Джефферсон Свайкеффер - Паутина будущего

Он улыбнулся:

— Простите. Я сейчас очень далеко от дома.

— У вас такой вид, будто только что умер ваш лучший друг.

Улыбка вновь исчезла с лица Мэддока.

— Думаю… все мои друзья уже умерли.

Шарлин засмеялась. Смех был не по-женски открытый и громкий, но Мэддоку показалось, что он ей вполне подходит.

— Да, это так и есть. А что вы, миледи, думаете вон о том покрытом черным мехом человеке-звере?

Шарлин, обернувшись назад, посмотрела на Стенелеоса. полоскающего дымящиеся квадратики материи. Она нахмурилась:

— Не знаю. Мне ничего не приходит в голову. Он опасен?

— Очень! Он может утащить вас под землю. Он может разорвать мир и показать вам, что находится за его пределами. Для него не существует такого понятия, как время. Одно мгновение, и пролетает целое столетие вот так, — он щелкнул пальцами.

Улыбка не торопилась вернуться на лицо Шарлин, но все-таки показалась в уголках ее глаз. В ее взгляде чувствовалась настороженность, хотя она была уверена, что Мэддок не представляет никакой опасности.

— Время? Не существует? Целый век, — она щелкнула пальцами, — вот так?!

— Именно так.

— У вас короткое замыкание в мозгу, — сказала она едким голосом. — Похоже, там течет неконтролируемый ток.

— Что?

— Вы, сэр, либо сумасшедший, либо перегрелись, либо замкнулись накоротко.

Говорила она беззлобно, и Мэддок воспринял ее слова достаточно хладнокровно.

— Мадам. — Он улыбнулся: — Нет. Я буду называть вас Шарлин. Кто может против этого возражать? Шарлин, какой бы жизнью вы ни жили, каких бы ни имели друзей, кто бы ни были ваш муж, дети, где бы ни был ваш дом…

Неожиданно он остановился, и слова, так бойко слетавшие с языка, словно застыли у него во рту. Он наконец-то отчетливо разглядел ее лицо. Она была женщиной, личностью, душой, чьи обиды и гордость, страхи и одиночество были столь же реальными, как и его собственные. Он так ясно видел ее…

У нее было гладкое лицо, так отличающееся от его собственного, грубого и шероховатого. Из-под кепки торчали небольшие светлые завитки ее мягких и ярких волос. Глаза у нее были живые и наблюдательные, в них чувствовался характер.

— Ну и что? — спросила она, с легким вызовом подняв голову. — Что там насчет моей жизни?

Мэддок опустил голову.

«Я собирался сказать, что вы скоро можете ее потерять, — подумал он. — И даже подразнить вас этой потерей, побольнее уколоть этим сокрушающим известием, чтобы немного сбить ваш гонор».

— Простите, — сказал он наконец. — Я говорил немного не то. Дайте мне время все обдумать.

— Время? Минуту, столетие, эпоху? — Она щелкнула пальцами. — Вот столько?

Он непроизвольно фыркнул:

— Да.

Она наклонила голову набок.

— Ну и как? В будущем интересно? Как оно выглядит в двадцать втором столетии?

Мэддок внимательно посмотрел на нее.

— Я не оттуда. Только… а какой же сейчас год?

— Год?

— Да.

Шарлин рассмеялась. Это был громкий порывистый смех. Мэддок не знал, как его интерпретировать.

— Вы — путешественник, совершающий чартерные рейсы взад-вперед на самодельном самолете времени. И вы не знаете, какой сейчас год. Потрясающе!

Последнее слово прозвучало с такой степенью сарказма, что Мэддок словно оказался в нокдауне. Он открыл было рот, чтобы дать ей отпор, но почувствовал, что, хоть ее слова и звучали с изрядной долей насмешки, у нее не было намерения обидеть или оскорбить его.

Мэддок еще раз внимательно посмотрел на нее, не в силах распознать причину ее столь глубокого скептицизма. Наконец он, начиная что-то понимать, спросил:

— Вас кто-то здорово обманул не так давно?

Смех застыл у нее в горле, а лицо с озадаченными, быстро моргающими глазами стало точным зеркальным отражением его собственного лица.

Над иссушенной солнцем землей установилась продолжительная тишина, пока двое собеседников внимательно, как бы изучая, смотрели друг на друга.

— Вы не из Ирландии, — наконец очень медленно сказала она. — Я была там. Города там такие же, как и везде. Вы также и не из какой-либо восточной страны. — Она прищурила глаза: — Австралия? — Едва заметная улыбка тронула ее лицо. — Нет.

— Я из Ирландии.

— Трепло дешевое.

Мэддок побледнел и дернулся, как будто его ударили по лицу. Низким, печальным голосом он продолжал настаивать:

— Я из Эйре, который находится вверх по течению от Корка, где река Пинки впадает в Ли. Я родился в тысяча восемьсот двадцать четвертом году от Рождества Христова.

— Дважды трепло дешевое.

Он встал и отошел к самому краю затепенного круга, образованного кроной дерева. Дальше была адская жара и убийственное свечение солнца, такое же грубое и пронизывающее, как едкий скептицизм этой женщины.

Мэддок сделал последнюю попытку:

— Я из Ирландии, этой прекрасной и зеленой страны, родины всех мифов и сказаний. Я покинул ее семнадцатого сентября тысяча восемьсот шестьдесят второго года.

Шарлин правой рукой схватила и сжала свою правую грудь. Это был быстрый и неприличный, презрительный жест, сделав который она вызывающе выдвинула вперед подбородок.

Ошарашенный Мэддок так и сел, сбитый с ног в буквальном смысле слова. Он сидел в пыли и глотал ртом воздух.

— Заткнитесь же наконец, болтун! — крикнула Шарлин, теряя самообладание. — Хватит дурачить меня!

Мэддок молча сидел, прижав к груди руки и выставив ноги за пределы теневого круга. Он ловил воздух, как рыба, отчаянно пытаясь восстановить душевное равновесие.

Шарлин приблизилась к нему, держа в руке небольшой черный предмет. Размерами и формой этот блестящий выпуклый предмет напоминал карманные часы богатого путешествующего бизнесмена. Покачав рукой из стороны в сторону, она прищурила глаза:

— Где твой чоп? Нет? А у твоего приятеля в костюме медведя?

Она подняла предмет и махнула им в сторону Стенелеоса. Потом остановилась и повторила это движение.

— Что здесь происходит? — спросила она, понизив голос.

Мэддок услышал в нем угрозу, а по тому, как она держала свой прибор, он понял, что это оружие, которого надо бояться.

Он стряхнул с себя оцепенение:

— Уберите ваше… ваше…

Она посмотрела на него и тряхнула головой:

— Фуфло.

— Уберите, пожалуйста, ваше фуфло, и мы…

— Ты — идиот! — взорвалась она. — Это мой чоп!

Она подняла оружие повыше, чтобы Мэддок мог разглядеть: прибор имел форму диска, но весь был истыкан маленькими кнопками, отчего выглядел каким-то бородавчатым.

— Ты что, жил в каком-нибудь подвале последние года два? Фуфло — это грязное, оскорбительное слово. Оно означает… оно означает… — Она бестолково помахала руками, от ярости утратив координацию движений.

Когда Шарлин вновь посмотрела на Мэддока, она уже начала постепенно справляться со своим гневом, но делала это очень медленно. За ее внешне почти спокойным лицом скрывались кипящие эмоции, и Мэддок подумал об обманчиво спокойном вечернем море. Поверхность воды лишь слегка покачивалась, но внизу под ней, там где сходились в непримиримой битве мощные подводные потоки, бушевал шторм.