Саша Суздаль - Туманный Кот

Неожиданно, до уха донеслись чьи-то всхлипывания, которые, вначале, Слэй принял за баловство волн. Прислушавшись, Слэй обнаружил, что звуки раздаются из-за огромного камня, прикрывающего от его взора кусок берега. Он поднялся и стал обходить камень, пока не увидел сидящую возле берега девушку в жёлтом платье, усыпанном голубыми цветами. Девушка сидела к Слэю спиной, и он не решился сразу дотронуться до её плеча, опасаясь, что испугает барышню.

— Lo que es un bestia! — повторяла она, продолжая плакать. Слэй ошалел от неожиданности, так как язык, на котором говорила девушка, остро напомнил ему о матери. Он понимал значение слов, но разговаривать на давно забытом языке не решался.

— Quién te ha ofendido? [4]— отважился спросить Слэй и девушка, содрогнувшись, повернулась к нему. Поражённая тем, что на этой планете кто-то её понимает, она хотела ответить, но и сама не поняла, кого она порицает: то ли ужасного Хутина, надругавшегося над ней, или Слепого, который равнодушно отдал её в руки властелина. С опозданием Секлеция поняла, что Слепой её не любит и от этого слёзы ручьём потекли по щекам.

— Успокойтесь, я не позволю вас обидеть, — сказал Слэй на языке своей матери, невольно прижимая Секлецию к своей груди. Девушка, неожиданно для себя получившая поддержку, прижалась к нему сама, обнимая его за пояс.

— Я не могу здесь оставаться, — промолвила Секлеция и принялась лихорадочно рассказывать Слэю о себе и своих злоключениях. Слэй, не очень хорошо разбирая слова, всё же узнал о Секлеции достаточно много, чтобы представить реальную ситуацию. Особенно его поразило то, что Секлеция прибыла с другой планеты, которая называется Земля. То, что Слэй понимает её язык, говорило о том, что его мать родом с той же планеты. Такая новость поразила Слэя больше, чем рассказ Секлеции о своей жизни.

— Пойдём ко мне, — сказал Слэй, — там тебя никто искать не будет.

Действительно, жилище Слэя находилось в высокой башне, на один этаж ниже, чем комната снов, находящаяся на вершине. Когда они подошли к башне, окружённой вокруг парком, Слэй остановился и прошептал Секлеции: «Жди меня здесь!» — а сам отправился к стражнику у дверей.

— Принеси мне поесть! — угрюмо приказал он стражнику. Тот колебался, так как не мог нарушить устав, запрещающий покидать пост, но, когда Слэй крикнул:

— Ты что, глухой?! Быстро! — не осмелился перечить и понёсся на кухню властелина, чтобы принести обед «дриму». Обычно его приносили работники кухни, но мало ли что взбредёт в голову приближённого к властелину дрима. Стоило стражнику скрыться за кустами, как Слэй махнул рукой, призывая Секлецию к себе. Пока они добирались до спальни Слэя, кружась по винтовой лестнице, Секлеция чуть не задохнулась, а сердце едва не вырвалось из грудей. Слэй, совершавший данный путь по несколько раз на день, даже удивился, что дама так слаба. Оставив Секлецию в комнате, Слэй спустился вниз и как раз вовремя, так как возвращался стражник, который шёл не один, а с кухонным посыльным, тащившим обычную обеденную сумку.

Слэй забрал сумку, буркнув: «Спасибо», — а стражнику приказал: — Ко мне никого не пускать, я отдыхаю.

Дело в том, что Слэю, после ночи «дрим» требовалось отдохнуть хотя бы несколько часов, погружаясь в дневной сон. Обычно он спал после обеда, перед ночной вахтой и об этом все знали. Поднявшись в свою комнату, Слэй увидел испуганную Секлецию, которая, рассмотрев, что он сам, сразу расслабилась. Они пообедали, а Секлеция совсем повеселела и рассказывала Слэю о своей жизни, о работе в тюрьме и о Мексике, своей родине.

После обеда они легли в кровать, продолжая беседовать, так как кроме табуретки и стола другой мебели в круглой комнате не имелось. Беседа получилась такой задушевной, что они неосознанно скатились друг к другу, а руки сами собой переплелись, что уже говорить о губах, которые так и тянулись поцеловать. Секлеция третий раз за три дня познала мужчину, а больше у неё их и не было. Только сладость последней встречи настолько захватила Секлецию, что она поняла — Слэй её бесконечная любовь и смысл всей жизни.

Слэй испытывал аналогичные чувства, засыпая на её груди, а Секлеция гладила его кудрявые волосы и наслаждалась, рассматривая его профиль. Она поцеловала его несколько раз в лоб, как ребёнка, а потом запустила руку ему на спину и принялась мягко перебирать его кожу. Слэй, не открывая век, улыбался, точно видел сны «дрим» и целовал её грудь, к которой он приткнулся, но совершенно не так, как Хутин, вспоминая которого, Секлеция вздрогнула.

Когда Слэй проснулся, Секлеция ещё спала, и он соскользнул с кровати, чтобы её не тревожить. Прихватив одежду, он вышел из комнаты и оделся, а потом спустился вниз, чтобы узнать, не поднялся ли переполох из-за исчезновения Секлеции. В доме властелина царила тишина, а когда Слэй расспросил домочадцев, то узнал, что Хутин с утра уехал на охоту и ещё не вернулся.

Заглянув в комнату, где располагались гости и новые подданные властелина, Слэй увидел Слепого и Бзына возле огромного раскрытого чемодана, откуда вывалилась сине-жёлтая ткань. Рядом с чемоданом находился красный баллон. Слепой и Бзын, не видевшие Слэя, настороженно на него смотрели, не зная, как с ним себя вести. Что бывает с подданными властелина, они видели вчера, когда Хутин скармливал сазану свою бывшую возлюбленную.

— Что это? — настойчиво спросил Слэй, указывая на цветной материал в чемодане.

— Воздушный шар, — объяснил Слепой, пытаясь исподволь узнать уровень сановности Слэя. Не спеша, он рассказал об устройстве шара, показал, как его надуть из баллона и как им управлять.

— Я его забираю, — сказал Слэй и высыпал из кармана горсть монет с изображением Хутина.

— Шар не продаётся… — начал Слепой с улыбкой, но Слэй его перебил, выразив простодушие: — Вы отдаёте мне его даром?

Бзын что-то хотел сморозить о своей экспроприированной собственности, но Слепой коротким ударом дал ему под дых и произнёс сладким голосом:

— Эта вещь дорога мне, как память о маме … — начал сочинять Слепой, но Слэй его снова перебил: — Хорошо, в память о маме я плачу вам вдвойне. И за это вы притащите чемодан к башне.

Услышав о башне, Слепой не стал спорить, так как за день достаточно узнал о порядках, царящих в стране Тартия. Стоящий перед ним юноша – несомненно, «дрим» по имени Слэй, а с такими людьми следует вести себя осмотрительно. Смахнув монеты со стола себе в горсть, он кивнул Бзыну на чемодан, а сам пошел рядом со Слэем, расспрашивая его о жизни и о том, каким образом он исполняет свою работу. Бзын, тащивший сзади чемодан, буркнул: «На такой работе я спал бы с утра до вечера!» — на что Слепой резонно заметил: «Твои сны никому не нужны!»