Галина Романова - Бывших ведьмаков не бывает

— Вот как, — промолвил он. — Это… Благодарю вас!

На миг в его глазах вспыхнул прежний огонь.

— Благодарите не меня, а Третье отделение, — ответил Лясота. — Я либо умру, либо верну вам княжну Владиславу.

Ситуация складывалась именно так — прощаясь, Юлиан Дич ясно дал понять своему бывшему ученику, что, если его миссия провалится, самоубийство для него будет наилучшим выходом.

— Сделайте это. — Князь порывисто шагнул вперед и стиснул его локти. — Сделайте, и я… я сделаю вас своим зятем!

— Ого! — вырвалось у Лясоты.

— Да. Я был слеп, я не заметил этого раньше. — Словно очнувшись от забытья, князь говорил быстро, блестя глазами. — Мне все казалось, что она — маленькая девочка. Я забыл, что ей уже давно не двенадцать и даже не четырнадцать лет. И за те дни между вами могло возникнуть некое чувство… Я должен был угадать это раньше. Я этого не сделал. Но поймите, я ведь уже терял дочь, когда три года назад Елена забрала ее, уезжая к этому… к человеку, который потом убил ее. Вы подарили мне чудо. Вы вернули отцу дочь. Естественно, я не мог так скоро расстаться со своим сокровищем. Если бы я догадался, если бы не был таким…

— Полно, — оборвал Лясота, которому надоело слушать чужие излияния. — Не сейчас.

— Вы правы. — Владислав Загорский снова оделся в броню светской учтивости. — Но поймите и меня, еще час назад я был уверен, что потерял обеих женщин, которых любил. И вы даете мне шанс обнять еще раз одну из них!

Стоявший за спиной офицер выразительно кашлянул, намекая, что время идет.

— Да-да, — заторопился князь. — Когда вы уезжаете?

Лясота бросил взгляд на сопровождавшего его офицера.

— Сегодня.

— Извольте подождать хотя бы час, чтобы я мог снабдить вас в дорогу всем необходимым.

Офицер попытался протестовать — мол, дело государственной важности и государство берет на себя все расходы, но князь Загорский был непреклонен. В результате Лясота получил отличный охотничий костюм, пару новых, только-только появившихся многозарядных пистолетов («Заряжаете сразу шесть пуль. После каждого выстрела надо только повернуть до щелчка вот эту часть — и он снова готов к стрельбе»), — кавалерийскую саблю и деньги на дорожные расходы.

Все остальное действительно было организовано Третьим отделением, так что до Загорска добрались быстро и без приключений. Пожалуй, слишком быстро. Лясота только-только опомнился от происшедших с ним перемен и не успел продумать, что и как будет делать. И вот теперь, пока паром не спеша пересекал холодные воды Змеиной, он стоял у борта, пытаясь собрать воедино все, что ему было известно.

…Древние легенды гласили, что на заре времен повздорили боги — Перун-Громовник и Волос-Змей. Все боги во всех мирах постоянно враждуют — то между собой, то с людьми. Осерчав в очередной раз на брата — ибо Перун и Волос были братьями, хотя только по отцу, — Перун-Громовник гнал его до самых гор, намереваясь на этот раз убить. И даже отец не смог его усмирить, настолько силен был гнев бога. Сраженный, пал Волос-Змей на землю, раненый, пополз прочь, и там, где падали капли его крови, из нее рождались змеи. По этим следам Перун и нашел вход в подземное царство, огромную яму, куда уполз отлеживаться его раненый брат. На дне ямы копошились змеи — столько натекло крови из ран бога. И у каждой на спине был знак молний — черная полоса, как знак того, что молнией получил рану Волос. Опасаясь, что их повелитель может выбраться, Перун взгромоздил на это место скалу, названную Змеиной. И река Змеиная как раз и берет от ее подножия свое начало.

Выход был надежно завален, но осталась крошечная — по сравнению с ямой — норка. Пещера, пройдя которой, можно проникнуть в подземное царство. Говорят, змеи, которых в этих лесах видимо-невидимо, знают вход в подземное царство и знают секрет, как вызволить Волоса-Змея на поверхность. Раз в год с тех пор все змеи собираются вместе, ибо каждая — частица бога. Каждый год люди убивают змей, и каждый год змеи, собираясь вместе, пересчитываются — вся ли кровь бога собрана до единой капли.

Жрецы Волоса знали об этом. Они обожествляли змей, берегли их, зная, кто они на самом деле. И втайне копили знания, как помочь богу обрести прежнюю силу. Но с тех пор прошло более девятисот лет. Многие знания оказались утрачены. Достаточно ли их у последнего жреца Волоса, Михаила Чаровича? Ответ на этот вопрос он узнает через несколько дней.

Паром толкнулся о причал. Лясота, не желая портить отношений с конвоирами, терпеливо стоял у возка, дожидаясь своей очереди сойти на берег.

— Господа, — обратился он к фельдъегерям, едва все они оказались на твердой земле, — с вами было прекрасно путешествовать, но сейчас мы должны расстаться.

— Это невозможно, — ответили ему. — Вы не понимаете…

— Понимаю, — перебил Лясота. — Я выполняю ответственное задание. И не имею права рисковать гражданскими лицами.

— Гражданскими… — Оба офицера переглянулись, напряглись.

— Для ведьмаков все посторонние являются гражданскими! — отрезал Лясота.

Его вещи лежали отдельно от остальных. Подхватив заплечный мешок и саблю, он шагнул прочь, но наткнулся на стоявших стеной фельдъегерей. Оба держали по пистолету.

— Пристрелите меня, — спокойно предложил Лясота. — И пойдете под трибунал. Вы должны меня отпустить.

— Но у нас приказ! И потом, где гарантия, что вы не попытаетесь сбежать вместо того, чтобы идти выполнять свой долг?

— Девушка, — пришлось признаться. — Я ее люблю.

Не прибавив более ни слова, поправил вещмешок и зашагал прочь от реки. Пройдя несколько десятков шагов, осторожно оглянулся. В отдалении, на приличном расстоянии, двигались шагом два всадника.

Следят. Надо же! Ничего, скоро ночь, а там он от них оторвется. Его способности не восстановились полностью, но даже такой «ущербный» ведьмак был намного сильнее и опытнее двух обычных мужчин.

Ночь ранней осенью наступает неожиданно. Шагавший по дороге Лясота, задумавшись, сам не заметил, как стемнело. Остановившись, развернул от руки нарисованную князем Загорским карту. Идти следовало вдоль русла Змеиной, но можно было срезать через Паучьи ложки и Лешаково. Названия сами по себе были говорящие, как и Козье болото, и приснопамятное Упырёво. И даже Кудыкино, которое, как сообразил Лясота, примерно обозначает место, где поставил свою крепостцу Тимофей Хочуха. Другой вопрос, что до этого Кудыкина, что в Горелом бору, добраться было трудно.

А вот нужное место — Божий луг — князь Владислав обозначил очень четко. Название, как он объяснил, дали такое нарочно, чтобы запутать тех, кто станет искать это место. Лугом там не пахнет. А Божий — ну разве Волос-Змей не был богом?