Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)

Заголовок гласил: „Вивиан Джемисон и Ричард Швайгер размолвлены?“ И мелко ниже: „Похоже, Вивиан намекает любимому, что небритые щеки колются как кактусы“.

— У остальных тоже сбылось, — сказал Томас. — Новости по — нашему каналу видела? Я успел мельком глянуть, как приехал.

— По нашему что? — не поняла я.

Томас недоверчиво наморщил лоб:

— Ты опять все пропустила?

Нет, и главное, почему „опять“?!

Он взял пульт, на экране появилось меню настройки.

— В книжечке, что ты получила при поступлении на работу… Были настройки…

Меню исчезло, на экране на черном фоне космоса плыла планета Земля, никаких эмблем каналов по углам не было. Обычный телевизионный канал, Томас меня разыгрывает.

Планета приближалась, вот и город, пригород, коттедж, окно. В окне — домохозяйка в фартуке — улыбается на весь экран и режет лук и картошку.

И чего необычного?

Я оглядываюсь на Томаса. Он говорит, пожимая плечами: „Реклама“ и листает газету.

А в телевизоре звучит: „Вы хотите узнать, как они живут? Что едят и куда ходят вечером? Как они женятся и сдают экзамены?.. Экскурсионные туры на планету Земля. Каждый четверг и воскресенье…“

Ничего себе!

А на экране высвечивались телефоны и адрес туристического бюро Корпорации — у меня они есть — как контактные с мамой моих инопликов, Мьё Грыыхоруу.

Я хотела спросить у Томаса, а что будет, если канал увидит кто‑то не работающий в Корпорации, но едва сказала „А что, если…“, как замолчала, потому что на экране пошла следующий ролик. И в нем снялся не кто иной, как Зевс!

Томас тоже оторвался от газеты:

— О, это что‑то новенькое.

А Зевс между тем рассказывал о прелести жизни на Олимпе и от том, как там здорово работается. И при этом он иногда икал. Они что, не могли сделать еще дубли?

Иллюстрациями к рассказу Зевса служили весело стучавшие по клавишам печатных машинок тетеньки с крыльями, красивший зеленую стену в белый цвет счастливый маляр в сверкавших доспехах — да это же командир охраны Зевса! — и танцующей походкой прогарцевавший мимо кентавр с портфелем — на копытах его были носки, причем все разного цвета.

В заключение Зевс говорил:

— Работать, ик, на Олимпе — одно удовольствие! Я сам там работаю! Ик!

И хихикал. Типа шутка.

— На Петера рассчитано, — сказал Томас.

— Почему они не сделали дубль? — сказала я. — Он же икает весь ролик!

— Потому что он икает не только весь ролик, но и всю неделю.

— Да?

— В Корпорации поговаривают… — сказал он.

— И что это с ним?

— К нему его первая любовь приехала. Которую он мало что бросил, так еще распустил слухи, будто проглотил ее.

— Ужас, — сказала я.

— Да, — хмыкнул Томас. — На самом деле, говорят, она ему много умных советов давала. И он этого не выдержал. Узнав о слухах, она сказала: „Да если б он меня проглотил, я б ему год икалась!“ Ну вот, теперь, стоит ему с ней столкнуться, как он икает.

— Год? — ужаснулась я.

— Наверное, — сказал Томас.

Из телевизора зазвучала бодрая музыка, какой начинаются диснеевские мультики, по экрану бежали гуси, потом они взлетели.

— А вот и новости, — сказал Томас.

И звучный голос диктора подтвердил: „А сейчас самые важные новости прошедшей недели“.

Главной новостью было то, что агенты поймали воров, забравшихся в Корпорацию. И там был Томас, я его узнала, хотя он и прикрывался лацканом пиджака и вообще старался не попадать в кадр.

— Ух ты, — сказала я. — Это же ты.

— Вовсе нет, — сказал он, а сам мне улыбнулся.

Потом говорили что‑то о филиалах Корпорации.

Томас сказал:

— Вот сейчас.

И тут дикторша сказала:

— Сегодня утром состоялось слушание дела Гермеса Олимпуса. Против него выдвинул обвинение в обмане Ойой Грыыхоруу.

И показали зал суда.

— Это в Вашингтоне, — пояснил Томас.

Суд был, разумеется, не обычный, а наш, корпорационный. Поэтому на стене висел флаг корпорации — квадрат в серебряных хаотичных линиях. Под флагом за столом дремал судья, положив голову на подушку. Были весы, небольшие. С табличками, которые сейчас показали крупным планом — на одной чаше табличка Грыыхоруу, на другой — Гермес.

— Зачем это? — спросила я Томаса.

— Каждый из судящихся, говоря одно оправдание в свою пользу, кладет камешек на свою чашу, — объяснил он. — Чья чаша перевесит, тот и победил.

— Ну тогда у Грыыхоруу нет шансов. Гермес всегда его переговорит. Он ловко юлить умеет.

Томас только усмехнулся.

Показывали то Гермеса, то Грыыхоруу. Они высказывались. У Гермеса на губах играла снисходительная улыбка. Грыыхоруу был смущен и долго подыскивал слова, видимо, стараясь быть еще более правдивым, чем обычно, что было совсем излишне.

А потом опять крупно показали весы. Они были недвижны и показывали равновесие, несмотря на то, что на чашке Грыыхоруу было всего три камешка, а чашка Гермеса была наполнена с горой. Гермес подошел и положил, видимо, последний камень — аргумент в свою пользу.

И тут весы качнулись. И стала перетягивать чашка Грыыхоруу!

— Как это? — не поверила я своим глазам. — Там же… больше!

— Эти весы сама Фемида настраивала. Они взвешивают только абсолютно правдивые аргументы. Остальные для них легче пуха.

Судья в этот момент от звяканья Грыыхоруувской чашки о стол проснулся, вскочил, взглянул на чашку и объявил:

— Гермес Олимпус проиграл. Он приговаривается демонстрировать Грыыхоруу работу сандалий до тех пор, пока тот не поймет принцип их работы.

И стукнул молотком — звука не было, потому что он попал сначала по подушке. Но он ничуть не смутился, а стукнул еще раз, да со смаком, так, что зазвенели стекла в зале суда, а со стола полетели на пол папки.

Репортаж закончился.

— Не повезло Гермесу, — сказала я.

— Да, — пожал плечами Томас.

— Нужны Грыыхоруу эти сандалии…

— Ему нужна справедливость, — сказал Томас, а потом взял пульт, приглушил звук, и произнес нерешительно: — А ты не хотела бы пообедать со мной? Я как раз собирался… Тут есть отличный итальянский ресторан неподалеку, „Мама Кьяра“ называется. Не была?

— Не — а…

— Я там часто обедаю…

Но я не сразу ответила, потому думала о своем.

— Значит, — сказала я, — у всех предсказания сбылись?

— Похоже на то, — сказал Томас.

— А у тебя? — настороженно спросила я.

Он на миг замешкался, словно вспоминая, потом сказал:

— А, про первую любовь?

— Да, — кивнула я.

— Пока нет, — он рассмеялся. — Но, думаю, сбудется.

— Да? Прекрасно, — буркнула я, подняла с диванной ручки чашку с растаявшим до молока мороженым и пошла на кухню

Агент — сосед увязался за мной.

— Ну так? Пойдем обедать?

Я чуть было не сказала: „Почему бы тебе не дождаться визита твоей библиотекарши и с ней и пообедать?“, но промолчала. Что толку выяснять отношения, когда и так ясно — он без ума от другой?