Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи

— Уравнение, — объяснил он капитану, — это, ежели дать себе труд вдуматься, довольно просто. Мне с самого начала следовало вообразить, что носитель Карга есть одна из составляющих такого уравнения.

Мудрец взял стило и прочертил две длинных горизонтальных черты. С редкой сноровкой пририсовал к каждой по дюжине закорючек.

— Я всё равно по-вашему не читаю, — заметил капитан, вглядываясь в песочницу.

— Эээ… это уравнение, для наглядности. Хотя, разумеется, давно пора обучиться. Если уж остроухий дикарь в состоянии столь легко…

— Не отвлекайся.

— Да. Вот. Зри же.

Дурта последовательно очертил совпадающие закорючки, подчеркнул различия — и торжествующе уставился на Немца.

— Фантастика!.. — потрясённо проговорил Немец, старательно выпучивая глаза. В рисунке он не понимал ровным счётом ничего.

— Ага! — вскричал Дурта, потрясая кудлами. — Ты убедился?

Капитан вяло прикинул, не стоит ли уронить челюсть, но решил не переигрывать.

— Убедился, — он кивнул. — Убедился — это вообще не то слово. Просто невероятно. Ты действительно мудрец. Не то чтобы я когда сомневался…

— Оставь славословия, о благородный капитан, — скромно перебил его Дурта, — всё сказанное тобою очевидно и без слов. Ежели б Отец-пандарин видел меня сейчас — о, ежели б! с какой уместной ныне всепобедительностью плюнул бы я ему на…

— А теперь-то что? — спросил Немец, не желая разделять столь своеобразные помыслы.

Дурта осёкся.

— Эээ… как что? Теперь ты получил то, чем грезил, я прав ли?

— А чем именно я грезил? — осторожно уточнил капитан.

— Всемогуществом, разумеется. Ты грезил всемогуществом.

— Я?!

— О да. Все примитивные натуры грезят всемогуществом, — заявил мудрец с такой уверенной простотой во взоре, что капитану почти расхотелось его пристукнуть.

— И в чём заключается это всемогущество?

— Драконья погибель! Да ведь теперь ты в состоянии путешествовать отнюдь не только лишь между мирами!

Мудрец повернул песочницу набок.

— Зри. Левое и правое превратилися в верх и низ, а верх и низ, напротив…

— Так, и что?

— То же самое перемещение, что прежде перемещало тебя в пространстве, теперь, после перемещения частей уравнения, станет перемещать…

— Дурта!..

— Эээ… Думья.

— Нет. Дурта. Именно что Дурта.

Мудрец обиженно затих.

— Думья, — терпеливо сказал капитан, — я что, смогу летать в прошлое?

— Да, — просто ответил мудрец. — Но не далее даты твоего рождения. И, разумеется, не летать. Для того, чтобы возродиться в ином времени, тебе придётся умереть во своём… но это, в сущности, мелочи, я прав ли?

— Да, я уже привык. А почему всемогущество-то?

— Эээ… но ведь теперь ты сможешь исправить любую, совершенно любую допущенную тобой ошибку. Ведь ровно с такой целью и отправился в прошлое Кави.

Бедный Кави мандражировал настолько явно, что это становилось уже почти неприличным. Даже мелкая его версия — и та воспринимала происходящее куда спокойней.

— О да, разумеется, — желчно сообщил бывший принц-консорт, — ведь юный я отнюдь не испытал блаженства супружеского союза с прекраснейшей из женщин Вишвы!

— Слушай, а что — действительно так хороша? — поинтересовался коварный капитан.

Следующие полчаса он только уважительно поддакивал — и спокойно размышлял о своём. Ближе к финалу эльфийских излияний Немец впервые задумался о том, что за всё время пребывания в Вишве ни разу не видел местных женщин.

Приём в честь предстоящей коронации оказался первым светским мероприятием Варты, на котором предстояло побывать капитану. Он сменил одежду, побрился, — конечно же, используя Пагди, — выяснил тонкости этикета; ничего особенного. Герою кампании полагалась свита — он затребовал всех ближних своих в этом мире.

Кави-старший подобрал себе новый клинок — тонкий и лёгкий, из годного металла. Конечно, до Пагди этому мечу было далеко, но Кави не желал менять ВУС.

— Все эльфы от природы амбидекстры, — объяснил эльф капитану. — Я учился мечному бою у людей, кои суть правши, потому и избрал основною десницу; ныне же перейду на шуйцу — то не горе.

Кави-младший выправил новый костюмчик — до ужаса чёрный, с серебряными нитями в самых вызывающих местах. Вкус в одежде у эльфа за сорок лет совершенно не изменился.

Дурта причесался.

«Младший князь Пачима», сперва так не полюбившийся Немцу, и в самом деле отхватил дворянство — и совершенно потонул в мечтах о том, с каким шиком навестит родную деревню.

— Ты уходишь, потому что уровень цивилизованности нашего мира недостаточно высок для тебя? — прямо спросил Содара.

— Да примерно один хрен. У вас со стен жопы, у нас — в телевизоре. В Варте как-то честнее даже.

— Здесь ты никогда ни в чём не будешь нуждаться. Получишь подобающий удел… более чем подобающий удел! Совет подтвердит твоё княжеское достоинство. Я… Мы назначим пенсион…

— Спецназ денег не берёт. И мой тебе совет: не привыкай «мыкать».

— Отчего же? — опешил вот-вот император. — Множественное монархическое есть освящённый временем…

— Глупо звучит потому что, — объяснил Немец. — Ты ведь молодой совсем, к народу пока близкий. Армия тебя на руках носить готова, горожане. Это знаешь что? это капитал. Не разменивай по копеечке.

— Истинному правителю зазорно измерять народную приверженность деньгами, — твёрдо заявил Содара.

Немец аж умилился.

- «Грозный», - радостно сказал он принцу. — Как коронуешься — бери кличку «Грозный». До «Стального» тебе далековато, конечно… но дорогой идёшь — верной.

— Ещё не вдруг, — сказал Содара. — Для принятия второго династического титулования мне предстоит свершить некое деяние, условно равновеликое деяниям прежних правителей Варты.

Он на мгновение задумался.

- «Грозный», ты полагаешь?.. Да, это… это звучит. А поскольку править я намерен рукою твёрдою, решительной…

— Главное, чтоб не невидимой, — сказал капитан и, видя естественное недоумение принца, пояснил: — Ну, невидимой рукой. Рынка.

- «Рынка»? — насторожился Содара. К обязанностям хранителя Варты ото всякой эдакой дряни будущий император относился серьёзно. — Невидимый рынок… полагаю, это некий фантастический зверь твоего мира, вероятно, хищник?

— Фантастический, ещё какой, — покладисто согласился капитан. — Похлеще дракона. Хороших людей со свету сживает, плохих — делает ещё гаже. Хотя и не просто хищник — паразит. Живёт в головах у идиотов.

— Но — «невидимая рука»?!.

— Невидимая, точно говорю. Одна единственная, кривая и растёт из жопы.

Его пока ещё Высочество изволил слегка содрогнуться.

— Хоть ты не мандражируй, — ободрительно сказал Немец, — правь себе спокойно, всё равно не доживёшь.