Юлия Гутиева - Ликвидатор

Летучая мышь ещё долго висела на дереве, остановив взгляд на пустой дороге. Восхищение и гнев душили существо.

Картина произошедшего потрясла наёмника до глубины души. Сила ликвидатора превзошла все мыслимые и немыслимые пределы. Пётр увидел истинного сына своего отца.

Но напрасное ожидание другого гостя выводило из себя.

«Он должен был прийти, должен был, но почему…» — оборвав собственную мысль, Пётр мгновенно обратился в человека. Не заботясь об одежде, Неменцев принялся тщательно обшаривать кусты. Через сорок минут его старания были вознаграждены: следы на земле, характерный запах… Карон находился здесь, лежал и наблюдал, достаточно далеко, чтобы не быть замеченным, но этого было достаточно. Он видел, значит, видел и хозяин.

Кор с силой стукнул кулаком по дереву. Предположение о том, что лучший наёмник не может почувствовать приближение своего основного врага, ставшего главной целью жизни, перешло в твёрдую уверенность.

Он видел бойню на поляне глазами карона. Тёмной ауре не дали раскрыться, не оставили ни малейшего шанса поработить мир. Странно, но ему было почти всё равно. Впереди ещё много интересного, не стоит зацикливаться на случившемся.

Почему монстр так легко смирился с потерей, спокойно поглаживая по голове своего любимца? Может, потому, что он был всего лишь человеком, ставшим сильной фигурой в борьбе существ Иного мира.

— Как ты? — в голосе Софии было столько тепла, что непрошенные слёзы навернулись на глаза Джули.

Фарион постепенно приходила в себя после всего пережитого, но воспоминания с завидным постоянством бередили открытые раны.

— София, перестань. Не говори со мной так. Я устала от своих собственных рыданий, — брюнетка попыталась улыбнуться сквозь слёзы, но получилось жалко и неправдоподобно.

— Хорошо, не буду, — серьёзно изрекла рыжая бестия, — я и забыла, что сильная девочка ненавидит жалость и — только не убивай меня — чувствует странное спокойствие в руках своего шефа.

Гаремова умела отвлечь от грустных мыслей, но в выборе методов не стеснялась. Одни болезненные воспоминания можно вытеснить другими, не менее болезненными и неприятными. Хотя, положа руку на сердце, София сомневалась в неприятности объятий Берка-самца, но предпочитала благоразумно помалкивать об этом.

Девушка часто прокручивала в голове сбивчивый рассказ Джули о странном развитии отношений с шефом: как она отключилась у него на руках, сон в машине, затем впечатления о пугающем взгляде Морана. Конечно, довела мужика до белого каления своей неприступностью, а теперь удивляется, что же он на неё смотрит голодными глазами. Далее следовали рассуждения о смерти Макса и связи Берка со всем происходящим. Между этими двумя что-то происходило, но что именно? Впервые в своей жизни Гаремова не могла определить характер отношений двух людей. Но чему поражаться, когда одним из этих двух является её подруга.

— Может, стоит поговорить… Обо всём, что случилось, в том числе и между нами?

Джули устало вздохнула, оттягивать неприятный момент не имело смысла. Пора всё выяснить и идти дальше.

— Давай всё до кучи, раз уж решились на откровения. Но я начну.

— Хорошо, только с одним условием: право вето на обиды.

Фарион кивнула:

— Софи, а когда у нас было иначе.

Возникла неловкая пауза, но Гаремова не спешила её прервать. Подруге нужно время, чтобы собраться с мыслями. Только минут через десять брюнетка произнесла:

— Прости меня за Берка. Я не должна была так вести себя. Больше никогда не позволю мужчине встать между нами.

София слушала молча, потягивая красное вино из бокала. Её время говорить не пришло. Стоит вставить хоть слово, как Фарион замкнётся и уведёт разговор в другое русло. Откровенного разговора не получится, но именно это в данный момент необходимо подругам.

— Просто я не знаю, что между нами происходит, но это не то, о чём говорила ты. После последних событий я поняла, что он связан со всеми странными происшествиями, случившимися с нами, — после минутной паузы девушка добавила, — и не только с нами. Я чувствую, как он опасен, но не знаю, почему.

После этих слов Джули с мольбой посмотрела на подругу, но Гаремова осталась непреклонной. Избегая взгляда кота из мультфильма Шрек, София долила вина в бокалы, достала конфеты, принесла из кухни салфетки. В общем, какое-то время изображала бурную деятельность, после закурила.

— А ты — кремень, — констатировала Джули, радуясь и печалясь этой черте характера подруги.

— Я просто жду, когда ты выговоришься полностью. Мы впервые поссорились из-за мужчины, и не потому, что не поделили его, а просто по-разному увидели происходящее, — София выдохнула дым в пол, — я наложила вето на обиды и хочу откровенности с твоей стороны.

Равнодушный, отрешённый взгляд брюнетки поднял волну гнева в груди рыжей бестии.

— Знаешь, я не буду жалеть тебя, но и поддерживать тебя в твоих заблуждениях не намерена. Загляни в себя и скажи, что ты чувствуешь к нему. Только слепой не увидит, что между вами что-то происходит. И не только странное, необъяснимое и хрен ещё знает какое, но и…

София собрала волю в кулак, злобно затушила сигарету, осушила бокал и, сверля Фарион пронзительным взглядом, продолжила давление:

— Когда вы рядом, между вами так искрит, что можно закурить без зажигалки. Это видно невооружённым глазом. Нет, скажу круче: это бросается в глаза. Не флюиды безумной любви с первого взгляда, а нечто мощное, глубокое и страстное, отчего все окружающие готовы забиться в самую глубокую нору и переждать, пока Фарион выяснит отношения со своим начальником. Звучит забавно, не находишь.

Никогда София не была так близка к цели — заставить Фарион признаться в чём-то, чего она не может контролировать, о чувствах речи пока не было.

— Скажи это вслух, Джули, скажи. И тебе станет легче. Ты сможешь двигаться дальше, думать о смерти Макса и прочих странностях происходящего. Ты сможешь понять Берка, только признавшись…

Внезапно София замолчала, опустив голову и закрыв глаза ладонями.

В тишине комнаты раздался тихий голос подруги:

— Меня тянет к нему… но не как к мужчине.

Гаремова вскочила на ноги со словами:

— О, силы небесные, она сказала это, — затем задумалась на пару секунд, состроила гримасу непонимания, тем самым вызвав у Джули стон отчаяния, и ринулась в бой с новыми силами и сияющей улыбкой победительницы, — а как к кому? Как к папочке? Или брату? А, может, любимому дядюшке?

Продолжая корчить рожицы, София вдруг округлила глаза и изумлённо произнесла:

— Я поняла, как к другу.

— Перестань, — рявкнула Джули, предугадывая последствия цирка, устроенного подругой.