Егор Вакула - Танец со змеей

– Слушай, а ты не испортил товар?

– Ох, черви! – Вороней остановился и сгрузил сумки.

Он нервно развязывал и запускал внутрь обеих торб руки.

– Ну, в общем, меду все равно. – Он достал все горшки и слил воду. – Пусть хоть растечется – подсохнет и станет таким же. Только форму потеряет. А вот горючий порошок намок и даже впитался в мешочки. Не знаю, будет ли он действовать, но, наверно, надо высыпать и просушить. Только такие же мешочки найти. А то эти загорятся.

– Горючий порошок? Это еще что? Он может так просто загореться?

– Да, иногда может самовозгореться от трения...

– И ты носишь такое за спиной? Это же опасно!

– Ну, я и мед нес за спиной. И что оказалось опасней?

Она хмыкнула. Посмотрела, что в ее сумке. Еда, которую продал им старик, от воды не пострадала. Разве что засохший хлеб снаружи превратился в кашу, оставшись в сердцевине твердым, как камень.

– Горючий порошок – это что-то вроде лампового масла. – Объяснял Вороней. – То есть, если бы горело само масло, а не смоченный фитиль. Порошок трудно разжечь от простой искры, но иногда он сам возгорается от неправильного хранения.

– Зачем он нужен, если есть масло?

– От него больше жару. Его используют опытные кузнецы и другие – кому нужно, чтоб горело хорошо.

– Подожди. Я, кажется, видела его в действии. Его… ведающие используют…

– Ведающие? Ну что ж, если кузнецам не впихнем, будем этих искать.

Они продолжили свой путь.

– У тебя, кстати, лук сломан. – Сказал Вороней чуть погодя.

Октис одернула перекинутый через плечо лук и увидела огромную трещину. Искривилась в досаде и продолжила идти молча.

– Ну так, а чего ты его дальше несешь?

Она без эмоций посмотрела на спутника. Сняла лук и выбросила, не глядя, в реку.

– Колчан только не выкидывай...

– И не собиралась.

– Загоним или новый лук найдем.

Только когда Мать начала клониться ко сну, спутники догадались, что потеряли счет времени. Они решили сойти с дороги подальше в лес на ночлег. Собрали хвороста, устроили костер, поели. Октис привычно уже укуталась в плащ и легла спать. От усталости она мгновенно провалилась в глубокий сон.

И все-таки через день она дождалась своего. Встретившаяся им группка явно играла не по правилам, к которым Октис уже начала привыкать. Их было пятеро. Среди них одна девушка, один всадник на горбоноге. Октис и Вороней сухо приветствовали их, но обратно получили вымученный ответ напополам со смешком. Встречные сразу начали давить и на словах, и на деле. Все пятеро мерили глазами не только Октис: тело и обмундирование, наполовину скрытое задвинутым на спину плащом, но и Воронея. Его явно дорогой костюм и сумки за спиной тоже привлекали внимание. Уже через пару нелепых фраз грубияны посчитали себя безмерно оскорбленными, а Вороней и Октис стали должны им всем, что у них было.

Вороней неумело отступал назад и продолжал защищаться от словесных нападок вопросом на вопрос. Это было только делом времени и Октис сбросила сумки в пыль. Сняла с пояса и там же держала в руке гасило.

К ней подошли двое: мужчина и женщина. Взгляд женщины был хищный, со сдержанной улыбкой, будто Октис или сразу достанется ей на растерзание или после небольшой мужской обработки. Скорее всего, причина была в кожаном одеянии Октис, которое разбойница взглядом уже примеряла на себе.

– Ну что, милая, нелегко жить, когда мужик твой такой мудак?

– Да уж, не было бы на вас надежды – сама бы его прибила. – Процедила она.

Пара ухмыльнулась, хотя никто, даже Октис, до конца и не понял смысла ее фразы. Она швырнула гасило в ухмылку мужика, вложила всю силу и все умение быстрого удара. Это был скорее вызов к драке, но настолько сильный, что он выбил мужику пару зубов, и тот тут же прыснул кровью, чуть завалившись назад. Октис пустила снаряд по малому кругу, он угодил уже с большей силой в голое плечо женщины. Она с воплем повалилась на дорогу. Груз тут же рванул обратно, меткий удар – и вот уже мужик с разбитой головой лежит рядом. Оставался всадник, который решал: вступить ему в бой или развернуть горбонога и попытаться выдавить из него всю скорость, что есть. Пока Октис рывками подбиралась к нему, она краем глаза застала бой Воронея и двух оставшихся пеших. Это было настолько необычно и примечательно, что она чуть не остановилась рассмотреть все в деталях, забыв о всаднике. Неумелые, медлительные атаки разбойников, рассчитанные прежде всего на силу удара, не находили цели. Вороней увертывался от каждого выпада. И это были не спонтанные конвульсии человека, пытающегося избежать боль. Каждое новое движение, каждая новая поза отдавали уверенностью и расчетом, будто не единожды повторялись в многочисленных тренировках. А потом в его руке – до этого пустой – появился тонкий длинный кинжал. Он сверкнул светом Старших, а иначе Октис и вовсе бы его не заметила. В следующий миг Вороней загнал почти по рукоять кинжал в шею одного из нападавших. Затем клинок вновь исчез.

Всадник уже развернулся и давал нагоняй горбоногу. Октис представила, как будет бежать за ними, пытаясь одновременно раскачать груз и выудить им всадника. Она рискнула и кинула гасило, как камень, ему в спину. Снаряд ушел в воздух, а за ним следом – шнур и петля, за которые она уже не держалась. Груз попал в затылок, чуть выше шеи, немного по касательной, но всадник все же повалился на дорогу. Октис оббежала остановившегося горбонога, выхватила кинжал и вогнала в спину поверженного главаря, который, тем не менее, уже держал в руке палаш.

Так все и закончилось. На счету Воронея было двое, у Октис – трое: один уже мертвый, второй умирал беспомощный, и рядом – стонущая девка, держащаяся за плечо. Она была молода, но лицо ее и до увечья было каким-то поношенным.

Октис вспомнила свое впечатление об этой компании до того, как стали понятны их намерения. Тогда она посчитала, что если среди них есть женщина, то они не будут агрессивны. Но все вышло ровно наоборот. Она поняла, как выглядит со стороны. – Женщина в компании расслабляет внимание, а когда идет одна – так и вовсе кажется, что твоя подружка . Как бы она повела себя сейчас, если бы мы действительно оказались такими простачками, какими им хотелось видеть нас?

– Ну вот, видишь. – Подошел Вороней. – Как здорово и прибыльно, что мы вместе. Теперь у нас есть горбоног. И все, что у них было – наше. Вернее все, что мы захотим взять.

– Да, бери ее. – Октис наступила на поврежденное девичье плечо, придавив заоравшую от боли спиной к дороге.

– В смысле?

– Что?! Лоно, конечно! Ты мужчина – она женщина. Они напали на нас – мы их победили. Ты сам сказал: теперь все их – наше . И ее лоно тоже наше. Я победила ее, но мне-то без толку. А ты – мужик. Я тебе ее отдаю. Ну? Думаешь, они бы просто содрали с меня форму? Просто так?