dver_v_zimu - Элизиум, или В стране Потерянных Снов

Гарри слабо, потерянно улыбнулся.

— И тогда они придут сюда.

— Верно.

— Возьмут все, что осталось.

— Да.

— Ты не думаешь, что это очень жестоко?

— Нет.

Раздраженно дернув плечом, Гарри отпустил его руку.

— Мы вроде крыс, бегущих с корабля.

— Да-а, — протянул Драко, борясь со смехом. Ему не было особенно смешно, просто геройский пафос показался неуместным тут, посреди развороченной потоками коричневой воды канавы.

— Если… когда. Когда увижу Сириуса, скажу все, что я думаю об их долбаной политике и способе решать проблемы.

— Ты тут гость. Не тебе решать, что для Сомнии хорошо, что плохо.

Вода поднялась и почти заливалась теперь в высокие сапоги. Путники сошли с дороги, побрели по траве, примятой дождем-градом, скользкой и седой.

— Дикарство, — Гарри никак не мог успокоиться, — о чем они думают, вымораживая, вымывая целые города, огромный кусок земли? Этот остров просто дурдом. Счастье, что они все здесь собрались, не остались там, в нашем мире.

— Может, и остались. Кое-кто, — сказал Драко.

— Правда? Например?

— Ты сам говорил, твоя… странная теория насчет боггартов и этих милых зверюшек. Я думаю, — Драко запнулся, буквально — нога его скользнула по скрытому стеблями овса камню — и посреди фразы.

— Ну? — нетерпеливо сказал Гарри. Он шел, низко наклонив голову, спрятав нос в капюшоне.

— Я думаю, — Драко вдруг оробел. — Я не знаю… Нет, все это чепуха, фантазии.

Поттер не настаивал на продолжении.

Странное дело, но трактир, до которого беглецы добрались, наконец, в полной тьме и среди оглушающего, ровного гула дождя, открыл перед ними свои двери — а точнее, им отворил хорошенький мальчик лет десяти, в грязной рубахе и кожаных штанишках, босой и веселый. Он кланялся лукаво, с едва заметной возбужденной улыбкой на губах, принял мокрые плащи и потащил к очагу. Путников было множество — сидели за столами, галдели, пили кислое молодое вино. Кое-кто даже порывался песню затянуть.

— Странно, — сказал Гарри, словно прочел его мысли. Он чертил кончиком ложки по измазанной жиром столешнице и время от времени, воровато, даже испуганно, оглядывался по сторонам. — К чему такое веселье?

Драко пожал плечами. Мальчик принес две кружки с вином, изрядно разбавленным водой, тарелку с печеной картошкой и посыпанную пряностями лепешку.

— Простите, — сказал он, оскалив белые, словно сахар, зубы, — сегодня господин Крамбо, хозяин, да продлится его полдень, заколол двух поросят. Но их уже съели!

— Постой, — Гарри забрал у него угощение и сунул мальчику желтую монетку, — с чего вдруг столько путешественников?

— Все идут по своим делам, — мальчик насупился, а потом засмеялся. Он сунул монету под язык, потом подумал, вытащил и пристроил в кармашке штанов. — О. А у нас опять будет много гостей! Каждую ночь.

— Прочь, — буркнул Драко, не глядя на него. Когда мальчишка скрылся в толпе, он пояснил. — Это беженцы. Те, кто, как и мы… двинули на восток.

— Значит, — сказал Гарри, — ты ошибся. Они все же снимаются с мест.

Драко наклонился к нему через стол. Сказал тихо, в самое ухо.

— Посмотри, кто снимается. Сброд, нищета, батраки и разбойники, такие, которым терять нечего. Настал их звездный час. Теперь попридержи коней, Поттер. И не свети тут золотые монеты.

Гарри насупился.

Драко откинулся на жесткую спинку скамьи и рассмеялся.

— Приятно быть во всем правым, да? — Гарри разломил лепешку и сморщился. Повар поспешил снять ее с огня прежде, чем пропеклась. Тесто потянулось серыми липкими нитями.

Драко взял картофелину и, подув и плюнув на пальцы, стал сдирать кожуру.

— Моя жена, — начал было он. Подняв глаза, изумился широкой ухмылке. — Что?!

— Представь себе. Я тоже подумал о своей благоверной.

— В каком смысле?

— А ты?

Драко смутился.

— Я хотел сказать, моя жена имеет такую привычку. Оставлять за собой последнее слово в споре. «Вот видишь. Я говорила тебе».

Гарри захохотал.

— Вот-вот. Оно самое. Неприятно, черт. Ты напомнил мне… напомнил… ее.

— Многоженство, Поттер. Еще один пункт в списке твоих аморальных делишек.

— О-ой. Погоди, не так скоро. Я тебе предложения еще не сделал.

Драко фыркнул. Картофелина выскользнула из его пальцев, шлепнулась на грязный, затоптанный сотней ног, пол. Белая, тощая собачонка метнулась откуда-то и вцепилась в нежданное угощение. Гарри засмеялся громче.

На них стали оглядываться, и Драко тотчас же съежился: люди, бегущие от дождя, бегущие за наживой, внимательно и цепко осматривали новенькие сапоги, мундир Поттера, ножны, расшитые нитями красных камней, дорогие пряжки и золоченые пуговицы.

Кто-то медленно проговорил, медленно и цедя каждое слово, но не с осторожностью, а так, словно пытаясь оскорбить посильней:

— Да, нынче стражей порядка будет как груш у богатея в саду. Повсюду, на каждом дереве будут висеть. Гроздьями.

Сказанное никому — и всем — повисло в тишине, которая образовалась вокруг столов, окружавших Драко и Гарри, люди смотрели с вызывающим, глумливым любопытством. Драко втянул голову в плечи и принялся яростно скрести картофелину, под ногти ему забивались желтоватые ошметки, пальцы заныли от горячего. Гарри обернулся зачем-то, словно надеялся отыскать наглеца, обвел взглядом столы, стаканы, бутылки и куски жареного, жирного мяса на чужих тарелках.

— Да вы ешьте, ешьте, господин страж. Вам покамест нечего тут бояться, — протянул остряк-самоучка с тем же лукавым, грубоватым вызовом. — Вон картошка остынет. Давно ли приходилось стражам жрать пустую картошку, пока остальные грызут поросеночка, а? Сдается, вам не часто такая честь выпадала.

— Да, — дрожащим голосом вдруг сорвался какой-то старичок, в сдвинутой на плешивой затылке не то шляпе, не то шапке — она была измятая, вся в грязи, какая-то сломанная вся, обвисшая, нелепая. — Да, в прежние времена все наоборот было!.. Стражи брали все, что хотели. Было такое, что не оставляли ни крошки, ни зернышка в амбаре, хоть по миру иди.

Он произнес это с таким искреннем негодованием и очевидно не заметив в словах первого нахала никакого юмора, и было видно, что мысль эту старый пень выстрадал всем сердцем. В ответ ему фыркнули, а потом просто покатились со смеху.

— Ты дурак, Дилени. Конечно, оно так и было! А теперь — все наоборот.

Старик заулыбался беззубым ртом и, под недоумевающим и полным гнева взглядом Гарри, подвинул тарелку с мясом поближе к себе.

Гарри пожал плечами и отвернулся. Но веселье копилось и копилось в комнате — и повсюду, оно было как возбуждение в толпе — прокатывалось волнами и задевало даже самых равнодушных. Оно пришло с дождем и бедами: отчаянное, пустопорожнее веселье, гибельное и ненужное, но странным образом заразительное.