Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

С тех пор именно Блоднек стал наследником Гинеуса, но радости не было. Если отец предал одного сына, то мог также предать и второго. При живом деде, чернь, визжа, мчалась бы по домам со своими же дрекольем в заднице. А потом мобилизованная стража вышла бы на улицы, и быдло, дерзнувшее взбунтоваться, утонуло бы в крови. Сурдан, скорее всего, тоже не остался бы безнаказанным, но простить мятеж в княжестве дед бы не смог. А отец, тьфу, да что там говорить, он до сих пор задабривает хамов из припортовых трущоб мелкими подачками. Едой, одеждой, серебро на выпивку дает. Лишь бы не взбунтовались.

Блоднек нервно сплюнул, окончательно отогнав нахлынувшие воспоминания. Подошел к двери и прислушался. В коридорах стояла тишина. Юноша снял со стены потухший факел. Опустившись на колени, нащупал огниво и трут на дне деревянного сундука. Сунул во внутренний карман кафтана бутыль с припасенным вином. Отворил дверь и, воровато оглядываясь, на цыпочках пошел в комнату брата.

Пол и стены комнаты давно покрылись толстым слоем пыли. Сюда давно никто не заходил. В углу стоял золотой орг ан Сурдана. Княжич ещё помнил, где находится камень, открывающий потайной ход. Рычаг был закрыт гобеленом. Блоднек подставил стул, кряхтя, взобрался на него, аккуратно снял гобелен и, бросив ткань на пол, стал водить ладонями по стене. На ощупь камни казались совершенно одинаковыми, но один едва заметно выдавался вперёд. Княжич упёрся в него руками и с усилием нажал. В стене что-то щелкнуло. Плита, закрывавшая вход в подземелье, заскрипела, задребезжала и стала медленно уезжать в сторону. В покоях запахло сыростью, гнилью и ещё чем-то противным, отчего сразу запершило в горле.

Блоднек слез со стула. Прислонил ухо к двери. Шум плиты, кажется, никого не разбудил. Длинный коридор подземелья уходил далеко вперед, извиваясь змеёй. Княжич, обладая богатым воображением, вдруг представил, что в подземелье его поджидает братец, желая предъявить претензии на престол и на Тестверу. Ему даже почудилось, что он слышит из подземелья отвратительный смех. Ещё раз прислушался, стояла тишина. Блоднек затряс головой, отгоняя видение и, немного поколебавшись, ступил в подземелье.

Факел ужасно чадил и почти не давал света, однако путь просматривался не меньше чем на тридцать шагов. Блоднек надавил на рычаг, стена с лязгом затворилась. Сердце бешено колотилось, однако он собрался с силами и стал спускаться по ступеням. Под сапогами что-то хрустело, один раз он наступил на нечто мягкое. Посветив, юноша увидел полуразложившийся, раздувшийся труп крысы, после этого он старался под ноги не смотреть. Живые крысы тоже иногда попадались, но не шарахались от путника в стороны. Наверное, люди им давно не встречались.

Откуда-то потянуло слабым ветром, и Блоднеку послышался злобный смех. Загудело в ушах. Вспомнив ещё раз своего старшего братца, княжич с ужасом почувствовал, как отнимаются ноги. Ледяной страх пополз по позвоночнику и сжал мочевой пузырь. Его пробила мелкая дрожь и озноб. Сторонний наблюдатель при достаточно ярком свете отметил бы выражение ужаса и отвращения на его мертвенном лице.

Сначала он хотел вернуться назад, плюнув на эту затею. Но вспомнил Тестверу, её манящее тело, и решил: "За свою любовь надо бороться!". Собрался с силами и медленно пошёл вперёд.

По стенам стекали ручейки грязной вязкой воды. Шаги Блоднека раскатистым эхом отгоняли тишину и били по ушам. Довольно часто попадались тёмные дыры в стенах, из которых тянуло невыносимой вонью.

В подземелье виднелось несколько ответвлений. Княжич помнил, что некоторые из них ведут в пыточные камеры, которые в больших количествах содержал его дед, а какие-то выходят прямо в город. Для того, чтобы добраться до гостевого крыла, припомнилось ему, в основном нужно было всё время идти прямо. Стены потайного хода рабочие вымостили камнем, в некоторых местах он растрескался от сырости, порос грибком. По потолку и стенам ползали слизняки, размером с кулак, едва не сваливаясь ему за шиворот. Блоднек ойкнул и ускорил шаг.

Вокруг царило безмолвие, мрак и пустота.

Откуда-то вдалеке раздался шорох, приглушённые шаги и вроде бы мычащий стон. Княжич похолодел с ног до головы и вжался в первую попавшуюся нишу. Показалось или там правда кто-то есть? Он не был уверен, что звук имеет материальную природу, а не возник от страха у него в голове.

"Тествера, детка моя, на какие же испытания я пошёл ради тебя!" - воодушевился Блоднек и пошёл дальше. Погружённый в свои мысли, что он - настоящий герой, не заметил, как наступил на очередную дохлую крысу и поскользнулся. Выругался, поднял оброненный факел и, держась за отшибленный бок, двинулся дальше.

Пройдя около половины пути, слева из одного ответвления дунуло свежей струей воздуха. Огонек на факеле заколебался - очевидно, это был один из проходов в город, он точно не знал, да и проверять не было никакого желания. Княжич остановился. В очередной раз перевел дух, он снова начал жалеть о своей глупой затее, но двинулся дальше. Крыс стало заметно больше, впрочем, он так же шмыгали мимо путника и не причиняли ему неудобств. Потолок едва заметно вибрировал, скорее всего, сверху была княжеская кузница.

Наконец, прямой коридор раздвоился. Пришлось снова задержаться и вспомнить, куда нужно повернуть. Выбрав правую развилку и пройдя не больше двадцати шагов, юноша едва не выронил факел: в изрядно проржавевшей металлической клети, свисающей с потолка, виднелись два человеческих скелета. Блоднек тяжело и шумно дышал. Его губастый пухлый рот болезненно кривился. Лоб покрылся холодным п отом. "За любовь надо бороться! Ты должен!" - бесконечно повторял про себя княжич эту фразу, как заклинание.

В голове раздался скрежещущий голос ниоткуда. Он был сначала настойчив, потом жалобен, а затем презрительно шипел, коверкая имя Блоднека до полной неузнаваемости. Страх заполнил всё сознание княжича. Он бежал и не видел ничего перед собой. Коридор казался бесконечным. Ужас разбудил древние инстинкты, которые взяли верх над разумом и телом. Он не мог сопротивляться, а лишь делал, что они приказывали.

Паника полностью овладела им. Слёзы катились из глаз, ноги подкашивались, внутренности готовы были вырваться наружу. Наконец показались ступени, такие же, по которым он спускался из своей комнаты. Если он не ошибся, то сейчас должен был попасть в крыло, где спали Ровид с Тестверой.

Княжич дрожащими руками нашел рычаг, потянул на себя. Плита отворилась на удивление тихо, почти бесшумно. Также бесшумно закрылась. Повезло. До комнаты, в которой почивала принцесса, можно было идти, не таясь, но княжич прижался к стене. Хотя стражники охраняли лишь общий вход в гостевое крыло замка, да и были это свои стражники, скорее всего из его личной сотни, Блоднек надеялся, что визит останется в тайне.