Роман Мискин - Амулет Святовита. Вторая часть

И, хлопнув в ладоши, вдруг властно сказала:

- Поднимитесь же, друзья! Негоже вам так долго преклонять колени!

И ноги земников вдруг сами, повинуясь словам владычицы, поднялись с земли.

- Так что за дело вас привело ко мне, друзья? - улыбнулась лесная провидица. - Хотите заглянуть в родник всезнанья?

- О да, сиятельная... - прошептал Мамай. - Мне много есть что сказать тебе...

Но Медейна быстро приложила к его устам палец и прошептала:

- Довольно слов, Мамай! Если ты позволишь, источник мне сам расскажет всё. Лишь только дай испить хоть каплю той воды, которой ты доверишь свою долю...

- Вся кровь моя до капли принадлежит тебе, владычица, не то, что вся вода...- еле слышно прошептал Мамай.

Но Медейна быстро сказала:

- Молчи, Мамай! Мы всё уже сказали давно друг другу.

И, взяв за руку чародея, невесомой походкой пошла по траве, будто плывя над нею. И через плечо, не оглядываясь, сказала:

- Златорог и Любоглас! Проводите моих маленьких друзей к источнику!

Одним прыжком возле земников оказалась дрожащая белоснежная лань с одним золотистым рогом на лбу, и с небесной вышины на него спустился маленький жаворонок, который пропищал земникам:

- Фьюить! Прошу не отставать!

А лань-единорог слегка их подтолкнула боком и покосилась огромными черными влажными глазами.

- О боги! Я не верю, что нахожусь рядом с единорогом! - только и смог выдохнуть от изумления Мартин.

Но волшебное животное изящно повело своей головой и легко и быстро скакнуло вперед, словно приглашая путников за собой.

***

- Когда возьмешь ты кубок, земник, дабы испить воды из родника, - поучала Медейна, - смотри, чтобы не замутить источник светлый. Ибо на дне его лежат грехи людские и страсти тех, кто ими одержим. Лишь только ил поднимется со дна - как тут же вся вода мгновенно растеряет свои свойства, всколышется - и потеряет чистоту... И вот тогда всё исказится в ней - и будущее, и былое предстанут только в темном свете. Ужель такой ты себе доли хочешь, земник? Поэтому смотри, будь осторожен - родник не любит алчности и спешки. Иди вперед, не бойся...

Голос лесной владычицы тихо звенел у каждого из барздуков в ушах, и постепенно таял, растворяясь где-то вдали. Земники стояли перед изумительным огромным древом, которое своими густыми широкими ветвями накрывало, казалось, полмира.

- Ну что, кто первый из нас пойдет? - тихо спросил Лиго, благоговейно оглядываясь вокруг.

- Кто первый голос подал - тому и первым быть! - деловито пропищал жаворонок, уютно примостившийся на роге волшебной лани, и стал чистить свои перышки.

И единорог тоже согласно закивал головой.

Лиго, еще раз оглянувшись на своих друзей, будто ища у них одобрения и поддержки, шагнул в тень раскидистых ветвей, спускавшихся изумрудным ковром до самой земли.

Шагнул - и замер. Ибо здесь, под густой и толстой кроной царил полумрак - и стояла тишина. Ни звука не доносилось снаружи, как будто всё вымерло. Прохладный и сырой воздух легонько проносился под ветвями, и земник невольно поежился - то ли страх перед неведомым стал предательски закрадываться в душу, то ли просто промозглые щупальца сырой прохлады тихонько заползли под плащ.

Бирзулис сделал шаг, другой - и снова замер. Звуки шагов были глухие, и тонули в мягком и толстом мшистом ковре. Лишь легкий шорох тщедушного сырого ветерка еле слышно шуршал ветвями.

А когда глаза земника привыкли к серому полумраку, он заметил толстые, невероятной величины раскидистые корни дивного древа - и эти корни, будто натруженные мозолистые руки, вцепились в сырую землю, словно норовя ее всю смять огромными жирными складками. И вот оттуда, из-под древних корневищ, раздавался тихий шепот родника - это капля за каплей сочились откуда-то глубоко из-под земли ее слезы, чуть слышно журчали и что-то грустно бормотали друг другу.

И вдруг земнику то ли почудилось, то ли в тихую капель родника стали вкрадываться еле слышные слова таинственной древней песни:

У родниковой водицы

Сидели четыре сестрицы.

Одна прядет, другая мотает,

А третья им мешает.

Как нить она оборвет -

Так беда и лихо придет.

Но четвертая сестрица

На все руки мастерица -

Нитку свяжет,

И судьбу укажет,

Холст соткет,

И рубаху сошьет,

И украсит узором -

Кому какая доля...

Таинственные слова становились все тише и тише, пока и вовсе не растаяли в журчании источника. И снова наступило безмолвие, слегка прерываемое слабым отплеском воды.

Шаг, еще шаг. Тихо и глухо вокруг. Везде сырой полумрак. Только огромные корневища слегка потрескивают, впиваясь всё глубже и глубже в землю, выжимая из нее прозрачные соки дивного родника. Еще шаг - и вот она, среди замшелых янтарных коряг, кристальная чаша волшебного источника. Таинственно мерцает ее колдовская вода, почти не движется - но что-то происходит в ее загадочной глубине, будто вот-вот норовит выпрыгнуть на поверхность.

- Загляни в родник... - чуть слышно раздается в ушах не то шорох слабого дуновения ветра, не то завораживающий голос Медейны.

Лиго слушается - и наклоняется над источником.

Вода в волшебной чаше не колышется, стоит на месте - и сквозь ее хрустальную прозрачную толщу видно дно, устеленное мохнатым илом, словно черным ковром. И вот там, в нем, в самой его глубине будто что-то движется, волнуется и пытается вырваться наружу. И оттого этот жирный темный ил слегка подрагивает и еле видно шевелится, по нему пробегают легкие волны, вызывая почти незаметную рябь на поверхности дивной чаши.

- Возьми кубок, земник... - слышится тот же голос. - Испей воды из родника...

Лиго оглядывается вокруг. И вот у края корневища он видит кубок - старинный, выкованный из серебра, изрядно потемневший от пронесшихся над ним веков и затертый сотнями людских рук, бравших его. И не видно на нем более дивных рун, которые некогда глубоким узорочьем опоясывали древний сосуд - всё источило неумолимое время.

Лиго двигается, будто во сне - и с опаской берет тяжелый кубок. Сосуд оттягивает его руки вниз, норовя вот-вот выскользнуть из рук земника и упасть в неподвижную гладь воды.

- Осторожно, Лиго... - с легкой опаской шепчет лесная владычица, - смотри, не урони кубок...

Земник крепче хватает старинный сосуд и делает шаг к зеркальной глади водной чаши, заглядывая в нее. Вода замирает прозрачным кристаллом и загадочно мерцает в своей глубине. И даже легкая рябь на поверхности исчезает вовсе.

Шаг, еще шаг. Как громко стучит сердце! Или это настолько всё замерло вокруг, что даже легкое биение в груди отдается громким эхом в ушах?

Лиго наклоняется - и чуть видимым движением, чтобы не всколыхнуть водной глади, черпает воду.

Но даже от этого малого движения прозрачное зеркало вдруг исказилось, дрогнуло, зарябило легкой волной - и земнику показалось, будто колдовская вода издала из своей толщи чуть слышный стон.