Саша Суздаль - Туманный Кот

На его молчаливый взор достала из-под выцветшего фартука тёмно-зелёную бутылку, которую Стах нетерпеливо схватил и вытащил зубами кукурузную затычку. Наполнив кружку до края, он жадно проглотил жидкость и только потом расслабился и степенно принялся за ложку. Хмельная виноградная жидкость радостно растеклась по организму, наполняя его уверенностью и призрачным ощущением свободы. Незамысловатая еда казалась вкусной, а окружающий мир терял угрожающую окраску, приобретая миролюбивые и грустные оттенки.

Сегодня днём умер Котин. Точнее, он не умер – его убили. Стах не верил, что обвал произошёл случайно, тем более что тела не нашли. Котин и ещё несколько человек ходили к Ахету и требовали, чтобы им платили хотя бы пару хутинок [6]за неделю, но им отказали. Стах не ходил вместе с Котином, но все знали, что они друзья. Теперь каждый спуск в шахту может оказаться для Стаха последним.

Но у него, похоже, не осталось выбора, так как добыча горючего камня – единственное, что он умеет. От этих мыслей у него пропал аппетит и Стах вылил оставшуюся жидкость в кружку. Но выпить не успел, так как в окно раздался стук. Мать испуганно подняла на Стаха глаза, а он, отбросив на окне занавеску, упёрся взглядом в темноту, разглядывая в ней знакомое лицо.

— Котин? — удивился Стах и откинул металлический крючок на двери. В проёме показался Котин, который подошел к окну и задёрнул занавеску, а потом, увидев кружку на столе, перевернул её в рот и вытерся обратной стороной ладони.

— Ты жив?! — растерянно спросил Стах, всё ещё удивленно рассматривая Котина. Бросив быстрый взгляд на мать, Стах сказал: «Иди мама!» — а сам повернулся к Котину:

— Рассказывай!

— Я знал, что меня сегодня завалят, поэтому не пошёл в свой забой, — ответил Котин и откусил от краюхи хлеба. Стах сам отправился на кухню, наполнил тарелку по самые края и потащил в светлицу, пытаясь не расплескать по дороге. Пока Котин хлебал, Стах молчаливо ждал, а потом гость сам отодвинул тарелку и сообщил: — Я ухожу.

— Куда? — не понял Стах.

Котин поднялся и подошел к двери, возле которой лежал заплечный мешок, набитый до отказа. Развязав тесёмки, Котин открыл его и Стах увидел содержимое.

— Зачем тебе «сас»? — спросил он, перебирая руками мелкие кристаллы.

— Я иду в столицу, — сообщил Котин и пытливо заглянул в глаза Стаха: — За это много платят.

— За это можно попасть в подземелье, — парировал Стах. Котин не ответил и повернулся к двери, собираясь уходить.

— Я иду с тобой, — сказал Стах и отправился в спальню, собирать вещи. Котин слышал, как стала причитать мать Стаха, но отговаривать его не стал: с попутчиком идти гораздо легче. Кристаллы «саса» он собирался выгодно продать, так как на него большой спрос в столице Райны, Лыбе. Правда, попасть за решётку можно запросто, если не быть осторожным, но от палок в нынешнее время никто не застрахован. Котин не понимал, в чём сладость употребления «саса», на вкус горького, но, если есть желающие его использовать, почему на этом не заработать.

Плыть на барже, доверху нагруженной горючим камнем, не имело смысла, так как она досматривалась ищейками Ахета, которые вмиг обнаружат беглецов. К тому же у них не имелось «триграммы [7]» – отличительного знака свободного человека, а таким, как Котин и Стах, путь в столицу заказан.

Поэтому Котин ещё с утра договорился со своим соседом о его лодке, показав тому действительную лицензию на вылов десятка топов [8]рыбы. То, что его считают мёртвым, договору не мешало, и Котин с чистой совестью отправился на берег, где отвязал лодку и направил её в море.

Усевшись за вёсла, они, вдвоём со Стахом, выгребли подальше от берега, а потом поставили косой парус, который тут же надулся ночным бризом, унося их подальше от острова Рымос. Его тёмный горбатый силуэт быстро растворился в вечерних сумерках, которые сменил серый морок, подсвеченный сверху редкими звёздами.

— Ты поспи, потом сменишь меня — сказал Котин, оставаясь на корме, возле руля. Стах ушёл на нос, где склонился на мешок с сасом и закрыл глаза, пытаясь отогнать тревожные мысли, чтобы немного поспать. Вначале сон не шёл, а потом, как то сразу, Стах оказался в какой-то круглой комнате с большой кроватью. На ней Стах увидел раздетую женщину, лежащую на животе, и только потом рассмотрел под ней голого юношу. Они неторопливо занимались любовью, нежно лаская друг друга, и это подействовало так заразительно, что у Стаха непроизвольно сработали естественные рефлексы, возбуждая его плоть.

Стах хотел отвернуться, так как негоже заглядывать в чужую спальню, но, как ни силился, не смог, так как во сне организм ему не подчинялся. Когда девушка содрогнулась в конвульсиях, испытывая неземное наслаждение, Стах задергался сам и проснулся, чувствуя неловкость и стыд. Хорошо, что парус и темнота скрывали его от Котина.

Стах вытащил большой носовой платок и засунул его за пояс, долго вытирая последствия бурно проведенной ночи, а потом выбросил улику за борт. Стах попусту так расстраивался, потому что такой же сон видели жители Тартии, Белды и Райны, а так же обитатели острова Рымос.

Испытанные ими чувства ничем не отличались от чувств Стаха, вот только жители Мокаши, столицы Тартии, узнали в девушке новую наложницу властелина, а юноша оказался не кто иной, как дрим Слэй. Такие интимные подробности из жизни властелина взволновали столичных обитателей больше, чем испорченная простыня, и многие не могли заснуть до утра. А напрасно, так как последующий сон оказался совсем неожиданным.

— Держись вон на ту звезду! — сказал Котин, передавая рулевое весло Стаху, а сам отправился на нос, где тут же вздремнул, навалившись на свой мешок с сасом. Всего на несколько мгновений он погрузился в сон без сновидений, а потом перед ним возник властелин Тартии, Хутин, стоящий в окружении своих придворных. Котин узнал его голову по профилю, выбитому на хутинке. Хутин выглядел так реально, что хотелось протянуть руку и дотронуться до его головы.

Вокруг царило деликатное молчание, но вдруг, неожиданно, кто-то сбоку хихикнул и раздался чей-то голос: «А властелин-то голый!» Придворные, один за другим, стали хихикать и показывать на Хутина пальцем, а Котин стоял и удивлялся: «Отчего они ржут?» — пока не опустил глаза вниз. Взгляд, брошенный на мужское достоинство Хутина, только на миг задержался на куцем отростке, а потом Котин засмеялся во весь голос, ничуть не стесняясь.

Мгновенно исчез страх, внушаемый именем властелина, и Котин совершенно естественно понял, что властелин не бог и не царь, а обыкновенный старикашка с усохшей плотью, которого стоит разве что пожалеть, но никак не бояться. От смеха Котин проснулся, а, возможно, от крика, так как с неба на лодку летело что-то большое.