Александр Анфилатов - Зеркало мира (СИ)

— Отдать первый левый! — скомандовал он.

Зловеще сверкнули топоры, и якорь ушёл в бушующие волны, будто это не деревянная громада, обитая железом в полтонны веса, а пушинка. Не успел левый достигнуть дна, а травимый им якорный канат с рёвом грохотал о битенги, с большой скоростью вырываясь из трюма. Поступила команда бросить первый правый, а затем ещё два. Всего бросили четыре якоря из ранее имевшихся шести. К сожалению, два были потеряны в Низмесе во время бегства.

Якоря достигли дна, и скоро неуправляемый дрейф прекратился. Команда вздохнула с облегчением. Волны с остервенением били в корпус, свистел ветер, на палубу летели пена и брызги, корабль стонал под напором стихии. Ярослав, перейдя в носовую часть, внимательно следил за состоянием канатов и якорей. Сейчас от этого зависела жизнь экипажа. Якоря врезались в грунт и держали корабль. Но, если к этому относиться халатно, напор стихии сорвёт с якорей, и тогда уже ничто не спасёт.

В течение полутора десятков минут Ярослав заметил существенно большее натяжение первого левого каната в сравнении с другими. Это очень опасно, и чревато тем, что вырвет якорь из грунта, или вообще оборвёт канат, так как вес корабля ложится на один, а остальные почти не принимают усилие. Положение складывалось критическое. Видя неожиданное замешательство Ярослава, Ибирин спросил в волнении, до конца не понимая причин замешательства:

— Дхоу, Вы смотрите на канаты так, будто хотите зачаровать их, — прокричал он, стараясь превозмочь рёв стихии. — Бросьте, Дхоу! — выдохнул он как выстрелом из катапульты. — На моей памяти ещё не одному волшебнику не удавалось остановить ужасающую силу моря!

— Нет, мой друг, — ответил Ярослав, в свою очередь напрягая голос, чтобы быть услышанным за рёвом волн. — В моем взгляде не больше волшебства, чем у последней курицы, зарезанной к ужину. Просто видишь, как натянулся один из четырёх канатов? Я думаю, в прошлом ты не встречал такого. Три из четырёх якорей ослабли и не держат. Нас с гибелью разделяет всего лишь один якорь.

Ибирин присмотрелся пристальней, воскликнул:

— Тысяча песчаных демонов, морскому царю в печёнку… действительно, один…

— Раньше такого ты не видел по причине каменных якорей. Они равномерно держат нагрузку. Наши из дерева и железа, потому часть встретила более мягкий грунт, один твёрдый. Возможно, он зацепился за скалу или риф.

— Что делать, Дхоу? Я никогда не использовал такие якоря и не знаю, как поступить. Может, попытаться подтянуть ослабленные канаты с помощью этого устройства, которое имеется у нас на корабле для поднятия рея?

Ярослав перебил, понимая, о чем идёт речь, и отрицательно качая головой:

— Даже если мы будем вращать шпиль всем экипажем, у нас не хватит сил выровнять усилие на якорях. Оно слишком велико, и есть опасность вырвать якорь из грунта или оборвать канат. Так, с ходу, не знаеш, что сделать…

Простояв одну–две минуты в задумчивости, Ярослав, поливаемый брызгами волн, ударяющих в нос корабля, наконец твёрдо объявил:

— Думаю, надо не подтягивать корабль, а наоборот, ослабить канат, на который ложится вся нагрузка. Думаю, нам это удастся.

После раздумий и споров, наконец, отдали перетянутый канат, равномерно распределив нагрузку между якорей. С радости Зенон даже воскликнул:

— Возможно, нам удастся в этот раз отштормовать.

После успешной операции с якорями в команде образовалось приподнятое настроение, в противовес прошлой атмосфере уныния и страха.

К сожалению, радость была недолгой. Через десять минут канаты ослабли вновь. Их выровняли, но тщетно. При каждой попытке выровнять канаты вновь ослабевали, то один, то другой. И что хуже всего, начался дрейф. Медленно, метр за метром, якоря сдавали, бороздя огромными деревянными рогами- кореньями дно моря. Если попадались риф или скала, якорь цеплялся за них, натягивая канат и грозя оборвать или переломиться сам.

Среди команды слышались предложения бросить за борт все имеющиеся каменные якоря в подмогу деревянным, но Ибирин на них зыкнул громовым голосом:

— Болваны, толку не будет. Посмотрите, какой секу! Мы держимся ещё на волнах благодаря прозорливости Дхоу, предложившего изготовить такие. С камнями нас уже разбило бы о скалы. И вы предлагаете бросить за борт нашу последнюю надежду…

В спорах и треволнениях прошло два часа ужасающей борьбы со стихией на грани жизни и смерти. Сколько раз ровняли канаты, никто не помнил, но похоже, что всё время посвящали попыткам во что бы то ни стало не потерять якоря. Среди суеты и волнений, ревущих упругих волн, мерно вздымающемся на гребне волн корабле, Ярослав заметил некое изменение. Вначале неясное, но затем отчётливое изменение направления ветра. Он знал цену счастливому случаю и готовился заранее. Приготовили блинд, Зенон встал у руля. Ярослав приказал попытаться сохранить хотя бы часть якорей, выбрать их. Первая попытка вырвать якорь из грунта с помощью шпиля привела к облому штока. Канат обмяк и повис за бортом.

Порывы ветра, усиленные волной, сделали своё жёсткое дело. Один из канатов лопнул с хлопком, подобным выстрелу. Остальные якоря начали дрейфовать, не касаясь грунта. «Палладу» несло прямиком на скалы. Ярослав в этой ситуации постарался проявить видимое хладнокровие, хотя на душе скребли кошки. Берег–то, вот он, рукой подать, десять–пятнадцать минут дрейфа. Немедля прокричал в рупор, стараясь превозмочь рокот стихии:

— Рубить якоря! Ставить блинд! Ибирин, правый галс, взять на гитовы! Зенон, лево на борт, поворот оверштаг!

«Паллада», повинуясь правильно выбранному манёвру, повернула и глубоко легла на левый борт до такой степени, что волны захлестнули планшир фальшборта, и в шпигаты на палубу хлынули потоки воды. Но корабль — детище ринальских мастеров и плод бурной фантазии Ярослава — выдержал насилие со стороны своего хозяина, гулко скрипя членами, он выровнял посадку и устремил бег прямо в игольное ушко бухты Цитая. Изменивший своё направление штормовой ветер, перемешанный с дождём и морской пеной, подхватил судёнышко и понёс в последний путь, из которого уже при всём желании не было возврата. Одно неверное движение рулём, вовремя не взятые гитовы или запоздалая команда — всё, конец! В узком проходе их разобьёт о скалы.

Это может показаться невероятным, но пролив, точнее, узкую щель между скал, возвышающуюся справа и слева без малого на тридцать метров, прошли на редкость удачно, лишь один раз порыв ветра склонил курс «Паллады» в сторону, но уверенная рука опытного кормчего вовремя исправила. Ярославу даже не пришлось вмешиваться. Не успел он поднять рупор к губам, как Зенон, опережая слова приказа, изменил положение руля, и послушная посудина склонилась в нужном направлении.