Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

Он лежал в приступе жара и скрежетал зубами. Солнце, взойдя под потолком, упало ниц и превратилось в жгучий обруч, который сжал Мольха, закольцевал беспомощное тело в огненный кокон. Он всё сжимался и сжимался, обугливая руки, ноги, голову, тело до костей.

Мольх попробовал пошевелить истерзанной ногой, и тут же провалился в чан с кипящей водой. Пузыри, скачущие по поверхности кипятка, ринулись внутрь тела и стали лопаться, выпуская раскалённый пар. В месте, где побывали пузырьки, не оставалось ничего, кроме выжженной изнутри оболочки. Панкурт понял, что надо немного потерпеть, и тогда боль уйдёт, так как всё внутри сгорит, и нечему будет болеть.

Иногда это истязание на короткий период заканчивалось, как будто кто-то выливал на горящее тело бочку воды. Оно шипело, превращая воду в пар, а затем та жидкость, что не испарилась, замерзала до состояния льда и распирала изнутри. Боль возвращалась с новой силой. Человек чувствовал себя стеклянным сосудом, который вот-вот лопнет от напиравшей массы замёрзшей внутри воды. А потом снова спускался обруч из пламени, и доводил воду до кипения в пустой полости под кожей. Тело пульсировало и подпрыгивало от страданий, как беспомощная кукла на верёвочках, которой кто-то манипулировал.

Вдруг он испытал нечто странное. Тело его как будто исчезло. Как это произошло, Мольх так и не понял, но с удивлением обнаружил, что боль поутихла, отошла назад, размазалась и стала не такой мучительной. Спустя какое-то время он разглядел свою крохотную темницу и самого себя, лежащего на полу в скрюченной позе в кандалах. Оказывается, его поместили в каменный мешок, где он даже не смог бы встать в полный рост. Он свободно летал по помещению, и оно уже не казалось ему маленьким, словно его самого уменьшили в несколько раз.

Конечности сначала сделались свинцовыми, затем невесомыми, а потом и вовсе куда-то пропали. Он не понимал своих чувств, но что-то подсказывало ему, что сейчас он принял форму облака или даже светящегося пузыря. Боль окончательно утихла, он стал бодр и весел, а нынешнее состояние показалось ему единственно возможным, естественным и гармоничным, словно он существовал таким образом всю жизнь.

Осмотрев каземат, он с удивлением увидел, как из ниоткуда появились две светящиеся точки, которые стали распухать, увеличиваться в размерах и превращаться в золотистые горящие подсолнухи. Да, это были именно они, сыскарь хорошо знал эти цветы. Они выросли до натуральной величины, и подсвечивались изнутри ярким огнём, рассыпая маленькие звёздочки. От них веяло успокаивающим, обволакивающим теплом.

- Привет, Мольх! - произнёс один подсолнух, стряхнув с листьев сноп искорок, - Ну, ты как здесь? Как себя чувствуешь, друг?

Сыщик не видел, но был почти уверен, что подсолнух улыбнулся. Эта картинка почему-то возникла у него прямо в сознании.

- Здравствуйте, - ответил сыщик, с удивлением обнаружив, что голос к нему вернулся, словно бы он и не срывал горло от крика, - А вы кто?

- Узнал? Так как дела-то?

- Вообще-то нет. Так вы кто? - снова поинтересовался Мольх, - И что это за странное место такое? И что я делаю на полу в цепях?

- Стой, Мольх, не гони лошадей! - рассмеялся подсолнух, покачиваясь, переливаясь, щедро рассыпая светящиеся звёздочки, - Не всё сразу. На некоторые вопросы ты получишь ответы прямо сейчас.

- Меня зовут Бордул, - ответил второй цветок, - А это Бартольд. Неужели не признал? Слушай, тут недоразумение вышло. Мы выяснили, что ты ни в чём не виноват!

У Мольха перехватило дыхание от радости.

- Правда? Вы разобрались наконец-то?! Как здорово!

- Ага! Всё нормально. Мы одумались и послали запрос в Гардарию. Ты действительно Панкурт Мольх, сыскарь его величества короля Ровида. Теперь тебя отпустят, граф!

- Ух ты, наконец-то! Но почему я лежу на полу прикованный?

- Ты отдыхаешь. Мы же не можем отпустить тебя в таком виде. Утром проснёшься, тебя вылечат, вернут лошадь с мечом, гербом, кристаллом и поедешь домой.

- Ну вот, а вы мне не верили! Мучили меня!

- Да ладно, извини, друг. Погорячились, - смутился один из цветков, - Все обвинения сняты! Даже более того, тебя ждёт щедрая компенсация и подарок, о котором ты и не мечтал.

- Здорово! А что за подарок? - радостно спросил Мольх.

Подсолнухи переглянулись, пошептались.

- Слушай, Панкурт, а какое у тебя увлечение самое любимое?

- Ну, вообще-то... - остановился Мольх.

- Панкурт! Мы ждём с нетерпением, не стесняйся! - бодро сказал подсолнух, паря в воздухе.

- Это... - снова запнулся.

- Ты не хочешь об этом говорить? Или не можешь?

- Могу.

- Значит, не хочешь?

- Просто я особо никому это не говорю. Это личный секрет.

- Так с нами-то можно! Мы же друзья, забыл?

- Хорошо, мне нравятся красивые женщины с большой грудью и хорошо выдержанные вина, - смутившись, скороговоркой произнёс Мольх.

Подсолнухи, не сговариваясь, рассмеялись, осыпав сыскаря снопом оранжевых искр.

- Да мы не о том. Мы об увлечении для ума!

- Ах, так бы и сказали. Люблю древние манускрипты собирать, - пробормотал сыскарь.

- Книги? Прекрасное увлечение! А хочешь, чтобы у тебя были самые редкие манускрипты, которые только можно найти в мире?

- Вы это серьёзно?

- Конечно! Ты наш друг, Мольх, а для друзей ничего не жалко! Мы даже решили подарить тебе большой шкаф, который ты поставишь у себя в покоях. Он будет набит самыми редкими книгами мира, - рассыпал искры подсолнух, - Они настолько редкие, что существуют в единственном экземпляре!

- Ничего себе! В единственном?

- Представь себе. Более того, книги напечатаны только для тебя!

- Для меня? Вы серьёзно? Вот это подарок! А можно посмотреть на этот шкаф?

- Да легко! Ты готов?

- Готов!

- Тогда закрой глаза. Сейчас я досчитаю до трёх, ты откроешь глаза и увидишь красивый дубовый шкаф.

Мольх не знал, как можно закрыть глаза в отсутствие тела, но он изо всех сил пожелал, чтобы вокруг всё было размытым и нечётким, и у него это получилось.

- Раз! Два! Три! Открывай глаза, дружище!

Сыскарь выполнил просьбу и едва не взорвался от восторга. Перед ним, как и было обещано, красовался массивный двухстворчатый резной шкаф из мореного красного дерева, заставленный книгами снизу доверху. Мольх насчитал целых восемь рядов по вертикали. Шкаф был настолько красив, что сыщик чуть не потерял дар речи.

- Спасибо огромное! Вот это действительно подарок так подарок!

- Да не за что, Панкурт! - вздрогнул правый, подсолнух, засветившись сильнее, - Только для тебя. А знаешь, о чём эти книги?

- Даже и не представляю! - ответил Мольх, - И что там написано?

- Про тебя!

- Что, серьёзно? Все эти книги про меня?

- Да, про тебя, про твои приключения. В них хранится вся твоя жизнь!