Юлия Григорьева - По воле богов (СИ)

- Эль, нет! Любимая, держись!

Крик Армана перекрыл мой визг. Я не увидела его, но почувствовала сильные и надежные руки, подхватившие меня из подпространства и утянувшие туда же. Но через мгновение мы уже катились по дну оврага. А когда остановились, я взвыла от боли. Оба крыла были переломаны и разодраны в клочья.

- Куда тебя несло, Эльмина?!

Мне объясни, ты разве птица?

Куда, скажи, это годится?

Совсем не страшно умирать?!

А обо мне ты думала? Ну, хоть мгновенье?

Что ты оставила мне делать?

Тебя со дна оврага отскребать?

Он кричал на меня, но голос подрагивал, и, если бы не дикая боль в сломанных крыльях, мне стало бы стыдно. А так я только стонала и шипела на него.

- Эльмина, что? Ох, твои крылья...

Что делать? Милая, скажи!

- Срастутся крылья, нужно время,

но ты их правильно сложи.

Перелом, он везде перелом. Хоть нога, хоть рука, хоть крылья. Мыслей о том, что будет, если срастутся неправильно, у меня сейчас не было. Да никаких мыслей не было. Только желание, чтобы все это быстрей закончилось. Арман растерянно смотрел на меня, не зная, как выполнить мою просьбу. После решился и перевернул меня живот. Это стало последней каплей в чаше моего терпения, и я провалилась в небытие...

Пришла я в себя, когда небо было уже сумрачным. Я все так же лежала на животе, а моя голова покоилась на коленях мужа. Его пальцы скользили по моей щеке. Я заворочалась, приподнялась и непроизвольно взмахнула крыльями. Они послушно поднялись и опустились.

- Срослись, и, кажется, как надо.

С усталой улыбкой сказал Арман. Но тут же нахмурился и отчеканил:

- Но чтобы больше не летала!

Я виновато потупилась. Должно быть, зрелище еще то, когда крылатый и клыкастый монстр опускает голову и отводит глаза. Я бы и заскулила, но не оборотень. А шипеть на мужа мне было не за что. И единственное, что я могла придумать, это вернуть себе обычный вид. Стоять перед ним всхлипывающим чудовищем мне не нравилось. Эта ипостась должна нагонять ужас, а не вызывать жалость. А Арман уже растерянно смотрел на меня, готовый жалеть. Он это и сделал, когда понял, что обратное превращение приносит мне неприятные ощущения.

- А если я тебе скажу, чтоб эту форму ты забыла?

- Забуду, если скажешь.

Покорно кивнула я.

- От обращений ты страдаешь.

Но если ты ее забудешь,

не будет ли от этого вреда?

- Вреда не будет, но, Арман,

я обращусь в нее, коль будет в ней нужда.

- Нужды не будет,

об этом позабочусь я.

Согласно кивнув, я осмотрела себя, только сейчас опомнившись, что в этот раз я сняла даже сорочку, чтобы ничего не сковывало движения. И теперь моя нагота была особенно заметна в сгущающихся сумерках. Белая кожа казалась едва ли не бельмом среди мрака. Волосы тут же упали на плечи, прикрывая обнаженное тело.

- А мне по нраву все.

Закрыться можешь не стараться,

и вечно я готов тобою любоваться.

И ликом нежным, и твоею наготой.

- Бессовестный нахал.

- Нет, муж законный твой.

Из оврага мы выбирались уже ночью. Видел в темноте Арман немногим хуже меня, зрение вампира ему досталось почти таким же совершенным. Когда мы вернулись домой, Виреи уже не было. Нас встретил остывший ужин, и мы жадно накинулись на него, даже не пытаясь разогреть. Добычи вот только не принесли, и спор решили перенести уже на завтра. А сегодня нас ждала купальня и гостеприимное супружеское ложе.

- А, ну, его, весь этот спор.

Мы на охоте будем вместе.

- Согласна, вместе интересней.

Но есть сомненья у меня,

Когда пойдем и ты, и я,

мы что-нибудь вдвоем добудем?

- Быть может, об охоте не забудем.

- Вирея нас убьет.

- Или самих зажарит.

Мы рассмеялись. Арман осторожно погладил меня по лицу, заглянул в глаза и прошептал.

- Счастливей нет меня мужчины.

Моя жена сама Эльмина.

- Мой муж прекраснейший, Арман,

Пьяна тобой, ты мой дурман.

- Люблю тебя, виденье ночи.

Смотрите же, смотрите, очи.

Вы не смыкайтесь никогда,

пред вами Эль, творенья совершенство,

мое сладчайшее блаженство,

моя красавица жена.

- Мой лунный трепет, мой супруг,

единственный мой добрый друг.

Нет ничего важней тебя,

и пусть разверзнется земля,

тобой дышать не перестану.

И пусть свидетелями станут: и звезды, небо, и луна.

Что ты единственный на свете,

кого я полюбить смогла.

- Нет сил, чтобы закрыть глаза.

Когда я сплю, тебя теряю.

И сон все время подгоняю,

чтоб вновь почувствовать тебя.

- В тебе теряю я себя.

А чтоб найти, не хватит мочи.

Уснуть не бойся, я с тобой.

- Ты маленький хранитель мой.

- Любимый мой, спокойной ночи.

- Виденье чудное, приятных снов.

И снова повторять готов.

И все ж, закрыть глаза нет сил.

- Меня никто так не любил.

И не полюбит, никогда.

Сомкни глаза и засыпай, мой милый,

с тобою верная жена.

- Приятных снов.

- И доброй ночи.

Утро застало их спящими в объятьях друг друга. Белокожая, почти прозрачная тонкая, изящная рука девушки покоилась на смугловатой широкой груди молодого мужчины, еще более подчеркивая кажущуюся хрупкость девушки. Она прильнула головкой к его плечу и тихо посапывала, вызывая улыбку умиления. Только улыбка играла на губах спящего юноши, накрывшего пальчики юной супруги своей теплой ладонью.

Больше никто в спальне не улыбался. Лица мужчин, стоявших рядом с ложем были хмуры. Князь Монтери бросил быстрый взгляд на лорда Одариана и успел заметить, как он обнажил клыки, разглядывая спящую дочь и ее человека. Вампир почувствовал напряженный взгляд князя и досадливо поморщился, но кивнул, уговор он помнил.

Князь вновь посмотрел на спящую пару, еще не знавшую, что через мгновение начнется их самый страшный кошмар, и понимал, что этого ему сын уже никогда не простит. И, возможно, старый Монтери уже жалел о договоре с вампиром, составленном в запале, только изменить уже ничего было нельзя. Противостоять пяти вампирам даже десять человек не могли, и князь кивнул одному из своих людей, чтобы он забрал меч Армана, висевший в изголовье кровати.

- Прости, сынок, - прошептал князь и тряхнул сына за плечо.

Веки Армана дрогнули, он непонимающе посмотрел на незваных гостей и резко сел, разбудив свою супругу. Рука юноши метнулась к изголовью кровати, но схватила лишь пустоту. Он увидел, как один из воинов-людей отходит с его мечом и стремительно обернулся к отцу.

- Отец, ты сына предал...

Потрясенно прошептал он, но сразу же, прикрыв собой Эль, сжавшуюся в испуганный комочек, взглянул в глаза вампира.

- Она моя жена!

Венчала нас по всем законам вашим

сама Кровавая Луна.

Эльмину не отдам!

- Арман! Вяжите.

Князь дал отмашку и вышел из спальни, придерживаясь за грудь. Он слышал рычание сопротивляющегося сына, слышал шум драки и вскрик девушки. И ее горестный стон разбился душу князя на множество осколков.