Павел Данилов - Срединные силы. Черное пламя

«– Вот ты уже почти коренной житель, – проговорил ворон. – Доброта слишком доверчива».

«– Ну и отлично, – раздраженно сказал Роман. – Подозрительная добродетель не нужна. И вообще, меня сейчас больше занимает изготовление скамьи, а не праздное философствование».

На Факелова с любопытством смотрели с крылец и из окон. Женщины приветливо махали, мужчины кивали. Роман, чувствуя себя недавно заведенной домашней зверушкой, здоровался и улыбался.

«– Теперь месяц будут косточки тебе перемывать. Кто ты да откуда», – предупредил Чет.

«– Пускай, хоть немного скрашу им жизнь», – ответил Факелов и постучал в самую аккуратную во всей деревне дверь.

На пороге показался высокий мужик с гладко выбритым подбородком – это сильно отличало его от других мужчин деревни. Из сеней пахнуло свежей древесной стружкой.

– Чего? – спросил он.

– Скамью мне надо сделать, – произнес Роман. – Инструменты пришел попросить.

– Сейчас, – сказал плотник и скрылся в доме.

Он вышел и протянул Факелову пилу с крупными зубьями, тяжелый молоток и рубанок.

– Погоди, – проговорил плотник и снова исчез.

Пилу Роман зажал подмышкой, а молоток и рубанок ухватил правой рукой. Вернулся плотник и насыпал Факелову горсть гвоздей в палец длиной.

– У стариков куча хороших бревен. Как сделаешь, тащи инструменты назад.

– Спасибо, – сказал Роман. – Постараюсь побыстрее.

– Не торопись, – ответил плотник и закрыл дверь.

Роман пошел обратно. Зайдя на задний двор владений старейшин, он присвистнул. Бревен было столько, что хватило бы на постройку двух домов. Чуть поодаль стояли туалет и курятник, а между ними и будущими дровами возвышались четыре по-зимнему голых яблони.

Роман положил инструменты и гвозди на широкий пенек, из которого торчал топор для рубки дров. Оглядывая верхние бревна, Факелов выбирал подходящее. Наконец ему приглянулся ровно обрубленный трехметровый ствол в один обхват. Бревно лежало сверху, и Роман с трудом поволок его на себя. Свалив ствол на землю, Факелов откатил его подальше от запасов дров. Несколько минут Роман задумчиво осматривал бревно, затем взял в руки гвоздь.

«– Может проще спать на полу?» – поинтересовался Чет.

Факелов поморщился и принялся вышагивать вдоль ствола. Отмерив примерно два метра, он провел гвоздем линию. Оставшийся кусок бревна Роман разделил на четыре одинаковых части. Факелов взял пилу и поставил на вычерченную на коре полоску. Вначале зубья неохотно гладили ствол, но потом, почувствовав вкус древесины, вгрызлись со всей мощью.

Через три минуты Роману стало жарко, и он скинул телогрейку. Стараясь не косить, Факелов неумело пилил, двигаясь всем телом вместе с инструментом.

Через час Роман смахнул со лба пот и подул на свежие мозоли, защипавшие от соли. Перед ним стояли четыре чурбака, каждый высотой в четверть метра. Подровняв одно поленце рубанком, Факелов на него сел.

«– Это как бы ножки», – устало сказал он.

«– Совсем чуть-чуть осталось», – подбодрил Чет.

«– Да пошел ты», – равнодушно ответил Роман и неохотно встал.

От него пахло деревом и потом. Факелов зашел в избу – старейшины лежали на скамьях. Роман налил в кружку воды и залпом ее осушил. Тихо притворив дверь, он вернулся к работе.

Теперь предстояло пилить бревно вдоль, и Роман боялся начинать. Сначала нужно отпилить узкую закругленную часть ствола, а потом пройтись еще дважды, чтобы получить пару широких досок.

Факелов поставил два чурбака на расстоянии ладони друг от друга, а через метр от них точно также положил другие два поленца. Водрузив на импровизированную подставку бревно, Роман принялся вычерчивать длинную линию.

Солнце висело на западной стороне небосвода. Оно уже не грело, а лишь освещало мир, давая всем возможность зайти домой перед холодной ночью. Лиловое возле светила небо плавно переходило в темно-синюю громаду, накрывающую весь остальной мир безбрежным куполом.

Роман продолжал работать, не обращая внимания на холод и подступающие сумерки. Усталость и болезненные мозоли сильно замедляли дело. Не успел Факелов допилить бревно до середины, как накатила тьма.

«– И правда придется спать на полу», – сказал он.

Роман перекинул через плечо телогрейку, собрал инструменты и двинулся к избе. Не дождавшись ответа Чета, он добавил:

«– Но это все-таки лучше, чем сидя на ветке».

Внутри дома горела короткая лучина. Несмотря на непоздний вечер, старики уже спали. Факелов оставил инструменты и сапоги в сенях, а сам лег на полу недалеко от двери. Что-то жалобно проурчал желудок. Но Роман решил отложить выполнение его просьбы до утра. Свернув телогрейку на подобии подушки, Факелов подложил ее под голову. Не снимая штанов, рубашки и портянок, он почти мгновенно уснул.

День начался с приятного запаха свежеиспеченного хлеба. Роман сел на полу и оглядел заспанными глазами комнату. За столом сидел Владимир и размачивал поджаристую корку хлеба в кружке. А рядом с Романом стояла юная девушка. На вид ей Факелов дал лет шестнадцать.

– Доброе утро, я Настя, – сказала она мелодичным голосом и слегка зарумянилась.

– А я Рома, – потягиваясь, ответил Факелов. – Доброе утро.

После вчерашней работы мышцы ныли, но Роман поборол ломоту и встал.

– Вы хоть бы лежанку взяли! – воскликнула девушка.

– Где же я ее возьму? – удивился Факелов. – Тем более я работал до самой ночи.

– Я тебе принесу, – сразу перешла на ты Настя.

– Буду благодарен, – улыбнулся Роман, затем показал на хлеб и спросил: – Можно?

– Конечно, – ответила Настя, хотя Факелов спрашивал у Владимира. – Я пекла и для старейшин и для гостя.

– Спасибо, – отрывая четверть круглой буханки, сказал Роман.

– Кушайте, – едва не пропела Настя и вышла из дома.

– В сенях два ведра, – сказал Владимир. – С грязной водой вылей под дерево, а пустое набери из колодца. Когда поешь.

– Хорошо.

«– Будущий бог – служанка у старикашек», – ехидно проговорил Чет.

«– Ничего зазорного. Да и для дела нужно», – спокойно ответил Роман. Мысли его были заняты Настей.

Чем-то она его задела: знакомым, пугающим и… стыдным. В голове вспыхнула очевидная мысль, словно с нее сняли толстую непрозрачную упаковку. Черные глаза. Такие же, как у княжны. Прошло немало времени, а обиженные черные глаза изнасилованной девушки по-прежнему царапали душу. Роман вмиг погрустнел. Дожевав без аппетита корку, он вышел в сени.

Факелов обулся и подхватил ведра. Возле колодца толпились поселенцы и что-то живо обсуждали. Роман, как наказал Владимир, вылил воду под яблоню и отправился с чистым ведром к колодцу. Народ тотчас же замолк и все, как один, уставились на Факелова.