Егор Вакула - Танец со змеей

– Ну вот! – Октис подняла голову. – Теперь значит еще и сарай ! Спасибо, хоть не в собачьем месте поселил...

Они вдвоем молча посмотрели на нее. Старик немного опустил голову и не то что бы тихо сказал Воронею:

– Ну и жена у тебя! Откуда счастье такое привалило?

– Из леса. – Честно сказал «муж» и улыбнулся.

– Да, на то похоже: сидела всю жизнь на своем отшибе и другого не знала. Ты с ней что ли построже бы...

– Да ты посмотри на нее внимательней. Она ж накинется. А хват у нее крепкий – уж поверь.

– Эх, ты! Не женитьба, а брак какой-то! И зачем тебе жена такая?

– Да вот – дурак – люблю, чтоб везде повеселее было.

Они оба заговорщицки улыбнулись.

– Ну а татуировка: сам что ли сделал?

– Нет, еще в семье. А так бы да: сам сделал – чтоб не потерялась. Удобно...

– Угум, удобно...

Дальше, как положено, они картинно и оживленно поторговались. Когда гость отсыпал нужное количество жести, хозяин убежал в дом. Вороней сел за стол по другую сторону от Октис – на возвышение террасы дома. Она заметила, что даже в такой ситуации, ее спутник умудрился соблюсти высокий этикет. В то время как Октис только простецки уселась на пенек. Ей показалось, что этим он специально хочет позлить ее еще больше. Она осмотрелась, но сесть правильно можно было только рядом с ним. – Нет, лучше я и дальше буду жопой мять бревно.

Вскоре хозяин начал выносить еду. Когда он подходил к Октис, она исподлобья смотрела на него, как злая собака, у которой хотят отнять облюбованную кость. Но затем старик ставил еду на стол, и она тут же переключала внимание на нее. Еды оказалось много, она была действительно вкусной – никакого сравнения с солдатской похлебкой, о которой Октис так долго мечтала. Сначала хозяин выносил холодную еду, но под конец в дело пошли и горячие блюда: суп и печеный кусок мяса. Октис хотелось просто залезть на стол и вгрызться во все, что есть на нем. Но она поняла, что и Вороней, и даже донельзя простой хозяин, играют с ней в некое подобие этикета – хоть и на разных уровнях. И это здесь – во дворе затерянного в лесах хутора, под чистым темным небом, за наспех сколоченным высоким деревянным столом. Она решила соблюсти этикет как могла. Обращалась с едой, как подобает. А сама села прямо, выпрямила спину, не подгибаясь к еде, а поднося ее ко рту – как бы смешно и двусмысленно она не смотрелась так, сидя на высоком пеньке.

Наевшись настолько, что живот вспучился и напряг все ремни костюма, Октис встала из-за стола, молча поклонилась хозяину, усевшемуся на помосте. Ей этого не хотелось. Злость на старика была лишь приглушена обилием еды, но она решила играть до конца. И по правилам этой игры намеренно не поклонилась Воронею. Октис забрала вещи и ушла к обещанной бочке. Вылила на себя несколько ковшей холодной и слегка зацветшей воды. Потом направилась к сараю, отодвинула раздвижную стену, зашла и закрыла за собой. Она забралась вверх по лестнице, где было полно соломы. Улеглась с краю и вдруг поняла, что никогда не лежала на чем-то столь мягком. Разве что в далеком детстве. Даже воспоминания о теплых объятиях любовниц: Зерки и Сейдин – не шли ни в какое сравнение. Змеи всегда были жесткими, изнутри и снаружи. Даже Сейдин – вечно тоненькая и женственная.

Образец божественной красоты по Писанию, который я присвоила себе. – Она отвернулась к стенке и загрустила. Сейдин ушла одна, даже не простившись и ничего ей не объяснив. Октис хотелось ее найти, но это было словно переплыть море, а она только и делала, что барахталась и тонула в водах этого большого и непонятного мира. Октис бы, наверное, заплакала. Вернее, боль бы привычно раздавила глаза. Но ей было так сытно и уютно, что подобные эмоции лишь обволакивали ее, а не проникали иглами внутрь.

Когда наверх поднялся Вороней, Октис уже дремала. Он беззастенчиво устроился впритык за ее спиной и обнял.

– Пшел отсюда! – Толком не просыпаясь, она пнула его пяткой.

Вороней убрал руку и отодвинулся, а Октис накидала сверху себя соломы, которая, как щит, должна была защитить ее от прочих посягательств.

***

Первым делом к ней вернулось ощущение ее тела. Вернее его легкость и невесомость. Набиравший силу разум попытался найти тому объяснение. В конце концов, он решил, что все это лишь ложь и провокация. Ибо тело Октис в лесу, как и давно уже положено. И не надо попросту надеяться на перемены: никакого другого варианта быть не может. Тело просто в полном онемении и не более того.

Но поставленный окончательный вердикт разума был тут же сломлен новой волной ощущений. Октис было тепло.

Она резко открыла глаза. Только чтобы увидеть лес и прогнать эти вездесущие утренние надежды. Но леса не оказалось. Она проснулась одна, хоть и не в светлом, но и не в темном месте. Сухом и теплом, наполненным слегка терпким воздухом.

Октис была там же, где уснула вчера: в сарае какого-то одинокого хутора. Она вспомнила все вчерашние события, казавшиеся совершенно недостоверными, придуманными в бреду. Но ее местонахождение било доказательствами любое неверие. Ей впервые за долгое время было так хорошо, что даже стыдно. За безмерное наслаждение этим, и немного за вчерашнее. Наверное, было что-то не так в ее поведении. Но она быстро одумалась. – Нет, это все Вороней. Он сам виноват, он меня и вынудил. – Решила Октис и почувствовала себя лучше.

Она спустилась с пожитками вниз и вышла во двор через открытый проем. Хутор был небольшим, но за кругом частокола уместился пяток деревянных домов. На террасе самого большого и знатного из них, хозяин и Вороней опять торговались.

Торговцы взглянули на нее. Октис отвесила только вымученный поклон головой, чуть с наклоном в сторону – знак приветствия и ответа на него в обстановке не самого большого желания соблюдать этикет. Мужчины тоже склонили перед ней головы, хоть и не юлили, и не косились в стороны. Затем они вновь погрузились в свои обожаемые споры, а Октис бросила на твердь вещи и пошла к вчерашней бочке. Зачерпнула руками и умылась. Отпила из ладоней, чтобы смочить пересохшее горло. Затем, немного подумав, окунулась головой.

-... играешь? – Она вынырнула и застала только последнюю часть фразы обращенной к ней.

– Что? – Выкрикнула Октис, заглаживая мокрые волосы назад и открывая лоб.

– Я говорю: ты в Осаду играешь? Умеешь?

– Да! Умею и играю. – Непонимающе ответила она.

Вороней вернулся к разговору с хозяином, даже не объяснив ей причину странного и неуместного вопроса. Октис принялась разминать шокированную мягкой постелью спину.

Закончив, торговец подошел к ней. В одной руке он держал глиняный кувшин, а в другой на ладони какую-то непонятную светлую субстанцию, напомнившую Октис точильный брусок.