Егор Вакула - Танец со змеей

Мать с Отцом уже начали постепенно клониться ко сну, а они так и продолжали идти. Октис копила злобу: на себя, но больше на Воронея. Что пошла за ним. Что поволок ее не пойми куда. Что до сих пор нет ничего обещанного. Что он так быстро ходит и шаг его такой широкий, от чего она вынуждена семенить за ним, словно образцовая послушная жена за мужем. Что она – перволинейный отрядный ведущий, ветеран кучи битв, но он не то, что не собирается слушаться ее, так и сам не удосуживается командовать или просить. И все равно она идет за ним.

Наконец, в стороне от дороги через поле показался высокий бревенчатый частокол.

– Пойдем туда попробуем. – Наконец сказал Вороней.

– Что это? Мы сюда шли?

– Мы пока никуда не пришли. Я думаю это хутор какой-нибудь.

– Так ты ни разу здесь не был?

– А что мне тут раньше было делать?

– И как ты собираешься?! Просто пойти к незнакомым людям?!

– Так мы с ними познакомимся.

Октис недоверчиво прыснула. Ее спутник был явно безумец, а она еще грешила на себя. Они срезали путь по полю, вышли на колею, идущую от ворот и соединяющуюся где-то дальше по пути с дорогой. Деревянные ворота были закрыты.

– Судя по тишине, скорее всего, жильцы отчалили с домов.

– Отчалили? То есть, никого нет?! Мы что заберемся без спроса или пойдем отсюда?

– Конечно же, нет. Всегда кто-то есть. Кто-нибудь с настолько гадливым характером, что его не взяли с собой, оставив охранять добро. А то вдруг вернуться, а дома уже действительно кто похуже засел.

Вороней постучал сапогом по воротам. По ту сторону проснулись и залаяли дворовые собаки. Он постучал еще раз.

– Присоединяйся...

Октис тоже начала бить в ворота ногой.

– Ха! Да ты не пробить их старайся, а звука побольше сделать. – Он поднял голову вверх и проголосил. – Ей, хозяин, открывай – гости!

– Идите к Богам! – Раздалось среди лая собак где-то за воротами.

Вороней улыбнулся.

– Хозяин, пусти путников на ночлег!

– Идите к Богам! – Раздался все тот же голос старика, ровно с той же интонацией, что и в первый раз.

Улыбка Воронея незаметно трансформировалась в ухмылку. Из-под камзола появился кошель и, потянувшись, он постучал им сверху о ставню ворот.

Совсем скоро раздался стук и скрежет – одна из ставней отворилась. В проеме появился седовласый бородатый мужик с маленькими бегающими глазками. Он как-то забавно держал в руке заряженный арбалет, причем такой старый и потрепанный, что они, скорее всего, были даже не ровесники друг другу.

– Эй, мужик! – Вороней картинно поднял руки вверх, а Октис отступила на шаг назад – ушла из зоны обстрела. – Ты нас только не пристрели из своего чуда – ты ж не убийца!

– Да кто ж меня обвинит, когда я свой дом защищаю? А вы-то кем будете? – Он вынырнул из ворот и посмотрел на Октис. – Эта – так вообще обвешана, как вешалка оружейная: и лук, и стрелы, ножик… и кистень висит.

Октис пожалела, что не одернула плащ. Хотя тогда лук по-прежнему был бы перекинут через плечо.

– Да ладно тебе. Не бандиты мы. Лук – мой, леса же вокруг! Кто же не хочет себе задарма шкуру зверька какого-нибудь? Кинжал – это ее приданное. Дед у нее во второлинейном гарнизоне командовал – досталась ценность по наследству. Ну а кистень я ей на свадьбу подарил. Мали ли: пойдет куда без меня и на что напорется? Сам знаешь – времена сейчас неспокойные.

– Да уж, это так...

– Были бы мы люди злые, так кистень бы за пазуху спрятали. А так – все по честному, все на виду.

– Ну а ты-то что налегке? Сам ничего не носишь?

– А мне-то чего бояться?

– Ладно, заходите. – Он махнул арбалетом и попятился назад.

Октис кипела от негодования. Ее именной кинжал обозван девичьим преданным, да еще и памятью о каком-то историческом второлинейном пройдохе. Гасило, которым она сама причинила столько боли и смертей, стало ей подарком на свадьбу. А сама она, значит, теперь безмолвная и беззащитная жена Воронея Серого. – Даром, что с кистенем!

А еще ее злило, что дед ни разу не обмолвился ни о змеиной форме, ни о татуировке на лице. То ли он уже видел плохо, то ли дело только в сумраке, но, наверное, кожаная броня вполне сошла ему за женскую мирскую одежду.

Октис вошла во двор, и старик закрыл за ней ворота. Первым делом она испугалась своры собак, ожидая, что они и дальше будут огрызаться, а то и вовсе нападут. Но собаки, еще немного полаяв, сменили гнев на милость: заскулили и замахали перед ними хвостами.

Ну и шавки! – Подумала Октис и пнула ногой самую настырную.

– Так чего хотите-то? – Заявил дед.

– Так крышу над головой хотим, поесть хотим – весь день ничего... – Вороней посмотрел на женщину, – хорошего не ели. Ну и мытье бы не помешало.

– А чем платить будете?

– Так жестью же. – Вороней потряс кошельком.

– Хорошо, только давай сразу со мной рассчитайся. А то смоешься наутро, как грязь – тоже мне погостил . Ну и с мытьем я вам не шибко подсоблю.

– Как так?! – Октис, наконец, подала голос. Да так, что собаки вокруг дали деру от испуга. – Что значит: не подсоблю ?! Мужик, мне нужно мытье! Понятно?!

– Ну не могу я! – Он пожал плечами, и тут же развернулся к Воронею, не считая нужным более объясняться с женщиной. Октис повернулась туда же. – Вон бочка стоит – можете брать хоть всю. А так, воды-то больше нет – идти к речке надо. Дров маловато – на печку идут только. Сейчас-то Старшие еще не рассорились – на частую баню особо не напотеешь. Да и чего там: а если сожжете без присмотра? Знаю, чем вы там будете заниматься. Залюбуетесь друг другом еще. Банщиком я, уж извините, работать не собираюсь.

– Ладно. Что уж тут. Чем богаты . Устроит и кров с пищей. – Махнул Вороней.

– Вот это я понимаю...

– Вороней! Как это?! – Октис перебила старика. – Ты обещал мне мытье! Ты сдернул меня с места! Я поперлась за тобой. Волочилась весь день, как шавка ! А теперь – ладно ?!

– Я не обещал тебе. Забыла? Я сказал: кров и пища . Вот они. – Он указал на принимающую сторону. – И может быть – мытье . Только может быть . А не вынь да положь !

Октис фыркнула сквозь сжатые зубы. Не глядя на него, она прошла мимо. Положила руки на пояс и стала обходить двор по кругу, в сторонке от мужиков. Как назло грудь вновь заныла, а с ней в пляску зуда пустилось и все тело. Ей хотелось чесаться от злости, но она держала руки на месте – уткнув в бока. Когда мужчины перестали на нее смотреть и начали сговариваться об условиях сделки, Октис села на срубленный пенек, служивший табуретом перед простецким столом. Кинула пожитки, вытянула ноги и сложила руки спереди, опустив голову.

– Ну, значит, ляжете вон в сарае. – Хозяин махнул в сторону порядочно высокой постройки с соломенной крышей. – Залезете наверх. Там хорошо. Я там сам часто сплю. Особенно, когда все в доме, и сил нет их терпеть...