Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

- Невероятно! - воскликнул Мольх, - Просто невероятно! Но смущает меня одна вещь...

- Какая? - затрепетал левый подсолнух, щедро осыпав пространство звёздочками.

- Мне кажется, я недостоин таких книг.

- Да перестань, Панкурт! Ты же лучший сыщик Гардарии! Верно?

- Ну... Как сказать...

- Да не скромничай! - рассмеялись оба подсолнуха, - Лучше попробуй почитать что-нибудь наугад. Просто задержи ненадолго взор на какой-нибудь книге и пожелай её увидеть.

Мольх с удивлением отметил, что подсолнух не соврал. Стоило ему пристально посмотреть на какую-нибудь книгу, как она сама по себе раскрывалась, и перед глазами вставал один из эпизодов его жизни, причём это был не просто голый текст, а всё содержание полностью: запахи, звуки, чувства. Силой мысли он перелистнул несколько страниц, и в сознании всплыл другой фрагмент его жизни, словно бы он переживал его снова.

- Эй, ты в порядке? - забеспокоился левый подсолнух.

- Да-да, всё в порядке. Всё просто великолепно! Спасибо огромное! Даже не знаю, как отблагодарить вас!

- Всё очень просто! Пообещай, что никогда не будешь смотреть самую последнюю книгу.

- А почему? - удивился Мольх.

- Ну, просто не надо, - сменившимся тоном ответил подсолнух, высыпав вверх новый сноп искр, - Ни к чему тебе знать, что там написано.

- А если я очень захочу? - не унимался Мольх.

- Нет, Панкурт, нельзя! Ты должен пообещать нам, что никогда не откроешь последнюю книгу. Это чревато сильными неприятностями, - сокрушенно ответил другой цветок.

- Ну, если вы так настаиваете. И всё-таки интересно, что там.

Подсолнухи переглянулись, и стали кругами летать вокруг Мольха.

- Какие же у вас секреты от меня? - обиделся сыщик, - Мы же друзья, а от друзей не может быть секретов. А вот я вам свой раскрыл!

- Видишь ли, там есть некоторые неприятные моменты. Мы боимся, что у тебя испортится настроение. Здорово испортится. Ты даже можешь сильно испугаться.

- Да ничего, я не боюсь! Я готов посмотреть! Обещаю, что не испугаюсь.

Цветки зависли перед Мольхом и, раскачиваясь, стали вертеть листиками.

- Ну, если тебе точно не будет неприятно и страшно, то попробуй. Но мы предупредили, что лучше бы тебе не горячить лошадей, друг.

Мольх задержал взор на самой последней книге, открыл её усилием воли, вгляделся и похолодел от ужаса.

В книге присутствовал только один рисунок.

На листе было написано слово "Позорная смерть" и красовался повешенный на шибенице мертвец.

Приглядевшись получше, Мольх понял, что висельник - это и есть он сам, болтающийся под дождём и ветром в одной рубахе. Рисунок был настолько подробен, что сыщик разглядел даже свой высунутый синий язык. Остальные листы были пустыми.

Сыскарь ощутил, как на него повеяло волной холода и жути, настолько сильной, как будто он увидел дракона, который проглотит его живьём и будет медленно переваривать. На другой стороне листа он увидел череп и почувствовал, словно зло в чистом виде вонзилось ему прямо в сердце. Вообще-то у него не было сердца, но ему показалось, что дело обстоит именно так.

- Что это? - с отвращением откинул он книгу в угол камеры.

- Мы же предупреждали! Предупреждали. Предупреждали... - монотонно хором стали шипеть оба подсолнуха. Внезапно они поменяли цвет до ярко-бордового, - Мы говорили, что не надо открывать эту книгу, - У цветков выросли страшные кривые зубы, черви вместо листьев, и они захохотали.

Мольх утратил возможность двигаться и с ужасом наблюдал, как два подсолнуха, раскрыв страшные зубастые пасти, поплыли к нему,

- Тебе конец! - перешли они на рычание.

- Нет! Не-е-ет! - истошно закричал Мольх, покрывшись мурашками, когда пасти остановились у его лица и дохнули запахом гнили. И тут всё куда-то исчезло, словно провалившись в вязкий кисель, и наступила темнота.

Лицо Мольху ошпарило холодной водой. Он разлепил глаза, снова зажмурил их от непривычки, дёрнулся, пытался двинуться и понял, что скован. Через несколько секунд он осторожно открыл их, прищурился и увидел открытую в темницу дверь и свет из коридора, который чуть не ослепил его. В проходе стояло несколько стражников и злая собака, которая надрывно лаяла, срывалась с поводка, и хозяину стоило неимоверных усилий утихомирить её.

- Время пришло! - гаркнул один из стражников, отставляя пустое ведро.

- Что? Какое время? - пытался спросить ошарашенный Мольх, но из горла вырвалось лишь сипение.

- Тебя ведут на казнь.

ГЛАВА 5

Этой ночью Блоднеку приснилась Тествера. Сон был удивительным: по бескрайнему маковому полю молодой княжич гонялся за своей невестой. Тествера мелодично смеялась, манила его изящной ручкой, но близко не подпускала, убегая с грацией и скоростью молодой серны, как только Блоднек приближался меньше чем на пять шагов. Принцесса прикрывала лицо веером, а в остальном была совершенно обнаженной. Юная девичья грудь вскакивала в такт каждому шагу, распаляя желание княжича. С каждым разом принцесса подпускала его всё ближе и ближе, но когда, явно поддавшись, дала схватить себя за руку, Блоднек проснулся.

Спалось плохо. Был ли виной тому плотный ужин, или может предрассветная духота, последовавшая за ночным ливнем, княжичу было все равно. А тут ещё такой сон. Юноша откинул покрывало и сунул ноги в замшевые сапожки. Походил по комнате. Помочился в ночную вазу, стоявшую в углу. За окном, переговариваясь вполголоса и бряцая алебардами, патрулировала улицы ночная стража. В полукруглом тагорнском зеркале отражался серп полумесяца, освещая опочивальню тускловато-серебряным светом. До рассвета было ещё далеко.

Блоднек хотел было позвать постельничьего, но передумал. Сам натянул штаны и камзол. До свадьбы должна была пройти целая седмица, а нагая Тествера и её упругая грудь никак не выходили из головы. Княжич сел на кровать: "В конце концов, князь я будущий или кто?". У Блоднека возникла смелая и даже наглая идея.

Когда-то давным-давно его старший братец хвастался, что дед Гинеус Первый показывал вход в подземелье, о котором вроде бы никто не знал. Комната Сурдана пустовала уже несколько лет, с тех самых пор, как отец прилюдно отказался от умалишенного сына и выгнал из княжества. Выгонять было за что. Сурдан болезненно увлекался музыкой, услыхав в детстве концерт проезжих органистов - загорелся идеей самому освоить этот инструмент и не просто освоить, а научиться самому делать органы, подбирая при этом самые различные материалы. Откуда в его голову закралась мысль, что самый лучший инструмент получится из человеческих костей, никто не знал. Поймали наследника престола кузнецы, поминавшие на Верузийском кладбище старого друга. Поймали с поличным, в том самый момент, когда руками разрывший заброшенную могилу Сурдан набивал костями мешок. Несмотря на высокое княжеское происхождение, он был жестоко избит, а вечером к замку пришла толпа черни с вилами и дрекольем. Чернь поддержали также и купцы с ремесленниками. Подозревали ли они в Сурдане упыря или не подозревали, но их поход на замок имел продолжение. Если Гинеус сначала хотел пригнать несколько обозов стражников в тяжёлых латах, чтобы разогнать толпу, то, подумав, испугался за собственную жизнь и послал глашатая, которому удалось всех успокоить, клятвенно пообещав, что виновный в осквернении могил будет наказан по всей строгости. Князь отказался от сына, выгнал его из столицы и запретил приближаться к ней менее, чем на сто одну версту. Поначалу требовавшая отрубить ему голову и сжечь толпа удовлетворилась и этим.