Марина Ли - Школа Добра

Утром начался кошмар, который, не прекращаясь ни на секунду, длился почти тринадцать суток. Тринадцать дней непрерывных болезненных стонов и рвущих душу криков. А он мог только беспомощно согревать ледяные руки, массировать ступни, которые выкручивало страшными судорогами и менять компрессы в моменты жара.

Александр Волчок-старший появился на исходе первого дня, мрачно выслушал сумбурный рассказ, велел не отходить от дочери ни на шаг и заперся в кабинете с ректором Ясневским. Они обсуждали что-то несколько часов, а потом исчезли оба в неизвестном направлении.

Правда, Волчок-старший очень быстро нашелся во дворце. Ну правильно, как ему отлучиться от двора надолго... Тем более сейчас...

Зато его жена появилась с приходом второй ночи и изводила своим скорбным видом и не терпящими возражений приказами почти двое суток.

На четвертое утро ее силой увез домой старший сын, а на посту у Юлкиной постели Элеонору сменила бабушка. Та еще ведьма...

Волчки менялись, а Александр оставался. И чувствовал себя он рядом с ними как никогда одиноким и беспомощным.

Спал ли он в эти две недели? Бывало, забывался, проваливаясь в липкий кошмар. Пробовал достучаться до любимой во сне, но просто не чувствовал ее. Она была рядом и при этом пропадала неизвестно где!

К обеду одиннадцатого дня, когда наступило очередное затишье перед бурей, Александр не выдержал. Он расплакался, зарывшись лицом в пахнущие зимней свежестью волосы, он умолял вернуться, он требовал чего-то, жаловался, клялся и даже угрожал. Но все бесполезно.

А вечером вернулся отец, уставший и постаревший лет на сто или двести.

– Тебя ждут в пограничье, – сообщил он и прикоснулся к спине сына. – Обещаю, я буду с ней, пока ты не вернешься.

Было бы куда возвращаться. Потому что если Юлки не станет...

Всегда мрачный и по-зимнему серый пограничный лес испугал неожиданным буйством красок. Александр почувствовал приступ непонятной паники и замер столбом у камня Судии, заметив, что на поляне есть еще люди.

У кривой сосны, согнувшись в три погибели, стоял Павлик Эро и о чем-то шептался с сидящей на корнях девочкой, в которой Алекс с удивлением узнал бывшую волчицу, бывшую рабыню, бывшую бездомную и абсолютно свободную приемную дочь ночного коменданта Школы Добра Сонью Ингеборгу Уно.

Взвесив мысленно все имеющиеся данные, вспомнив прочитанные в детстве сказки и поборов в себе первобытное и нерациональное желание сломать Паулю нос, Александр шагнул к парочке.

– Нас должно быть пятеро. Я вижу только троих, – Эро распрямил плечи и задрал подбородок. Очень удобно задрал, снизу в него замечательно можно было бы врезать кулаком.

– Протри очки, – хмыкнула Сонья. – На нем завязано две стихии. А пятый умер.

– Это проблема.

Да, черт возьми! Гребаная проблема! Без вывода гениального сыщика Александр Виног ни за что бы не догадался, что он в полном дерьме.

– Все будет хорошо, – неожиданно спокойным голосом проговорил он. – Я готов отдать все.

– Не ты один! – Эро воинственно сжал кулаки.

– Поплюйтесь еще! – хмыкнула Сонья и поднялась на ноги. – Я тоже ее... я ей многим обязана.

А потом камень Судии задрожал, и из синеватого пламени на поляну шагнул мужчина в красном плаще с остроконечным капюшоном.

– Вы пришли говорить за ту, которая пожертвовала собой, чтобы освободить отступников?

– Я пришел говорить за нее! – Александр бросил на своих спутников предостерегающий взгляд и вежливо склонил голову перед судьей.

– А... Видимо, ты и есть тот самый муж, который, наверное, волнуется, – Судья хмыкнул, а темный принц растерялся. Читал ли он где-нибудь о том, чтобы Судья проявлял эмоции? До недавнего времени Александр думал, что он ими вовсе не обладает.

– Она... нужна мне.

– Не тебе одному.

Кивок в сторону долговязой фигуры заставил скрипнуть зубами.

– Благодаря ей впервые за тысячи лет граница осталась без Стражей.

Усилием воли отбросить крамольные мысли о том, что Разделенные миры давно пора соединить назад, и покорно склонить голову.

– Возьмешь на себя командование гарнизоном? – предложение было произнесено с вопросительной интонацией, но не было вопросом.

Александр кивнул.

– Она не просила награды у... тех. И откровенно говоря, не знаю, снизойдут ли они хотя бы до "спасибо"... Но она миленькая. Насмешила меня.

Судья рассмеялся скрипучим пугающим смехом, который вдруг оборвался на высокой ноте.

– Оставьте себе, что имеете... Зачем мне бездарные Стражи?

– Стражи? – Александр непонимающе посмотрел на красный капюшон. – Я думал, я один...

– За все надо платить. Ты платишь за жену, жена за свободу и право быть собой, девчонка за чужую жизнь, а парень за неожиданный подарок, о котором он еще не знает.

Судья снова хмыкнул.

– По-моему, все справедливо. Нет?

Александр не смотрел в сторону Соньи и Пауля, боясь увидеть на их лицах отказ.

– Вам даже повезло! Вы не преступники. Мы не станем привязывать вас к лесу... очень сильно. Живите. Учитесь. Но не забывайте о том, что у вас теперь есть долг перед Вечным.

Еще один смешок, и у Александра заболели зубы.

– Положительно, мне все больше нравится эта идея. Устал я от серости. Два темных Стража и два светлых, думаю, сохранят равновесие не хуже тринадцати безликих демонов.

Судья достал из кармана плаща деревянную печать и вручил ее Александру со словами:

– Подержи-ка! Где-то у меня тут... А, вот!

Из левого рукава жестом фокусника выдернул перетянутый синей лентой свиток и торжественно проговорил:

– Сим повелеваю!.. А, к чертям этот апофеоз... Короче, владыка приграничных земель, вступай во владение, нанимай служак, отстраивай границу... И это... – поманил Александра пальцем, а когда тот подался вперед, прошептал:

– Не верь отступникам.

И после этого развернулся и исчез в полыхнувшем синим огнем камне.

– Они больше не отступники, – проговорил Алекс и сжал в кулаке свиток.

***

По ощущениям я проплакала целый год и еще десять лет боялась выйти из комнаты и посмотреть в глаза Павлику и Сонье. Страшно подумать! Из-за одного непродуманного шага я испортила жизнь трем близким мне людям.

– Не умер бы Эро и без твоих глаз, – ревниво ворчал Алекс, не забывая при этом успокаивать меня и говорить, что ничего страшного на самом деле не случилось.

– Не стоит относиться к этому как к проклятию или наказанию. Это всего лишь работа, хорошо?

Я неуверенно кивнула, а Алекс продолжил:

– Не самая плохая, между прочим, работа. Ну, подумай сама! Что бы меня ждало? Ездить по городам в поисках подработок? Устроиться в какой-нибудь магистрат? Остаться у отца вечным аспирантом, а в будущем преподавателем? Юлка, какой из меня профессор?