Юлия Гутиева - Ликвидатор

«Чужим» болезненно кольнуло. Только что парой слов он загубил работу многих дней. Берк коснулся рукой виска, пытаясь сосредоточиться.

— Помимо Макса тебя мучает что-то ещё.

Пришло время злиться Фарион.

— Я на приёме у психолога?

— Нет, — ликвидатор вздохнул, пытаясь взять себя в руки, мысли о Сейме не покидали его ни на минуту, — мне просто важно, чтобы сотрудники хорошо выполняли свою работу. На это ты сейчас не способна, и я хочу знать, в чём дело.

Попалась Фарион: или учись управлять лицом или выкладывай, что тебя гложет.

Но Джули решила ещё побороться:

— Мне сложно вписаться… я не понимаю, что здесь происходит.

«Зато в мою жизнь ты вписалась лучше некуда», — злостно выдал про себя ликвидатор. Шестым чувством он определил — это правда, но не вся.

— Не только это. Что ещё?

«У него что, скрытый рентген? Нет, с меня хватит. Никто не посмеет выворачивать меня наизнанку без моего согласия», — и девушка решила покинуть кабинет без объяснения причин.

Но мужчина преградил ей путь.

Фарион замерла в нескольких шагах от Морана. Признавшись Софии в неопределённом влечении к Берку, Джули осознала истину: не говори того, чего не хочешь вслух. Сказанное вслух вдруг становится слишком ярким и реальным, как будто ощущения ждали слов, чтобы выкристаллизоваться, отобразиться в жизни и занять место в первом ряду, нарушив при этом весь уклад существования, выстроенный непосильным трудом.

Фарион вновь ощутила силу, тьму, опасность, исходящую от человека, преградившего ей путь. Странно, но каждый раз «погружение в Морана» требовало всё меньше и меньше усилий, только тьма и пропасть, в которую падала Джули, приближаясь к Берку, пугали своей глубиной и бесконечностью. Но это уже не могло остановить брюнетку, смерть Макса стала последним шагом к выбранному пути.

Всё как обычно, только сильнее, мощнее, больнее… Дышать становится труднее, тело бросает в жар, но не любовный, трепетный жар, а нечто другое, тёмное и зловещее, неподдающееся объяснению, пока неподдающееся… Странное желание коснуться этого человека охватило Джули, с каждой секундой становясь невыносимее. Но чего она ждала от этого? Вновь два противоборствующих чувства слились воедино, двойственность по отношению к Морану начинала сводить с ума. Прикосновение к чему-то тёмному, пугающему, неизведанному в надежде попытаться понять и разобраться, но это влекло в другую ловушку: прикосновение к мужчине, к которому Фарион влекло и физически.

Джули сжала руки в кулаки, сделала шаг назад, но наваждение не исчезло. Его лицо вдруг показалось красивым, конечно, она и раньше констатировала сей факт, но сейчас иная эмоциональная окраска сопровождала наблюдение.

«Только бы он ничего не заметил, — думала Джули, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. — Но почему боль от пропажи Игоря не может заслонить всё, в том числе дикое, неуместное и странное влечение к нему. Ладно бы чисто физическое, но здесь такое намешано… Наверное, я страшный человек, если во мне сочетаются столь разные чувства». Эти мысли ставили девушку в тупик, эмоции противоречили логике, тому, как должно быть, и это подтачивало Фарион изнутри, делая слабее. Мир переставал быть чёрно-белым, и трудность выбора цвета вставала перед брюнеткой неразрешимой задачей.

Берк продолжал молча стоять у двери, давая сотруднице время, выбора он ей не оставил. Ликвидатор казался спокойным, и в этом страшном спокойствии сквозила непоколебимость принятого решения.

Джули прикинула: при попытке прорваться к двери она врежется в своего начальника, коснётся его, он остановит её, в свою очередь коснувшись. Новая волна жара, немыслимо сочетаясь с дрожью, прокатилась по телу, во рту пересохло, сердце заболело физически, устав от полного непонимания происходящего и сумбурного смешения неоднозначных чувств.

Берк с интересом наблюдал за Джули, улавливая странные изменения в поведении сотрудницы. Что-то личное витало в воздухе, но определить что именно, ликвидатор не мог: слишком противоречивая девушка стояла перед ним. Будь на её месте кто-нибудь другой, Моран с лёгкостью определил бы суть происходящего, мило улыбнулся и позволил событиям течь в направлении, устраивающим обоих, но мыслить в таком ключе о Фарион — эту черту перейти мужчина банально не догадался. Увидеть очевидное порой не под силу даже самому ликвидатору.

«Но что с ней происходит, что её мучает?» — вопрос не давал покоя, плавая в тишине кабинета и дразня Морана невозможностью получить ответ.

Джули же продолжала бороться с внезапно нахлынувшими чувствами. Желание коснуться тьмы сменилось желанием окунуться во тьму, прижаться к мужчине, стоящему в нескольких шагах от неё, успокоиться и забыться, стерев из памяти воспоминания об Игоре, но это было невозможно. Девушка отошла в центр комнаты, устало опустилась на диван. Берк удивлённо поднял бровь, неужели фурия сдаётся? Неожиданно… Ведь стоило ей попытаться выйти из кабинета, он бы пропустил, не коснувшись… В последнее время ликвидатор прилагал все усилия, чтобы избежать физического контакта с этой женщиной.

Спустя минуту, Джули заговорила:

— Я понимаю, что эмоции не должны влиять на работу, но… — девушка глубоко вздохнула, задержала дыхание. Ликвидатор отметил человеческий способ задерживать слёзы. На душе вдруг стало мерзко.

Джули продолжала:

— В соседнем подъезде живёт мальчишка — Игорь Конев.

Берк ожидал чего угодно, только не этого. Он отошёл от двери, медленно опустился в кресло, не зная, как реагировать.

— Вчера он пропал. Мать сходит с ума, раньше ничего подобного не было, — Джули замолчала, ликвидатор чувствовал, с каким трудом ей даётся каждое слово, — в голову приходят страшные мысли. Местные жители организовали поиски, сейчас обыскивают стройки, он часто гулял там с другими мальчишками.

«Его не найдут, никто и никогда. Имя Игоря Конева навсегда останется в списках безвести пропавших», — зачем-то отметил про себя Моран, но что он мог объяснить ей…

Странно, Джули надеялась на его слова, слова о том, что всё образуется, что есть надежда, просто мальчишка сбежал из дома, поругавшись с матерью, и скоро беглец вернётся домой.

Но ликвидатор продолжал молчать. Со стороны казалось, что до обычного ребёнка Морану нет никакого дела. Голос Фарион нарушил затянувшееся молчание:

— Я понимаю, тебе это не нужно, — Джули подошла к двери, взялась за ручку, но неожиданно остановилась, обернулась и с грустью посмотрела на шефа, в карих глазах заблестели слёзы, — в такие моменты я ненавижу этот мир.

Впервые за долгое время вампир не знал, что ответить, а она ждала. Напрасно… Джули покинула кабинет, так и не дождавшись…