Моррис Уильям - Лес за пределами мира

— Безумец! Ступай прочь, и предоставь Зло его судьбе.

— Кого ты имеешь в виду, — спросил Уолтер, — когда говоришь о Зле?

Карлик вскричал:

— Ее, белую и розовую, что лежит вон там; она еще жива; но ее страх передо мной настолько велик, что она умрет. И тому есть причины! Я мог бы направить стрелу в ее сердце так же легко, как направил в руку; но она нужна мне живой, ибо я хочу отомстить ей.

— Что ты хочешь сделать с ней? — спросил Уолтер, поскольку, услышав, что девушка не была поражена насмерть второй стрелой, решил действовать осторожней.

Карлик снова взревел, так что невозможно было понять ни единого слова, а затем сказал:

— Что я с ней сделаю? Отойди в сторону, стань и смотри, и тогда потом ты сможешь рассказывать об этом. Ибо тебя я отпускаю.

Уолтер сказал:

— Но за что ты хочешь отомстить ей? Что она тебе сделала?

— Что сделала! Что тебе от нее нужно! — взревел карлик. — Разве я не сказал тебе, что она — Зло? И ты продолжаешь спрашивать, что она сделала! Что! Безумный, она убийца! Она убила госпожу, нашу госпожу, вот что она сделала; госпожу, которую мы все любили, которую мы обожали и которой поклонялись! О, дерзкий безумец!

Он выхватил еще одну стрелу, и она поразила бы Уолтера прямо в лицо, если бы тот не уклонился в самый последний момент; Уолтер вскричал и бросился вверх по склону, и достиг карлика прежде, чем тот смог извлечь из ножен свой меч; подскочив к нему, он нанес удар ему по голове с такой силой, что тяжелый меч рассек ее надвое, и карлик тотчас свалился мертвым.

Некоторое время Уолтер стоял над ним, пока не убедился, что тот не подает признаков жизни, после чего медленно спустился к реке, где ничком, дрожа всем телом, прикрыв лицо руками, лежала девушка. Он взял ее за руки и произнес:

— Вставай, милая, поднимайся! И расскажи мне, о каком убийстве говорил карлик.

Она отстранилась, взглянула на него дикими глазами и сказала:

— Что, что ты сделал с ним? Он ушел?

— Он мертв, — отвечал Уолтер, — я убил его; он лежит на верху с раскроенным черепом; надеюсь, он не исчезнет, как исчез лев, которого я недавно умертвил? Или, может быть, он снова вернется к жизни? Скажи мне правду! Я хочу услышать правду о том, что случилось с госпожой.

Она поднялась и, дрожащая, стояла перед ним.

— Ты злишься на меня, я не могу вынести твоего гнева! Что я наделала? Ты убил одного, а я, быть может, другую; нам ни за что не удалось бы спастись, если бы они были живы. Ах, ты не знаешь! Ты ничего не знаешь! О, горе мне, что я должна сделать, чтобы утишить твой гнев?

Он взглянул на нее, и сердце его оборвалось, при мысли, что он может ее потерять. И пока он смотрел, вид ее несчастного милого личика изгнал гнев из его сердца; он бросил свой меч, обнял ее за плечи и принялся целовать это личико, снова и снова, и привлек ее к себе, так что почувствовал биение ее сердца. Он принял ее на руки, словно ребенка, усадил на зеленую траву, спустился к реке, наполнил водой свою шляпу и вернулся к ней; он напоил ее, омыл лицо и руки, так что краска стала возвращаться на них; она улыбнулась ему, поцеловала его руки, и сказала:

— Ты один, кто добр ко мне!

— Увы, — отвечал он, — это правда, что если ты совершила убийство, то я сделал то же самое; и если ты лгала, то и я делал то же самое; если ты изменила мне, хотя я думаю, что этого не было, я то, хоть мне и горько в этом признаться, сделал это. Так что не тебе, а мне следует просить твоего прощения, и когда ты окончательно придешь в себя, поведай мне свою историю без утайки, и не бойся никаких упреков с моей стороны, ибо я люблю тебя.

Сказав так, он опустился на колени перед ней и стал целовать ее ноги. Но она сказала:

— Да-да, я сделаю все, что ты пожелаешь. Но сначала скажи мне одну вещь. Ты не предал земле это ужасное существо?

Он подумал, что слова ее продиктованы страхом, и она едва сознает, что произошло. И отвечал:

— Мой милый, любимый, нежный друг; я не сделал этого до сих пор, но сейчас я пойду и сделаю этого, если тебе этого хочется.

— Да, — отвечала она, — но сначала тебе следует отрубить ему голову, и положить ее к его ягодицам, когда ты будешь зарывать его; иначе зло снова вернется на землю. Это не просто погребение, прошу тебя, верь мне.

— Я верю тебе, — отвечал он, — то зло, которым он был пропитан, трудно уничтожить.

Он поднял меч и уже собирался было идти, но она остановила его:

— Я пойду с тобою; ужас, наполняющий мою душу, настолько силен, что я не смею оставаться здесь одна.

Они вместе вернулись к тому месту, где лежал поверженный карлик. Девушка не смела смотреть на него, а Уолтер заметил, что на поясе карлика имелся большой кривой нож; он извлек его из ножен, и отсек голову карлику его же оружием. Затем они вместе выкопали большую яму, она — мечом Уолтера, а он — кривым ножом, достаточно широкую и глубокую, положили туда врага, и его оружие, и так зарыли.

Когда они закончили, Уолтер сказал девушке:

— Теперь, любимая, ты можешь поведать мне свою историю.

— Нет, любимый, — отвечала она, — не здесь. Это место осквернено, я испытываю ужас при мысли о мерзком существе, ибо никакими словами нельзя передать всей его подлости. Давай уйдем отсюда. Видишь, я уже почти пришла в себя.

— Но ведь он ранил тебя своей стрелой, — возразил Уолтер.

Она рассмеялась и сказала:

— Рана доставляет мне не больше боли, чем воспоминание о его словах; если же она так беспокоит тебя, то мы быстро ее излечим.

Она осмотрелась, нашла какие-то травы, пошептала над ними что-то, и велела Уолтеру положить их себе на рану, что он и сделал; затем он разорвал рубашку, и прикрыл травы повязкой; после чего девушка сказала, что готова продолжать путь.

Он снова возразил:

— Твои ноги не прикрыты; из твоих слов следует, что путешествие наше будет нелегким, а потому мне следует изготовить для тебя хоть какую-нибудь обувь.

Она отвечала:

— Я привыкла ходить босиком; в любом случае, прошу тебя, давай не будем медлить и удалимся отсюда, хотя бы на милю.

И она так жалобно взглянула на него, что он не смог воспротивиться ее словам.

Они пересекли реку, и пошли вперед, и шли, пока солнце не оказалось в зените. Они отошли от того места, где был похоронен карлик, на расстояние около мили, и присели на пригорке, в тени большого колючего дерева, с видом на скалы. Уолтер сказал:

— Я изготовлю для тебя обувь из своей кожаной куртки, я хорошо знаком с такой работой; а ты тем временем можешь поведать мне свою историю.

— Ты такой заботливый, — сказала она, — но прошу тебя, не настаивай, чтобы я начала свой рассказ, пока мы еще в опасности. Нам лучше не оставаться долго в этом месте, ибо хотя ты и убил Короля карликов, здесь осталось множество его подданных, не менее уродливых, живущих в норах, подобно кроликам. Это правда, что они не очень сообразительны, может быть, даже менее чем бессловесные животные; и если они до сих пор не напали на наш след, то пока не имеют ни малейшего понятия, где нас искать; но мы не можем исключить нелепого случая, который выведет их на нас. А кроме того, любимый, — промолвила она, покраснев, — я прошу тебя о небольшой отсрочке, ибо, хотя я больше и не страшусь твоего гнева, ведь ты так добр ко мне, мне стыдно за то, что я должна тебе рассказать. А потому, давай воспользуемся прекрасным днем, и, как только ты изготовишь для меня обувь, снова двинемся в путь.