Мари Сойер - Селин Баст. Жизнь во сне

— Что-то не так?

— И у тебя еще хватает мозгов спрашивать?!

Я удивленно хлопала глазами, быстро пытаясь вспомнить, что такого я могла выкинуть во сне, чтобы так взбесить Билли.

— Клавдия, ты спишь уже черт знает сколько времени! Ты проспала судебное заседание по твоему вопросу. Тебя невозможно было разбудить. После того, как ты не явилась в суд, а я сказал, что ты не сумасшедшая, но тебя силой удерживают тут, твой лечащий врач рассказал о твоей странной привычке спать неделями. Судья назначил дополнительное обследование. Здесь была куча докторов, а ты спала, Клавдия, и тебя невозможно было разбудить. А теперь ты открываешь свои голубые глаза и спрашиваешь, что не так, мать твою! Клавдия!

— Что было потом?

— А что потом? Потом они установили диагноз прогрессирующей летаргии. Они говорят, что это крайне редкое заболевание. В общем, из палаты с психами тебя перевели в амбулаторию, где тебе поставили капельницу, пожелали сладких снов и ушли. Дееспособной тебя не признали. Все активы, счета и документы суд оставил за твоим супругом.

— Дело — дрянь.

Билл хотел добавить что-то еще, но замолчал, удивленный моим высказыванием.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что мои дела плохи, Билл. Вот и все. А что там с Бэнджамином?

— Дело о попытке изнасилования будет рассматриваться через месяц.

— М-да, умеешь ты порадовать, Билл Кроули, нечего сказать.

— Иди ты к черту, Клавдия. Я вообще уже начал жалеть, что ввязался во все это дерьмо.

— Серьезно? Пока еще не поздно отказаться. Вполне достаточно приехать к моему мужу с фразой «Мистер Форк, я был не прав. Выплатите мне деньги за потраченное время, и я обещаю, что больше не буду пытаться вытащить вашу жену из сумасшедшего дома без вашего согласия». Давай, Билл, катись уже!

Встревоженные моей громкой тирадой в палату прибежали врачи, которые сразу бросились проверять мои зрачки, менять мне капельницу, мерить артериальное давление. Я лежала и молча терпела все эти экзекуции, умоляя себя не расплакаться. Билл стоял лицом к окну и курил третью сигарету подряд.

Минут через двадцать все ушли, и мы снова остались вдвоем. Билл продолжал молчать, чем безумно меня нервировал.

Я не выдержала первой:

— Послушай, Билл, я знаю тебя много лет. Более того, я считаю тебя своим другом. Но сейчас я прошу тебя решить: со мной ты или нет. Если ты со мной, то прекрати жаловаться на жизнь и помоги мне придумать, как выбраться из этого кошмара. Если же решишь, что дальнейшее сотрудничество тебе не интересно, то, пожалуйста, прекрати дымить в моей палате и проваливай.

— Клавдия, у тебя же было составлено завещание?

— Разумеется.

— На кого оно?

— Билл, мы оба знаем, что это не публичная информация, которая станет известна третьим лицам только после моей скоропостижной кончины.

— Черт тебя подери, Клавдия! Почему ты просто не можешь прямо ответить на мои вопросы? Скажи, по завещанию все достается Алексу?

— Ты что, сдурел? Нет, конечно.

— Прекрасно, — выкрикнул Билл Кроули и умчался.

Какое-то время я лежала и смотрела в потолок невидящими глазами и размышляла о своей горестной судьбе. Правда, вскоре мне это надоело, и я нажала на кнопку вызова медсестры.

В «мои апартаменты» вошла молоденькая девушка лет семнадцати. Она улыбнулась и спросила, все ли у меня в порядке. Вероятно, она только начала проходить стажировку после колледжа, и врачебный цинизм еще не успел войти в подкорку ее мозга.

— Как тебя зовут?

— Маргарита. Вам чем-нибудь помочь?

— У тебя есть пара минут? Я бы хотела узнать у тебя кое-что.

— Разумеется, — она еще раз улыбнулась и присела на край больничной койки.

— Послушай, — я задумалась, стараясь подобрать слова, чтобы направить беседу в нужное мне русло, — ты знаешь историю моей болезни, верно?

— Это не закрытая информация. Историю болезни каждого пациента может получить любой доктор, работающий в этой больнице.

— Хорошо. Расскажи мне, куда меня перевели?

— В амбулаторное отделение. В отношении вас сейчас не проводят никакого лечения, просто наблюдают. Недавно была создана независимая комиссия, которая пытается выяснить, является ли ваша болезнь последствием неправильного лечения, назначенного доктором Стивенсом. Если это будет доказано, то мистеру Альберту грозят большие неприятности.

— Ко мне пускают посетителей?

— Да, мэм.

— И что, кто-нибудь уже приходил?

— Нет, пока нет. Но я уверена, что как только вашему супругу сообщат, что вы проснулись, он сразу приедет.

— Не надо ему ничего сообщать. Хорошо?

Она удивленно посмотрела на меня, но спорить не стала.

— Как вам будет угодно.

— Мне можно выходить из палаты?

— Конечно, вы можете передвигаться по территории больницы, ходить в библиотеку, пользоваться телевизором в общей гостиной. Никто не будет ограничивать вашего права на передвижение.

— Это просто замечательно. Я уже давно не была на улице.

А там уже стояли последние дни солнечной осени, предшествующие наступлению холодам. Листья, устлавшие землю, давно пожухли, отзываясь ворчливым шорохом, если наступить на один из них ногой.

Несколько минут спустя меня догнал мой горе-супруг, от которого так и веяло желанием меня прибить. То ли Селин наложила на меня свой отпечаток, то ли я просто привыкла жить в постоянной готовности, но я успела развернуться к нему лицом за секунду до того, как он попытался схватить меня за плечо.

— Здравствуй, Алекс!

Мои тридцать два зуба блеснули в приветственном оскале. Алекс Форк немного растерялся и сбавил обороты.

— Привет, Клавдия! Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо. Выспалась.

Шутки он не оценил. Скривившись, как будто у него разом свело все лицевые мышцы, он присел на ближайшую лавочку и, закинув ногу на ногу, приготовился говорить. Я его опередила.

— Давай поговорим. Ты же пришел сюда потому, что не так давно к тебе приезжал Кроули. Верно?

Алекс молча кивнул.

— Хорошо. Я полагаю, тебя интересует завещание.

Форк отвернулся и снова кивнул.

— Приятно, что спустя столько лет мы все еще понимаем друг друга с полуслова.

— Прекращай это шоу одного актера, Клавдия. Что ты хочешь взамен?

Я задумалась, прикидывая, что такого знает Алекс и чего не знаю я, что он так печется о завещании.

— Взамен чего?

— Твоей компании.

— Моей компании после моей смерти, верно?

— Верно. Сейчас она итак твоя только формально. Все проходит через меня.

— Именно поэтому прибыль упала на восемьдесят три процента по сравнению с прошлым годом. Ты ни черта не понимаешь в бизнесе, Алекс.

— Откуда такая информация?

— Кажется, ты забыл, что это я основала эту компанию, а не ты. У меня свои источники.