Роман Мискин - Амулет Святовита. Вторая часть

Чародей на мгновение замолчал - земники слушали его, раскрыв рот.

- И вот каждый из них выпил из этого дивного источника - и тут же исцелился

- Но почему Заячий лес? - снова приставал Лиго. - Ведь я помню, как нам рассказывали, что в ирий улетают зимой птицы. Ну а здесь птицы хоть и есть, но не так чтобы их было много.

- Видишь ли, мальчик мой, небесный ирий - всего один-единственный, - сказал чародей. - Но отражений у него может быть много. Заячий лес - всего лишь одно из таких отражений.

- Так значит, этого всего нет на самом деле? - обвел вокруг рукой Мартин.

- Почему же нет? - весело спросил чародей. - Здесь всё - настоящее. И я бы даже сказал, что даже более настоящее, чем в нашем мире.

- В нашем мире? - удивился Лиго. - А мы тогда в каком?

- В Заячьем лесу, - просто сказал Мамай. - Чего же здесь непонятного?

Прок Пеколс мрачно усмехнулся и проворчал:

- Наша сказка хороша - начинай сначала!

- Что ты там бормочешь, Прок? - переспросил чародей.

- Говорю, опять двадцать пять, - ответил старый слуга. - Как в той присказке, где журавль и овца ходили вокруг крыльца, да съели сенца. Не начать ли с конца?

- Да, Мамай, объясни ты попонятней - а то совсем нас запутал, - взмолился Лиго.

Чародей хитро блеснул на него своим лукавым взором:

- Ну, хорошо. Постараюсь уж как-нибудь вам растолковать.

И, вздохнув, начал:

- Хозяйка Заячьего леса, госпожа Медейна - хозяйка судеб всего живущего в нашем подлунном мире. Она - великая провидица, что ведает и прошлое, и будущее, могучая волшебница, что происходит из колена самого Вышня. Она - одна из тех немногих древних существ, что пожелали незримо остаться на земле и посвятить себя заботам о всех творениях Святовита. Злу неподвластна ни она сама, ни этот чудный мир, созданный ею по образу небесного ирия.

- У Медейны есть много и других имен, - продолжал Мамай. - В одних местах ее кличут Лаймой и считают богиней счастья. А в других называют Верпея, и рассказывают, что она прядет нить судьбы каждого человека или зверя. Причем нить эта привязана к своей звезде - оборвешь ее, оборвется и чья-то жизнь, и одной звездой на небосклоне станет меньше.

- Многие думают, что Верпея может оборвать нить судьбы и просто ради забавы, - мрачно сказал Пеколс.

Мамай быстро глянул на него и строго ответил:

- Ты говори, Прок, да не заговаривайся! Не всему следует верить, что говорят досужие языки!

- А я слыхал, что про Лайму тоже рассказывают не только хорошие, но и страшные истории, - вдруг сказал Мартин. - Будто бы видели её не только как золотоволосую красавицу, но и как старую уродливую ведьму, что ездит на железной телеге да погоняет проволочным кнутом: "Пикш-покш, железный возок, проволочный кнутик!" И тех, кто к ней попадает, она заставляет вычесывать себе волосы, из которых лезут всякие гады и прочая мерзость!

Мамай на мгновенье остановился, брови его взметнулись вверх, и он изумленно глянул на земников.

- Это кто ж такую чушь несёт?

- Да на всех хуторах у нас и бают, - уклончиво ответил Мартин и спрятал глаза.

Чародей покрутил головой.

- Да, как я погляжу, вовсю постаралась нечисть нынче очернить Медейну! - сказал Мамай. - Но да вы скоро сами её увидите - вот и убедитесь, что есть правда в этих домыслах, а что нет. Сами затем всё и расскажете, как оно обстоит на самом деле.

И двинулся дальше.

Земники некоторое время шли молча, испытывая неловкость из-за своих вопросов. Но затем Лиго снова набрался духу и спросил:

- Мамай, ты вот так и не сказал, почему же всё-таки Заячий лес это место назвали. И почему здесь так много зайцев. Что это значит?

Задумавшись на мгновение, чародей ответил, не сбавляя шаг:

- А зайцы - это души людские и есть. Вот почему их здесь так много и им тут вольготно живется.

У барздуков аж челюсть отвисла. Они стали, будто вкопанные.

Мамай между тем шел по тропе, тихонько насвистывая себе что-то под нос, как будто ни в чем не бывало. Но, заметив краем глаза, что его спутники остановились, бросил через плечо:

- Что-то случилось, друзья?

Лиго помотал головой, словно стараясь из нее что-то вытрясти, и спросил:

- Так мы на небе - или на земле, Мамай, если это заповедник людских душ?

- Ах, вот оно в чем дело! - расхохотался чародей, весело запрокинув голову. - Да какая на самом деле разница, Лиго?

Но земники упрямо стояли, пристально глядя на Мамая.

- Ты уж скажи, Мамай, мы что, на том свете? - с трепетом в голосе воззрился на него Прок Пеколс.

Тут уж чародей и сам остановился и, обернувшись и глядя на барздуков, лукаво подмигнул им.

- Друзья! Я вам клятвенно обещаю, что уже сегодня же после обеда мы все будем в нашем мире, - сказал чародей. - И причем совсем недалеко от того места, где мы оставили наших лошадок. Так что вам уже совсем недолго осталось пребывать в неведении. Заглянем в священный родник - и всё, сразу назад! Идёмте вперед - и ни о чем не беспокойтесь!

И приветливо махнул земникам рукой.

Но барздуки только опасливо озирались вокруг.

- Вот так так! - снова проворчал Пеколс. - Мы тут всю ночь, оказывается, с нежитью разговаривали...

- И даже ели их пирог, - сглотнул ком в горле Мартин.

- Не мелите ерунды! - вдруг рявкнул Мамай. - Все, кого вы сегодня видели и увидите еще - самые настоящие живые существа. Правда, не совсем обычные - потому что живут в волшебном месте.

Но, заметив недоверие в глазах барздуков, вдруг разозлился еще больше и резко сказал:

- И больше не злите меня своими глупыми вопросами. Пойдёмте - уже осталось недолго!

И, круто развернувшись, быстро пошел вперед.

Постояв на месте некоторое время, Лиго вымолвил что-то вроде "Ну и дела..." И, вздохнув, сказал своим товарищам:

- Да уж, такое не каждый день случается.

- Это уж точно, - поддержал его Мартин.

А Пеколс только что-то буркнул нечленораздельное.

- Так что, идемте за Мамаем, пока снова его не потеряли? - спросил Лиго.

И, не дожидаясь ответа, помчался за чародеем. Мартин и Пеколс, переглянувшись и вздохнув, кинулись за ним.

***

Мамая нагнали уже у самой окраины большой лесной поляны. Всё это время земники молчали и прятали от чародея глаза, не донимая его больше своими вопросами. Тот только грустно улыбнулся, но так ничего и не сказал. Так и шли весь остаток пути молча.

Вокруг пели и перекликались дивные птицы с ярким оперением, в изумрудно-зеленых ветвях деревьев копошились какие-то неведомые чудесные звери, а в шелковистой траве стрекотали, жужжали и гудели необычные насекомые. Со стволов свисали бороды серебристых лишайников и мохнатых мхов, а в изящном кружеве паутин золотисто отражались лучи восходящего солнца. Лес вокруг жил своей таинственной необычной жизнью, казалось, совершенно не обращая внимания на путников, пробиравшихся по тропе.