Моррис Уильям - Лес за пределами мира

И он, весело напевая, скрылся в малом зале. А Уолтер вышел в лунную ночь, и бродил в течение часа или даже более, а затем осторожно проследовал в зал, а оттуда в свою комнату. Там он сбросил королевский наряд, и надел свою собственную одежду, опоясался мечом и ножом, взял лук и колчан, спустился и вышел снова тем же путем, что и вошел. Он обогнул дом и вошел в ореховую рощу с севера, и скрытно затаился в ней под покровом ночи, пока не счел, что до полуночи осталось совсем немного.

Так он стоял посреди ореховых деревьев, прислушиваясь к каждому малейшему звуку, но не слышал ничего, кроме обычных звуков ночного леса, пока со стороны дома не донесся громкий полукрик-полуплач. У Уолтера перехватило горло, но у него не было времени хоть что-то предпринять, поскольку вслед за криком послышались быстро приближающиеся легкие шаги, ветви неподалеку раздвинулись, и перед ним показалась служанка, в обычном белом платье, босиком. Но едва он успел почувствовать пряный запах ее одежды, как она схватила его за руку и, едва переводя дыхание, сказала:

— Быстрее, быстрее! У нас, может быть, есть время, может быть, даже много времени. Не трать его на пустые расспросы, бежим!

Он послушался ее, и не стал ничего спрашивать; они побежали.

Они двигались в том же направлении, на юг от дома, тем же путем, каким он шел на охоту с хозяйкой; иногда бегом, иногда шагом; тем не менее, едва забрезжил рассвет, а они уже миновали ту самую рощу, в зарослях которой Уолтер поразил льва; они продолжали свой путь дальше, и девушка почти все время молчала, лишь изредка произнося несколько ободряющих слов или короткую фразу, исполненную нежности. Рассвет уже занимался, когда они достигли возвышенности, и, глянув с нее вниз, увидели цветущую землю, покрытую тут и там плодовыми деревьями; вдалеке равнина переходила в гряду длинных зеленых холмов, а за ними виднелись тянущиеся до горизонта огромные синие горы.

Девушка сказала:

— Вон там, вдали, Медвежьи горы, и нам нужно преодолеть их, несмотря на все подстерегающие опасности. Нет, любимый, — она отрицательно покачала головой, увидев, что он положил руку на рукоять меча, — нашим оружием должны быть терпение и благоразумие, и ни один человек не должен пострадать от твоего меча, каким бы он ни был. Взгляни! Внизу равнину пересекает река, я не вижу ни одного места, где мы могли бы переправиться, но нам следует немного отдохнуть. Кроме того, у меня есть что сказать тебе, мое сердце пылает, словно в огне; быть может, мне придется вымаливать у тебя прощение, и я боюсь, будешь ли ты справедлив ко мне.

— Разве такое может случиться? — удивился Уолтер.

Она не ответила ему, взяла за руку и повела вниз по склону. Он спросил:

— Ты говоришь, что нам нужно отдохнуть, но разве нам не грозит опасность погони?

Она сказала:

— Я не могу ответить тебе, потому что не знаю, что происходит в доме. Если она еще не пустила собак по нашим следам, то у них нет шансов скоро настичь нас; если же пустила, то нам не скрыться.

Он вздрогнула, он почувствовал это по ее руке, которую он держал в своей.

Затем она произнесла:

— Но грозит ли нам опасность, или нет, — нам необходим отдых, и я снова повторяю, что должна рассказать тебе все и избавиться от страха в моем сердце; я не могу идти дальше, пока не расскажу тебе всего.

Он отвечал:

— Я ничего не знаю о госпоже, ни о ее могуществе, ни о ее слугах. Я спрошу тебя об этом позже. Но есть ли кто-нибудь еще, помимо сына короля, кто ищет твоей любви недостойными способами?

Она побледнела и отвечала:

— Что касается него, то тебе нечего было его опасаться; он ничем не мог навредить, кроме измены: но теперь ему не придется искать любви, ни бежать ненависти, потому что в полночь его не стало.

— Что же случилось? — спросил Уолтер.

— Нет, — отвечала она, — позволь мне рассказать тебе мою историю целиком, от начала и до конца, чтобы ты не укорял меня слишком сильно. Но сначала нам следует освежиться и привести себя в порядок, как только возможно, а затем мы немного отдохнем, и я все расскажу тебе.

Пока они говорили, они пришли к берегу реки, которая спокойно и величественно несла свои воды среди камней и песчаных отмелей. Здесь она сказала:

— Вон там, позади того большого серого камня, будет моя купальня, любимый; а здесь твоя; взгляни, какое чудесное сегодня солнце!

Она скрылась за камнем, а он плавал и плескался, и смыл с себя остатки ночи, а когда он оделся, она вернулась к нему, посвежевшей и прекрасной, с полным подолом вишен, которые она набрала с ветвей, свисавших над ее купальней. Они присели на зеленую траву, чуть выше песчаного берега, и утолили голод спелыми ягодами: и Уолтер не мог не любоваться, глядя на нее, видя ее красоту и ее свежесть; и каждый из них был смущен и робок, так что, хотя он целовал ее руки снова и снова, и она не отстранялась от него, у них не хватало смелости броситься друг другу в объятия.

Девушка начала свой рассказ:

— Друг мой, теперь я расскажу тебе о том, что сделала для тебя и для меня; и если у тебя появится желание обвинить меня, и наказать меня, то вспомни, что все это я сделала для того, чтобы нашим надеждам на счастливую жизнь было суждено сбыться. Итак, вот что я хочу тебе сказать…

Внезапно речь ее прервалась; вскочив, она посмотрела на склон и указала на что-то пальцем, лицо ее стало смертельно бледным, дрожь била ее так, что она едва стояла, и не могла произнести ни слова, лишь слабые невнятные звуки слетали с ее уст.

Уолтер тоже вскочил и обнял ее; он взглянул в том направлении, в котором она указывала, и поначалу не увидел ничего; затем он разглядел что-то коричнево-желтое, быстро спускающееся по склону; и когда это нечто приблизилось, он смог разглядеть Порождение Зла, первым встретившееся ему в это стране; существо поднялось на ноги, и он разглядел, что оно облачено в одежды из желтого плотного шелка.

Уолтер развернулся, рука его крепко сжимала лук, он заслонил собою девушку и бросил стрелу на тетиву. Но существо проделало все то же самое, пока Уолтер поворачивался, даже еще быстрее; щелкнула тетива его лука, свистнула стрела и рука девушки выше локтя окрасилась кровью, а карлик испустил страшный то ли крик, то ли рев. Стрела, выпущенная Уолтером, разрезала воздух и поразила чудовище прямо в грудь, но отскочила, словно бы тот был сделан из камня. Карлик снова издал ужасный рев, и снова выстрелил, и Уолтер подумал, что на этот раз ему удалось поразить девушку, ибо она упала на землю позади него. Сердце Уолтера воспылало гневом, он отбросил в сторону лук и стрелы и шагнул вперед, по направлению к карлику. Но тот снова взревел, и он различил отдельные слова в его реве, и слова эти были: