Саша Суздаль - Туманный Кот

— Простите, — спросил Слепой по-русски, — вы не подскажете, где мы оказались?

— Мне кажется, что вы с Земли? — спросил Хутин, удивлённый не меньше, чем гости.

— Разве мы не на Земле? — подал голос Бзын, поставив чемодан на деревянный паркетный пол.

Хутин снисходительно объяснил гостям, что они находятся на планете Тимурион в стране Тартия и всецело принадлежат ему – властелину. Поскучневшие лица прибывших говорили о том, что перспектива стать рабами им не понравилась, что же касается их властелина, то он несказанно обрадовался новым лицам. После того, как он подробно расспросил всех, Хутин повернулся к Слепому.

— Вы не составите мне компанию? — спросил он, показывая колоду карт.

— Отчего же нет, — согласился Слепой и поправил очки, вытаскивая из внутреннего кармана свою колоду. Потом положил перед собой несколько мексиканских песо и десяток монет мелочи. Хутин хмыкнул и выложил аккуратными столбиками монеты со своим изображением, имеющие хождение во всех странах планеты. Секлеция, которая мало что поняла из этих разговоров, присела на пуфик у стены, а Бзын, прекрасно зная Слепого, как шулера, ехидно хмыкнул, но за стол садиться не стал.

Проиграв пару раз, Слепой перестал притворяться и начал выигрывать, кон за коном. В этом не имелось ничего сверхъестественного, так как Слепой, когда поправлял очки, включил поляризованную подсветку и видел на рубашке карт свои метки.

— Вы не хотите поставить на кон свою женщину? — спросил Хутин, передвигая к центру стола все свои столбики с монетами. Бзын, услышав об этом, облизнулся, поглядывая на ничего не понимающую Секлецию. Ночью, в отеле, он слышал через дверь стоны девушки, а утром, когда они убегали, похабно спросил у Слепого: «Как она?» Тот ничего не ответил, так как злился на Бзына за его кражу, из-за которой им пришлось бежать.

— У меня нет женщины, — ответил Слепой властелину.

— Разве дама, …Секлеция,…не с вами? — спросил Хутин, поглядывая, как она внимательно рассматривает рыбу в аквариуме. Если бы Секлеция слыла рыбаком, то узнала бы в ней огромного сазана, которого посадили на голодный паёк.

— Нет, она сама по себе, — соврал Слепой, так как Секлеция отправилась в путь только из-за Слепого. Несколько его взглядов из-под очков покорили ее, и она согласилась помочь Слепому убежать. В награду за это Слепой провёл с ней очаровательную ночь в отеле, откуда им пришлось бежать из-за глупости и безмерной жадности Бзына.

— Пусть так, — согласился Хутин, — тогда играем на условие, что вы не будете мешать.

Слепой улыбнулся, а Хутин сдал карты. Слепой попросил одну. Даже не переворачивая свои карты, Слепой увидел, что у него две десятки. Хутин свою карту успел прикрыть и взял ещё одну.

— Очко! — сообщил он, загребая свои монеты назад. Если бы Слепой был внимательнее, он бы увидел, что Хутин с ним игрался, а своего туза и десятку вытащил из-под стола. В это время Бзын неосмотрительно сунул руку в аквариум, чтобы подразнить рыбу, и та отхватила ему палец. Секлеция замотала кровоточащий обрубок платком, а Бзын разразился мексиканскими проклятиями.

— Пойдём, голубушка, — сказал Хутин, обнимая Секлецию за талию, а Слепому и Бзыну бросил через плечо, показывая на ближайшую дверь:

— Располагайтесь в этой комнате.

Секлеция растерянно оглядывалась на Слепого, ожидая от него хоть какого-то знака, но тот, вместе с ноющим Бзыном, скрылся в комнате, которую ему предложил властелин. Хутин привёл Секлецию в огромную спальню, на которой лежала молодая девушка. Ей, видимо, снился приятный сон, так как она улыбалась, обнажая красивые зубы. Хутин легко поднял её на руки, что не составило ему никакого труда, так как девушка выглядела миниатюрной.

— Ты несёшь меня на руках? — не просыпаясь, спросила она, и прильнула к Великому Хутину.

— Да, милая Али, — сказал Хутин и вышел в зал, где они находились раньше. Остановившись перед огромным аквариумом, он поднял девушку и бросил её в воду. Девушка не успела вскрикнуть, как её схватил сазан и принялся рвать тело зубами, возникшими в рыбьей пасти. Вода в аквариуме обагрилась кровью, которая скрыла дальнейшее пиршество. Секлеция, наблюдая за происходящим от двери, несмотря на то, что была медсестрой, невольно вскрикнула и побледнела, чуть не сползая на пол.

— Ложись, — сообщил ей Хутин, возвращаясь в спальню.

— Me encanta otra [2], — пролепетала Секлеция на испанском языке, поняв, по глазам, чего от неё хочет Хутин, но её никто не слушал. Грубо повалив Секлецию на кровать, он содрал с неё жёлтое платье с синими цветочками, достал своё куцое достоинство и завалился сверху. Находясь под содрогающимся организмом властелина, Секлеция ничего не чувствовала, кроме отвращения, но терпеливо молчала, не собираясь идти на корм рыбе.

Откинувшись на подушку после совокупления, Великий Хутин подумал, что высокие женщины его возбуждают, несмотря на то, что рядом с ними он выглядит нелепо. «А кто посмеет что-то сказать?» — высокомерно подумал он и присосался к тощей груди Секлеции – она его волновала и дразнила...

Слэй проснулся раньше окончания времени «дрим». Стоит заметить, что и сон в эту ночь выглядел странным. Слэй несколько раз за ночь чувствовал потерю связи с Дарующим. В его сны вторгалось что-то тревожное и невнятное, которое путало воображение. Дримом он работал немного, с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет. До этого дримом служил старый Слумер, который долго учил Слэя настраиваться на волну Дарующего. А ещё раньше, когда Слумер был ещё маленьким, сновачом работал Дрим, отчего время сна стали называть временем «дрим».

Слэй помнил, как однажды, когда старый Слумер на несколько дней заболел бессонницей, по всей Тартии прокатилась волна жестоких кровопролитных беспорядков. Ужасные волнения так же настигли Белду и Райну, страны по соседству с Тартией. Перепуганный Хутин приказал Слэю заменить Слумера, в ином случае юношу ждал кровожадный сазан, которому Хутин скармливал провинившихся слуг. Именно с тех пор у Великого Хутина началась бессонница по ночам. И с тех пор Слэй стал дримом.

Слэю запрещалось покидать территорию замка властелина, во избежание недоразумений. Хутин позволял ему некоторую свободу, но только внутри высокой, в несколько человеческих ростов, ограды из красного кирпича, которая охватывала внутренние покои властелина, а также подсобные помещения. За высокими стенами имелось несколько садов с искусственными озёрами, а с одной стороны ограда отсутствовала, так как выходила к реке Моки.

Слэй любил после ночи бродить по саду или сидеть возле реки, рассматривая раскинувшиеся на другом берегу городские кварталы. Вдыхая утренний воздух, насыщенный цветочным ароматом, Слэй расправил грудь и душу, убирая из головы неприятный осадок из снов. Набережной вдоль реки не имелось и плюхающие по нагромождению камней волны создавали монотонный, накатывающийся шорох, вымывающий из головы все неприятные мысли.