Антон Карелин - Книга Холмов

— Вот, другое дело, — сказала жрица, глядя на улыбающееся ярко-желтое лицо. Непроницаемая фигура Стального стала немного человечнее.

— Еще бы «Смерть врагам» на спине.

— Ладно.

Обойдя его, Алейна вывела и четырежды обвела ярко-желтым: «Привет, друг».

Теперь она ехала и вспоминала об этом. О том, как они были вдвоем с утра, пока все спали, пока плотники Выдера правили шестиколесный лисий дом. И думала, почему не любит его. Почему любила лесного человека. Почему вообще люди любят один другого.

— Чевоо? — вскинулся Ричард, озираясь по сторонам.

Вслед за ними пришли в себя остальные, выпадая из молчаливых дум.

Кружки, падая, стучали по крыше, все уставились наружу, видя, как мир вокруг слегка поблек, сделался полупрозрачным. Словно сразу много реальностей слоились вокруг, а на самом деле, это была одна и та же дорога к Девятому холму, просто все ее отрезки, лежащие впереди, наслоились друг на друга. Густой лес сосен четырежды накладывался сам на себя, и трижды — на склоны поросших травой холмов, один раз на лес мертвых почерневших деревьев с закрученными ветвями. Под колесами лежало сразу несколько слоев дороги, а в небе смешались друг с другом сразу множество полупрозрачных облаков. Звуки стали едва слышны, и тоже смешались между собой в один ропщущий, неразборчивый шелест, словно шершавый звук камней и перекатывающей их морской волны.

Броневагон ехал сразу по множеству дорог, преодолевая сразу множество лунн пути, чтобы за краткое время оказаться в нужном месте.

— Кел? — воскликнул Винсент, глядя на замершего жреца, который сидел ровно, спокойно, глядя вперед. Рука его сжимала песочные часы, а глаза мерцали звездным светом. Броневагон двигался сквозь пространство, шел эфирным коридором к девятому Холму.

— Я искал Тиата, — ответил Кел. — А нащупал путь . Потянулся к нему, и вот…

— Ты вернулся? — боясь поверить, спросила Алейна.

— Как вынырнул из глубины, к вам, на поверхность.

— Надо было сразу выпить, — неловко пошутил Дик, но сам даже не улыбнулся. Все обступили светловолосого, кто-то положил руки ему на плечо.

— Низверг, — сказал Кел каким-то темным, нехорошим голосом. — Низверг заставил меня выбирать, тогда, на Холме.

— Между чем и чем? — тут же спросил Винсент.

— Выбирать, что отдать ему, из самого ценного. Отдать вас, себя или Странника. И я не мог выбрать, — светловолосый оглядел всех, и взгляд его, подсвеченный звездами, все равно был страшный, черный, из глубины мучавших его горечи и сомнений. — Я не мог отдать ничего из этого. Но оно отдалось само, не знаю, почему и как. Наверное, все же, Странник менее важен для Кела, чем друзья или я сам… — жрец низко опустил голову, полный тяжелых мыслей и стыда.

— Нет, — убежденно сказала Алейна. — Это не ты отдал Странника. Это Странник отдал. Он сделал выбор за тебя.

Глаза светловолосого сверкнули. Радость промелькнула там, но тут же сменилась страхом.

— Я тону, — хрипло сказал он. — Я снова забываю его. Помогите. Я тону.

Лисы схватили его за руки, за плечи, не зная, что делать. Алейна призвала звездный свет, вливая его в друга, передавая свои силы, чтобы он сумел справиться. Но лицо потемнело, а затем разгладилось, стало спокойным. Жрец ушел в никуда, а на них смотрел новый знакомый Кел, к которому они уже начали привыкать. Не помнящий Странника, но все такой же самоуверенный, харизматичный и веселый друг.

— Ну все-все, — сказал этот Кел. — Чего прилипли-то, обнялись и будет. Тпру, приехали.

Броневагон стоял посередине зеленеющих холмов. Леса вокруг не было, потому что это были самые обычные холмы, без захоронений. Хотя сложно назвать обычным хоть что-то в древней земле, тысячелетиями пропитанное магией. Вот, например, на соседнем склоне шуровала семья зайцев-выростков с тонкими рогами, размером с небольших кабанов. Да и спереди, уже совсем неподалеку, виднелись рунные вершины, окруженные кольцами непроходимых лесов. Где-то среди них был и нужный Лисам девятый Холм.

— Нет, — прошептал Кел. — Уйди.

Впереди посреди дороги все сильнее чернела плывущая на них тень.

Винсент подался назад, прежде чем успел подумать, инстинкт был сильнее воли. Ричард преодолел страх, вскинул лук и послал в Безликого одну, две, три стрелы. Тетива пела, и стрелы пели ей в тон, уходя в никуда. Алейна ударила по нему изгнанием , Дмитриус стал между черной фигурой и Келом стальной стеной. Анна вдела руки в перчатки, спрыгнула и ринулась вперед. Посмотрим, как ты встретишь огонь, читалось у нее на лице.

Никто из них не успел еще понять, что Низверг пришел к ним в десятке лунн от своего Холма, и ужаснуться этому. Низверг гулял на свободе. Они видели, как стрелы канули в черноте и пропали там, как молитва Алейны погасла, а сама девчонка побледнела и упала на колени, мгновенно лишившись сил. Лисы только начали осознавать, что все их усилия равны одному когтю на любой из его бесчисленных, вырастающих из тела и тут же втягивающихся обратно рук.

— Человек. Отдай.

Лошади хрипели, мелко бились в упряжи, рвались, в стороны, запряжка крепко держала их. Но от пронизывающего шепота они замерли, оцепенели.

— Нет, — помотал головой Кел, весь мокрый от пота, сжав кулаки и вставая. Он отстранил Дмитриуса и шагнул вперед так решительно, будто и вправду мог сказать твари «Нет». — Не отдам. Не получишь. Не имеешь права.

Он спрыгнул с козел на землю, не пытаясь убежать, а сделал еще шаг вперед.

— Мое. Отдай. — Безликий прошел сквозь Анну, она рубанула кулаками, выпуская яростный огонь, но тот погас с болезненным воем, словно высосанный в бездонную дыру холода и тьмы. Перчатки бессильно потухли, мерцающее в них пламя выветрилось полностью, а сама черноволосая рухнула на землю, как младенец, без сил. Словно сквозь нее прошли годы, а не мгновения черноты.

Владыка нокса, великого распада и ничто, неотвратимо плыл на Кела, и лисы увидели, как на безликом лице проявляется улыбка. Уверенная, обаятельная, знакомая. На груди у Безликого рельефно выступили песочные часы.

— Не отдам, — прошептал Кел блеклым голосом, словно теряющий сознание и уже готовый на все. — Нельзя отбирать… такое… лучше убить…

Дмитриус попытался отбросить Безликого назад, рухнул грудой железа на доски крыши. Вся магия вышла из ходячего доспеха. Только бы не навсегда, беззвучно шептали губы Алейны, только бы не навсегда.

Черная фигура подплыла вплотную к Келу и с усилием вонзила в его тело сразу пять клубящихся тьмой когтистых рук, одну за другой, словно пытаясь вырвать сердце.

— Не отдам, — прошептал Кел, содрогаясь, замедленно кромсая руками вязкую клубящуюся тьму. — Уйди.

Когтистая лапа твари выдрала из него светящийся образ, марево воспоминаний и чувств. Алейна увидела собственное смеющееся лицо, отблески костра, руки друзей. Почувствовала тепло глубокой привязанности, радость родства.