Александр Анфилатов - Зеркало мира (СИ)

— Дхоу наватаро, пора бы в путь, здесь нет ничего полезного…

— Оуна наватаро, — немедленно перебил его торговец, обращаясь с вызовом, — а что бы ты хотел?

— Кхе, — крякнул в ответ Ибирин, — он спрашивает, что бы я хотел. Да ты от рождения не видал таких вещей…

— А всё же? — не унимался торговец.

Братья переглянулись.

— Железный нагель.

Торговец задумался, и Ярослав уже подошёл к борту, чтобы подняться на «Палладу», когда Хадид воскликнул:

— Есть! Есть железный нагель, — бросился к куче металлолома и после откидывания мешающих предметов извлёк из–под самого дна пруток железа толщиной в полтора пальца, — во! — поднял над головой.

Со стороны агеронцев, наблюдавших за сценой с надстроек корабля, раздался дружный смех и реплики:

— Это же кочерга!

— Зато какая кочерга! Из самого храма в Ругоне. Можно сказать, святая! Сколько даров богам она приобщила к горнему миру…

— Не бреши, — отмахнулся Ибирин, — такими кочергами пробивают опоку в домнах.

— Клянусь предками, она из храма в Ругоне. Если сделать из неё нагель или другой такой гвоздь, корабль приобретёт в своём теле талисман и защиту богов.

— Ха, — гаркнул Ибирин, не веря в слова торговца.

Другие матросы, в свою очередь, смотрели на кочергу иначе, чем кормчий. Менее искушённые в жизни и более доверчивые, они с большим трепетом относились ко всякого рода приметам, поверьям, артефактам, в том числе и к разным святым предметам. Следует отметить, что «Паллада» уже имела на своём борту деревянную ступень из храма в Витри и небольшой якорь, сделанный из камня разобранного храма где–то в горах Риналя. Говорили, он держит лучше, чем все другие вместе взятые. Обе реликвии были тщательно подписаны и достались современному экипажу вместе с кораблём. По этой причине, не обращая внимания на слова Ибирина, матросы уже тащили заначку, чтобы сложиться и выкупить кочергу. Даже Зенон взглянул на брата осуждающе.

Ярослав, видя как легко обманул его моряков хитрый торговец, тем не менее не стал противоречить, из храма эта кочерга или просто шуровка. В любом случае делает её реликвией вера людей, а не природная принадлежность. И чудеса творятся не потому, что данный пояс касался тела какой–то святой или даже самого бога, а потому что творит чудеса человеческая вера. По вере и чудо.

Ибирин, видя глупость происходящего, сплюнул за борт и отвернулся. Матросы уже отдавали серебряки, и Ярослав, опасаясь за переплату, заранее одёрнул торговца:

— Из кочерги этой действительно при некоторой сноровке можно сделать хороший нагель, но не проси много. Я знаю цены на металл, тем более горелый.

— О, нет, Дхоу наватаро, я не прошу много, лишь пять долей серебра.

— Чтож, за простую крицу дают в Агероне десять долей. Цена стоящая, покупайте.

— А Вы, Дхоу, сделаете нам нагель? — не совсем уверенно спросил один из рядовых матросов.

— Если хорошо попросите, — согласился Ярослав, перелезая через борт.

Пока шёл обмен, торговец, как бы между прочим, спросил:

— А у вас есть что продать, возможно, старая одежда, лом, бой, что везёте.

Любопытному торговцу ответил Ибирин:

— Ни боя, ни старой одежды у нас отродясь не бывало, тем более железного лома. Корабль только отремонтирован, подобрали всё до гвоздя, а везём мы пеньку, канаты и лошадей в Риналь, да таких, что тебе, старик, отродясь не видать и денег не скопить.

— И какая цена на лошадей?

Вопрос этот поставил всех в тупик, особенно Ярослава. Сколько могут стоить их лошади в Ринале? Олег по этому поводу инструкций не давал.

— Кстати, сколько могут стоить лошади? — спросил он у Ибирина.

Тот задумался.

— Если за модонского или степного хорошего коня дают три золотых, то за крупного и крепкого десять, а за лучшего могут дать тридцать. Ну а у нас такие кони, что и цены им нет, лучше лучших.

— Тогда пятьдесят? — предположил Ярослав.

Ибирин пожал плечами:

— Как договоришься…

Хадид всё слышал, поглядывая то на одного, то на другого и молвил с вызовом:

— Ногата Дхоу, можно посмотреть?

— Ха, — выдохнул Ибирин, — откуда у тебя столько денег, старик? Иди торгуй туниками!

— А ты почём знаешь? — с презрением в глазах взвился Хадид.

— Хорошо, — согласился Ярослав, — лезь, смотри.

Торговец поднялся на палубу, агеронцы сняли с трюмного люка парусиновый брезент, сдвинули решётку.

— Ох–ох–ох, — в восхищении закачал головой торговец, — какие огромные кони, выше человека. Просто звери, а не кони. Где вы их взяли?

— Где взяли, там уже нет, — мрачно ответил Ярослав, — что понравились? Берёшь по пятьдесят золотых?

— Нет, — замотал головой Хадид, — столько у меня нет, а вот одного могу купить.

Ярослав обратил внимание на странное и, на первый взгляд, ничем не мотивированное желание торговца купить скакуна даже за высокую цену. «Что–то тут не так, — с недоумением подумал он, — не мог Хадид выложить огромную сумму только из самолюбия, желая досадить Ибирину. Или он лучше знает конъюнктуру или имеет на примете человека, способного дать больше». Взвесив все за и против, отказал.

— Извините, уважаемый Хадид, я не готов сейчас продавать лошадей, не зная цен в Ринале.

— Вам не дадут больше, — уточнил торговец.

— Возможно, но это будет настоящая, а не завышенная цена. Если у Вас будет желание купить, сможете удовлетворить его через полторы недели в Ринале. Прощайте…

Подняв якоря, корабли одновременно вышли из залива, следуя вдоль берега на юго–юго–восток. От возвращения в Изумрудную долину пришлось отказаться из за усиления противного ветра. Круглобокий корабль Хадида быстро стал отставать, тем более северо–восточный ветер требовал идти правым галсом, для чего он мало приспособлен. Торговцу приходилось постоянно доворачивать корабль с помощью кормового весла, что утомительно. В свою очередь «Паллада» поставив все паруса, стала быстро наращивать разрыв, чему способствовал свежий утренний бриз. Но ещё, чуть ли не до конца дня, парус торговца маячил за кормой. Порывистый ветер нагонял волны, с вершин срывая барашки и брызги, которые ударяли в левый борт, порой залетая на палубу. Под его напором корабль слегка кренился, показывая для своего типа хорошую мореходность. Для Ярослава это стало первой, настоящей проверкой Паллады на прочность, а также конструктивных решений, заложенных в проекте. Предыдущие, учебные, выходы в море проходили в благоприятных условиях и очень осторожно.

Ландшафт берега претерпел большие изменения. Величественные горные пики взметнулись на недосягаемую высоту в несколько тысяч метров, искрясь на весеннем солнце переливами ледников и покрывающего их снега. По словам бывалых моряков, предстояло в течение ближайших трёх дней обогнуть основную горную гряду, последнюю на пути, самую обширную и величественную. Горы теснились одна к другой великолепными кряжами, каменными уступами и островерхими террасами. Всё красовалось, как в фантастическом амфитеатре, где за склоны отрогов цеплялись деревья, корнями хватаясь за скалы. Дальше альпийские луга перемешались с глубокими ущельями, снег спускался с вершин, вплотную касаясь изумрудной зелени. И всё великолепие переливалось на солнце тысячами сочных оттенков и ярких, порой контрастных, красок. Глядя в бинокль на всю эту красоту, Ярослав невольно залюбовался и заметил помощникам: