Пэт Ходжилл - Связанные кровью

Дети распутались, оставив на земле нечто покалеченное, и устремились вслед за ней.

Королева мерикит стояла перед своим домиком, в обеих руках длинные ножи, красно-золотые волосы струятся свободным потоком. Её праздничное одеяние было разрезано в дюжине мест, а белые руки исполосованы кровавыми порезами. Вокруг неё роились нояты, стремительно нападая и отступая, чтобы нанести или получить удар. С полдюжины лежало у её ног, стоная или же безмолвно.

Дети с гиканьем набросились на врагов. Тонкие руки и ноги оплетали мускулистые, запутывали, тянули вниз. Кто-то пронзительно взвизгнул. Джейм использовала технику ветер-дует, чтобы скользить сквозь этот хаос, опасаясь использовать своё оружие без чётко видимой цели. Встав спиной к спине с королевой, она стряхнула вниз короткое лезвие для максимальной эффективности и стала ждать.

Но недолго. Большой ноят набросился на неё с копьём, рассчитывая на его превосходящую длину. Она парировала удар одним лезвием и обкорнала древко другим. Ноят выглядел очень удивлённым, даже больше, чем когда её обратный удар рассёк ему горло.

За её спиной Бабка Сид оказалась в трудном положении. Её противник могучим ударом пробил её защиту и прижал её ножи к её телу. Джейм опустила рукокосы пониже и кольнула назад. Шпоры прошли по обе стороны талии королевы и утонули в животе неприятеля. На мгновение все трое оказались сцеплены вместе. Тут подскочил очередной ноят. Джейм отбросила его назад пинком обеих ног. Пронзённый налётчик дико завопил, когда вес её тела потянул шпоры кос вниз, потроша его при этом.

С пронзительными криками подоспели матери детей, вооружённые всем, что попало им под руку в их домиках. Мужские проклятия перешли в стоны. Котелки, сковороды и кухонные ножи сверкали в свете факелов, добавляя своё металлическое клацанье к общему рёву.

Один ноят, голову которого заклинило внутри котелка, шатался туда и обратно, пока женщины долбили по утвари половниками. Внезапно захватчики бросились бежать. Мёртвых они оставили позади, остальных утащили с собой. Джейм видела, как мужчина со шрамом на губе бросил на неё злобный взгляд, в его глазах плескалась ненависть, а потом он пропал.

— Неплохо. — Бабка Сид уселась на землю и обвела взглядом своё войско. — Неплохо.

Джейм опустилась рядом с ней, пытаясь отдышатся. — Это уж точно, как мне кажется, учитывая все текущие обстоятельства. Вы, мерикиты, знаете, как устроить настоящую вечеринку.

Новые крики подняли их на ноги, но это всего лишь Чингетай победоносно возвращался с охоты.

Рассвет Дня Зимы пришёл перечеркнувшей небо светящейся полоской.

На восточном берегу Серебряной, на вершине двух холмиков, горело два огня, бледных в косо падающем свете, жарких и голодных ниже, там где сгорала сама ночь.

Мужчины танцевали вокруг северного костра, где сгорали их враги — и мёртвые, и умирающие. Великая победа, кричали они, и не менее славная охота. Наступающей зимой все будут хорошо есть. Что же до ноятов, то теперь они узнали, что мерикитов не так уж просто обокрасть. Если они осмелятся прийти снова, то найдут только ещё один погребальный костёр.

Молчаливая группа женщин собралась у южного костра, некоторые стенали, другие хранили каменное выражение лиц, окружённые безмолвными детьми. Если их пламя и вздымалось выше, то только потому, что его растопка была суше.

— Мёртвые утратили последнее дыхание жизни. — Верховная Бабка Сид подбросила в огонь пригоршню благоухающих трав. — Верные племени в жизни, они доказали не меньшую преданность и в смерти. Мы скорбим об их окончательном уходе. Мы никогда их не забудем.

Тихие голоса начали перечислять их имена, каждая семья поминала своих предков.

Совсем как Канун Осени, подумала Джейм. Она не принадлежала этому миру — и всё же, как ни странно, была его частью. Они все сражались ради одного и того же, чтобы защитить невинных, хотя казалось странным думать так о Прид с её сестрами, после того как они горделиво разукрасили свои лица кровью врагов. Насколько она понимала, они были всё ещё слишком юными, чтобы требовать официального признания своих побед.

— Садись, — сказала Бабка Сид, и Джейм с благодарностью опустилась на скамейку, припасённую кто-то заранее. Это была долгая ночь.

Она ощутила чужие пальцы на своих волосах и дёрнулась в сторону. Королева распускала ей косу. — Скольких ты убила?

Джейм попыталась вспомнить. На ум приходил только ноят, которого она выпотрошила. Их определенно должно было быть больше.

Бабка Сид распутала её длинные волосы и принялась разделять их на пряди. — Добавь к ним тех, кого прикончил твой раторн, — сказала она так, как будто Джейм что-то ответила, — и мёртвых, которых нельзя засчитать домикохозяйкам и детям. Добавь и моих собственных; у меня и так уже слишком много кос.

Ма поднесла ей чашку, до краёв наполненную кровью ноятов, ставшей тёмной и студёной. Джейм заставила себя сидеть тихо, пока Бабка Сид по одной заплетала левосторонние косы, а затем вымазала их в сальной жидкости.

— Двадцать. Хорошая работа за одну ночь. И нет, после первого раза тебе больше не нужно смазывать их подобным образом. Но носи эти косы по всему Ратиллиену и мы, из холмов, узнаем, что они означают.

— Спасибо вам. Я подумаю. — А рандоны в Тентире тоже узнают, а летописцы Горы Албан? И если так, то только предки ведают, как они отнесутся к этому её ночному веселью вне дома.

— И вот ещё что я хочу тебе сказать, Любимчик. — Королева наклонилась и тихонько заговорила ей в ухо, в её голосе звучал смех. — Мы все согласны: каждый ребёнок, зачатый в этот День или Ночь Зимы, будет также принадлежать и тебе, и за каждого ты можешь носить правостороннюю косу. Пусть Чингетай поразмыслит над этим!

30–50 — й день зимы

Матрона Яран Тришен прохаживалась взад и вперёд по своим пустым покоям, руки засунуты в карманы от холода, дыхание повисает в воздухе облачками пара. Все её ящики были уже упакованы и отправлены, причём те, в которые были уложены книги и свитки намного превосходили числом все остальные. Сама она оделась для путешествия, в плащ и разрезную юбку — последняя была чем-то, чего она никогда бы не одела, если бы все остальные матроны уже давно не разъехались по домам.

В открытое окно залетал снег и ручейками стекал на подоконник и пол. Возможно, ей следовало опечатать анфиладу комнат, но оставаться в ней ничего не должно. Тришен испытывала настоящий ужас при одной мысли о затхлой мебели, её запахе, ощущении. Уж лучше забрать всё подчистую и оставить комнаты открытыми очистительному дыханию зимы. Ох, но это было холодно.