Павел Комарницкий - Исполнитель

— Ладно. Давай спать, пани Яна. Извини, в тесноте, да не в обиде, как говорят московиты.

Огонь в очаге понемногу угасал, но света было ещё вполне достаточно, чтобы разглядеть, как внезапно покраснела девчонка, словно маков цвет.

— Да, добрый пан.

— Ты можешь звать меня по имени — Первей.

— Хорошо… пан Первей.

Решение, давно уже зревшее в голове у рыцаря, окончательно прояснилось.

«Родная, отзовись»

«Да, рыцарь»

«Мне необходимо наведаться в город Краков. Мне будет позволено?»

Пауза.

«На твоё усмотрение»

«Я хотел бы… восстановить в правах эту девчонку. Восстановить справедливость»

Бесплотный шелестящий вздох.

«Тебе не удастся восстановить право на наследство этой девчонки. Поверь, я знаю, что говорю. И тебе не под силу восстановить справедливость. Всё, что ты можешь сделать — покарать. Тебе будет позволено. Хочешь ли ты этого?»

Теперь рыцарь задумался, задумался надолго. Покарать… Какой смысл карать, если нельзя восстановить справедливость?

— Яна, мы едем в Краков. Мы всё-таки попытаемся восстановить справедливость.

Огонь угас окончательно, и тёмно-багровые угли не только не давали света, но казалось, собирали вокруг себя мрак. Девчонка уже уснула, тесно прижавшись спиной к Первею, дыша тихо-тихо. Самому рыцарю сон не шёл. Первей думал.

«Родная, отзовись, пожалуйста»

«Я слушаю тебя»

«Ты же такая умная, ты у меня самая умная. Что мне делать? Девчонку надо как можно скорее пристроить в хорошее, спокойное место. Я же не могу таскать её за собой»

Яна, замычав во сне, вдруг нашарила его руку и засунула себе за пазуху, тесно прижав к груди. Первей замер, боясь пошевелиться. Под его рукой билось живое сердце, и было тепло и щекотно.

Короткий бесплотный смешок.

«Через два-три года она будет красивой девушкой… красивой, весёлой, умной. Плюс отличной хозяйкой. Ты напрасно отказываешься»

«Вот не думал, что Голос Свыше заделается свахой»

«Выслушай, что я тебе скажу. Выслушай внимательно и очень хорошо подумай. Я чувствую, что наша с тобой служба подходит к концу. Возможно… во всяком случае я очень хочу этого и надеюсь — возможно, ты избежишь костра, сумев покрыть свои долги другим способом. А до конца этого круга тебе ещё долго. Что же, тебе оставаться бобылём?»

Пауза.

«А ты?»

«А я начну новый круг»

Бесплотный смешок.

«Возможно, котёнок, который однажды прибежит на порог твоего дома, и буду я. Я буду спать на тёплой печке, и ты будешь из своих рук кормить меня печёнкой. А потом я принесу котят»

«Я не желаю тебя слушать»

«Не будь…»

«Я не желаю тебя слушать»

— … Господин, мой господин — Первей открыл глаза, и увидел над собой лицо Яны с невероятно расширенными зрачками — Вам плохо? Вы кричали очень страшно…

Рыцарь криво улыбнулся, погладил её по щеке.

— Спи, малышка. Ты права. Мне было плохо.

Гнедко недовольно всхрапывал, возмущенный двойной ношей, но по-прежнему шёл своим изумительным скользящим шагом. Яна вполне освоилась в седле, и Первей уже не подумывал, как в первый день — а не привязать ли девочку к поясу, чтоб не свалилась ненароком?

«Рыцарь, внимание»

«Да, моя Родная»

«Впереди сторожевой отряд, и у них твои приметы»

«Зашевелились наконец…»

«Не отвлекайся. Ты помнишь, как делать «раззяву»?»

Первей хмыкнул. «Раззява» — отличное заклятье. Люди, попавшие под его действие, вполне могут не узнать свою матушку, пока она не схватит их за рукав. Да, если пустить в ход «раззяву», никакие приметы стражникам не помогут. Только вот уж больно капризное заклятье, требует особой сосредоточенности и времени…

«А может быть, «клей»?»

Про «великую битву» рыцарь даже не вспомнил. Эти люди — не разбойники, и он тоже. Никакого Приговора на них нет, и убивать, даже калечить их без нужды он не вправе.

«Если применить «клей», ты оторвёшься от них сейчас, но уже завтра тебе не уйти, вся округа будет кишеть охотниками за твоей головой. И девочка уж тут совершенно не виновата»

«Я попробую»

«Надо не пробовать, надо сделать»

Первей привычно напрягся, вызывая прилив дрожи… Нет, так не пойдёт. Мерное покачивание делало невозможной необходимую глубину сосредоточения. Не получается с коня!

— Погоди-ка, Яна…

Гнедко встал. Рыцарь соскочил с коня, отошёл в сторонку и сел по-турецки. Так, теперь должно всё получиться…

Он успел вовремя. Едва рыцарь закончил подготовку, конный разъезд выкатился из рощицы шагах в двухстах, и целеустремлённо порысил к путникам. Первей почувствовал прилив дрожи, затем знакомый как бы холодок… Всё.

— Эй, почтенный пан, куда путь держим? — окликнул его старший страж.

Первей встал, поправил пояс, подтянул сапоги. Двенадцать стражников, и у всех взведённые арбалеты на луке седла. Понятно…

— Мы направляемся в Краков, уважаемые паны. Не скажет ли пан страж, кого вы ищете?

Стражник окинул взглядом рыцаря, перевёл его на девочку, сидящую верхом на Гнедке.

— Мы ищем опасного колдуна, высокий, одет рыцарем, возможно, на гнедом коне.

Первей сочувственно поцокал языком.

— Да, от этих колдунов людям житья нету. А что он такое натворил?

Страж, похоже, размышлял, стоит ли беседовать с прохожим. Снизошёл.

— Да этот колдун наделал шороху во Львове. Спалил живьём выездную сессию суда Святой инквизиции, да ещё выпустил на волю всех ведьм.

Первей разинул рот, хлопнул себя по бёдрам, выразив тем самым крайнее изумление.

— Колдун спалил саму инквизицию?! Не может быть!

— Точно спалил, не сомневайся. Из-за него нашему брату теперь ни сна, ни отдыха. Говорят, он и ведьм выпустил, чтобы от себя погоню отвлечь. Некоторых ведьм, правда, уже поймали, но сколько их было, никто не знает — бумаги-то сгорели все. Так что теперь инквизиторы там ловят баб и девок, как мужики карасей в пруду, частым бреднем. Чуть что — ведьма.

Первей стиснул зубы. Вот как…

«А ты как думал? Ты устроил демонстрацию силы, которой на самом деле не обладаешь. Теперь инквизиторы демонстрируют в ответ свою мощь, которая вполне реальна. А страдают, как обычно, невинные. Если бы ты сжёг их в точности, как я тебе сказала, всё сошло бы за пожар, и освобождённых тобой ведьм никто не искал бы»

«Если я нарушил Приговор, почему ничего не почувствовал?»

Пауза.

«Не знаю. Не мне судить»

— А что с колдуном?

— А за голову колдуна этого положена награда — полста злотых. Причём брать живым необязательно, во как.

— Понятно, панове. Для того и арбалеты?

Страж хохотнул.

— Само собой. Кому охота рисковать понапрасну? Чуть найдём — стрелу в бок, и все дела. Небось не успеет наколдовать-то, покуда стрела летит. Да вы с дочкой не видали ли такого по дороге?