Баковинами сгущалась тьма. Небо затянули тучи, по лощинам и берегам реки стоял густой туман. Домик в Сухом Овражке утопал в тишине.

Толстень опасливо приоткрыл дверь и выглянул наружу. Весь день ему было тягостно и тревожно — ни делом не мог заняться, ни отдохнуть толком, — а к вечеру страх стал и вовсе неодолимым. Казалось, будто неподвижный ночной воздух дышит неминучей бедой.

Фредегар вгляделся во тьму, и тут под деревьями вроде как всколыхнулась тень, а потом садовая калитка сама собой отворилась. Он отпрянул, несколько мгновений стоял, унимая дрожь, а потом захлопнул дверь и задвинул щеколду.

Когда ночь стала еще непрогляднее, на дороге послышался приглушенный перестук копыт — кто-то осторожно вел в поводу коней. У калитки кони остановились, и к дому скользнули три сгустка мрака: один прямо к двери, два за углы, по обе стороны. Черные фигуры замерли неподвижно, словно тени, отбрасываемые камнями. Деревья, да и сам дом будто затаили дыхание, дожидаясь конца этой недоброй ночи.

Потом в листьях прошелестел ветерок, где-то в отдалении прокукарекал петух. Стоял холодный предрассветный час. Тень у двери шевельнулась, в беззвездной и безлунной мгле лучом ледяного света блеснул выхваченный из ножен меч. Дверь содрогнулась под ударом — глухим, но тяжким.

— Отворить именем Мордора! — прозвучал грозный приказ.

Второго удара дверь не выдержала: планки треснули, петли сорвались, и она рухнула внутрь. Черные тени мгновенно втянулись в проем.

И в этот миг из-за деревьев позади дома затрубил рог. Звук его пронзил ночь, словно костер, внезапно вспыхнувший на вершине холма.

— ВСТАВАЙ! НАПАСТЬ! ПОЖАР! ВРАГИ!

Толстень за дверьми не отсиживался. Страх, к счастью, не лишил его рассудка: завидя в саду темные пятна, он тут же смекнул — надо бежать, иначе конец. Выскочив задней дверью, он помчался со всех ног — через сад, полями, рощей, — бежал и бежал, пока не свалился у порога ближайшего дома, отмахав единым духом больше мили.

— Нет! Нет! Нет! — задыхаясь, кричал он. — Это не я! У меня его нет!

Понять его, конечно, никто не понял, но главное хоббиты уразумели мигом: в Баковины вторглись враги, чудища из Леса Заповедного или еще кто… Сигнал тревоги не заставил себя ждать.

— НАПАСТЬ! ПОЖАР! ВРАГИ!

Брендибаки выдували призыв, звучавший последний раз сто лет назад, когда замерзший Брендивин перешли по льду белые волки.

— ВСТАВАЙ! ВСТАВАЙ!

Спустя миг отозвался другой рог, третий… Тревога ширилась, охватывая весь край.

Черные тени метнулись от дома к калитке, на крыльцо упал оброненный хоббитский плащ. Застучали копыта, стремительный галоп растаял в ночи. Сухой Овражек оглашали громкие крики, высыпавшие из домов хоббиты без устали трубили в рога, но Черные Всадники вихрем неслись к северным воротам. Пусть эти недомерки галдят да дуют в свои дудки. Придет время, Саурон с ними разберется, а сейчас у Них другая задача. Дом пуст. Кольца нет, значит — в погоню. Они смели стражу у ворот и растаяли в предрассветной мгле.

В начале ночи Фродо неожиданно пробудился: и спал вроде бы крепко, но вот словно встряхнуло ощущение чужого присутствия.

Никаких чужих не было. Бродяжник по-прежнему сидел в кресле, глаза его поблескивали в свете яркого очага — сам же небось огонь и поддерживал. Он не спал и, казалось, чутко вслушивался в ночь, но никаких признаков тревоги не выказывал.

Фродо уснул снова, только сон его на сей раз оказался беспокойным: полнился завыванием ветра и грохотом копыт. Казалось, дом содрогается под напором бури, а потом, где-то на грани сна и яви, почудился отчаянный зов рога. Хоббит открыл глаза, стряхнул сон и понял, что слышит, как на дворе кукарекает петух.

Бродяжник раздвинул занавески, со стуком распахнул ставни и открыл окно. Следом за серым светом в комнату проник утренний холодок. Разбудив остальных хоббитов, он сразу повел их в спальни. Увиденное там заставило их ужаснуться и, вместе с тем, обрадоваться, что им достало ума не пренебречь советом нового друга.

Окна были выбиты, ставни болтались на петлях, занавеси трепыхались на ветру. Сброшенные с перевернутых постелей диванные валики оказались исколоты мечами, а коричневый коврик и вовсе был искромсан в клочья.

Бродяжник тут же поспешил за хозяином. Бедняга Свербигуз испуганно таращился, горячо уверяя, будто всю ночь глаз не смыкал, но никакого шума не слышал.

— В жизни не видывал ничего подобного! — голосил он, в ужасе воздевая руки. — Что же теперь, гостям уже и в своих постелях не спать?! Валики — новые прекрасные валики — портят, коврики в ошметки рвут! Да куда же мы катимся?

— Прямиком во мрак, — усмехнулся Бродяжник. — Но не дрожи, для тебя опасность не так уж велика. Избавишься от нас, и от тебя мигом отстанут. А мы уезжаем немедленно. Завтрака не надо, перекусим на ходу. Вели Бобу седлать пони.

Трактирщик поспешил на конюшню, но быстро вернулся: вид у него был совершенно ошалелый. Пони исчезли! Кто-то взломал дверь конюшни и свел не только лошадок, принадлежавших Мерри, но и всех животных, находившихся в стойлах.

Фродо был близок к отчаянию. Как можно рассчитывать добраться до Разлога пешими, когда по пятам гонится конный враг? Это все равно что попытаться дойти до луны!

Бродяжник молча присматривался к хоббитам, словно оценивая их силы и мужество.

— В резвости пони черным коням все равно не соперники, — молвил наконец он, догадавшись, о чем сокрушается Фродо. — Так что на сей счет горевать нечего. Да и теми тропами, какими я вас поведу, особо не поскачешь: что верхом, что пешком — одинаково выйдет. Сам-то я в любом случае собирался идти пешим. Хуже с припасами: пополнить их мы не сможем до самого Разлога, а путь туда неблизкий, не говоря уж о том, что нам, возможно, кружить да петлять придется. На закорках-то вы много ли унесете?