Павел Комарницкий - Исполнитель

Ещё проще решился вопрос с девчонкой. Красота и беззащитность бывшей невольницы так растрогала всех домашних купца, что когда его младший сын Борис пал отцу в ноги, прося заслать сватов, Савелий Петрович поломался лишь для вида — мол, не ровня, бесприданница (девушка оказалась из небогатой ремесленной семьи). Рыцарь и тут разрешил вопрос, щедро отсыпав сотню рублей на приданое Оленьке — так звали девушку. Мог бы отсыпать и больше. Мало ли в мире жадных пауков-ростовщиков, купцов-работорговцев и прочих, употребляющих богатство своё на горе людям. А уж пуговицы найдутся всегда. Вот только нельзя баловать молодых излишним богатством, потеряют цепкость и волю к жизни. Но самой свадьбы ждать они не могли, к великому огорчению многих.

Кони весело гарцевали по деревянной мостовой Господина Великого Новгорода, неся всадников к их цели, казавшейся отсюда далёкой-далёкой…

Дорога, идущая через лес, была на удивление чистой и даже какой-то нарядной, что ли — густой ковёр зелёной травы лишь местами темнел прорехами, оставленными колёсами повозок. В колеях скопилась вода, густо кишевшая головастиками, их более взрослые собратья, высунув головы, с любопытством наблюдали за проезжими. Невозмутимость лягушачьего племени свидетельствовала, что человек в здешних местах зверь довольно редкий. И вообще, чем дальше маленький караван уходил от Новгорода, тем реже становились селения, тем пышнее трава на дорогах. Глухомань, ещё чуть, и вместо проезжих дорог останутся только охотничьи тропы, постепенно переходя в звериные…

Словно обидевшись на пренебрежительные размышления Первея о здешних местах, лес расступился, открывая взору небольшую деревушку-весь, раскинувшуюся на пригорке возле пруда. В деревушке явно что-то происходило — поселяне сгрудились на лужке возле пруда, над толпой там и сям возвышались всадники, гарцевавшие на месте, слышались равномерные звуки, определить которые за дальностью было невозможно.

«Родная, что там творится?»

Пауза, и короткий злой смешок.

«Обычное дело. Взимание недоимок в здешних местах происходит именно так»

— Подъедем ближе? — Патрик вопросительно смотрел на наставника. Рыцарь неопределённо повёл плечами — что ж, и подъедем… Всё равно дорога проходит через запруду, не искать же объезд сквозь бурелом.

Действительно, на лужке происходил самый обыкновенный «правёж», как называлось это на святой Руси. К козлам, служившим в обычное время для распилки дров, был привязан молодой мужик, совершенно голый, рядом стоял кат-палач, помахивая плетью. Крестьяне, сгрудившиеся в кучку, и всадники в разномастных кафтанах, вооружённые кто чем, угрюмо наблюдали за подъезжающими. Дородный бородатый мужчина в долгополом одеянии махнул рукой, и четверо всадников заступили дорогу. Патрик нервно тискал лук в налучи.

— Первей…

— Цель в коней, ежели что, и без моей команды ни-ни, — вполголоса произнёс рыцарь, разглядывая вероятного противника.

— Кто такие?! — зычно проорал бородач в долгополом одеянии, голосом, привычным к повиновению.

— Проезжающие, по своим делам! — Первей поправил колчан со стрелами, нащупывая охвостье срезня. — Позволь-ка пройти, уважаемый…

— А по какому такому делу? — вознамерился было продолжить допрос долгополый, по всему видно — крупная шишка.

— А не твоего ума это дело, — погасил улыбку Первей. — Дорогу дай… эй, малый, про лук свой забудь и думать. Тебе, тебе говорю. Кстати, всех касается.

— Да ты знаешь ли, с кем говоришь?! — ещё возвысил голос бородач. — Я боярин Семён Кучка!

— Большая? — насмешливо прищурился рыцарь.

— Че… чего?! — даже задохнулся от такой наглости боярин.

«Делай «раззяву», быстро!»

Первей сосредоточился, по телу пробежала дрожь… Готово.

— Это… кто такие, говорю? — на два тона ниже, и уже без особого интереса произнёс бородач.

— Так проезжие мы, — улыбнулся Первей. — Я ж говорю, мимо едем.

— А… — боярин окончательно потерял к происходящему интерес. — Ну так проезжайте…

Четверо всадников расступились, рассеянно блуждая взглядами. Боярин усиленно морщил лоб — очевидно, пытался вспомнить, за каким таким лешим он сам очутился в этой деревушке.

— Слышь, Савватий… Вели обедать, что ли…

— А с этим что делать? — Савватий указал на мужика, растянутого на козлах, возле которого топтался палач. — С недоимками опять же…

— Недоимщик? — поморщился боярин. — Ну, пороть, чего ж ещё-то… пока обедаем…

Дальнейшие речи боярина и прочих персонажей разыгрывающейся деревенской драмы Первей уже не расслышал, поскольку селение осталось позади.

— Я уже думал, придётся сражаться, — Патрик то и дело оглядывался. — Здорово вы их, господин мой… Вы просто великий маг, вот что.

Рыцарь помолчал, подбирая слова.

— Давай разберёмся, Патрик. Уж не думаешь ли ты, что мы стали бы биться насмерть с этими людьми?

Патрик тоже помедлил с ответом.

— Да… но если иначе нельзя? Они бы напали, и тогда…

— Если бы они напали, это была бы моя вина.

Юноша снова помолчал, усваивая сказанное.

— А как же те разбойники, господин мой? И вообще…

Первей вздохнул.

— Ты опять не понимаешь, Патрик. Я могу убить только того, кого позволено. И никого больше.

Встретив удивлённый взгляд парня, рыцарь чуть улыбнулся.

— Правда, правда.

— Вы… такой великий воин…

— Во-первых, далеко не столь великий, а во-вторых, и вовсе не воин. Я Исполнитель, Патрик.

Гладь озера сверкала серебром, переливающимся под порывами ветра. Солнце медленно клонилось к горизонту, ветер стих, и серебряный простор незаметно приобретал желтизну, словно некто добавлял и добавлял в сплав золота, дальний берег уже темнел неразличимой каймой.

— Как красиво, господин Первей… — Патрик зачарованно смотрел на озеро. — Я думал, такого озера, как наш Лох-Ней, больше нет нигде в целом свете. А тут…

— Такого озера, как ваш Лох-Ней, и в самом деле больше нет, — рыцарь чуть улыбнулся. — У каждой земли своя красота, Патрик.

Первей посмотрел налево, но остров Кличен был отсюда невидим. Место для штурмового лагеря выбрано правильно. Не стоит раньше времени тревожить врага.

Закат уже позолотил полнеба, и серебро на бескрайнем просторе Селигера окончательно уступило место золоту. Небесный ювелир сегодня неслыханно щедр.

Сзади послышалась осторожное покашливание. Мужичок-проводничок, проведший их сюда, старался напомнить о себе. Первей обернулся.

— Слышь, любезный. Почему та деревня на берегу заброшена?

Мужичок помялся.

— Так ить, это… Нечисто тут, на озере, стало, господине.

— То есть?

Мужичок посопел, соображая — надо ли выкладывать всё, и в каком виде. Ещё на смех подымут…